Я привыкаю Я привыкаю понемногу К тому, к чему привыкнуть трудно: Я привыкаю верить в Бога, Крестясь знамением прилюдно. Я привыкаю к новым штаммам, Ходить всегда одним маршрутом, Что я не встречу свою маму На кухне, как обычно, утром. Я привыкаю к жизни в маске, К дешёвым шоу на экране. И внукам я читаю сказки, Чтоб как-то выправить сознанье. Я привыкаю даже, вроде, Хотя родился там, где солнце, К московской слякотной погоде, Где лето редко удаётся. Я не смогу стать молодым, В двадцатый век не перепрыгнуть. Но если стану вдруг таким, То я и к этому привыкну. Мне не увидеть плащаницы, Мечтой останется Париж, Привычку ездить за границу Уже никак не возродишь. Мы привыкаем сидеть дома, Всё реже накрывать столы, Как будто чья-то злая воля Нас заковала в кандалы. Я не хотел бы жить один, Врасплох событием застигнут. Хотя и знаю наперёд, Что я и к этому привыкну. Но есть на свете мир иной, В котором нет нужды бороться: Привычки бросить всем придётся, Когда прервётся путь земной. И если вы не дураки, Не ожидайте переклички. Сжимая пальцы в кулаки, Гоните прочь свои привычки. Это было давно Это было давно – в сладком, призрачном детстве: Мы мечтали с тобой о далёких мирах. Все тогда понимали – это будет не скоро, Но верили: точно на наших глазах. Лет через десять не будет ни тюрем, И денег не будет. Придёт коммунизм. Казалось, мы только глаза чуть прищурим. Мы же – внуки дедов, победивших фашизм. Мы гоним секунды, минуты, часы, Нам время – не время, мы вечно спешим. Мы будем студентами лет через десять, А лет через двадцать – на Марс полетим. Тогда мы совсем не боялись – смеялись, Что век двадцать первый ещё далеко. Но время промчалось, и мы подравнялись, И мне – почти сорок в две тыщи втором. Ну, сорок и сорок – подумаешь, новость, Ведь это всё даже не зрелость ещё! Ну кто тогда думал, что эта условность — Лишь первый звоночек, что путь сокращён. Сейчас мы давно свою жизнь не торопим, Сейчас мы украдкой на время глядим, Теперь мы другие желания копим, И точно на Марс уже не полетим. Теперь-то я знаю, теперь я уверен, Что сбудется только отчаянья крик! Ведь время летит, и мне страшно подумать, Что лет через двадцать я – глубокий старик…  Исповедь
– Прости меня, что беспокою, Святой отец, в столь поздний час. Но мысль одна в который раз Опять мне не даёт покоя! Я понял вдруг, что я не вечен, К себе не манит Эверест И тяготит меня мой крест, Что мне Создателем намечен. Ведь знаешь сам, святой отец: Какую жизнь бы ты ни прожил, Каких богатств ни преумножил, Прописан всем один конец. Я, вроде, отче, не дурак И книг прочёл побольше многих, Силён в познаниях глубоких, Но смерть – итогом! Это как? Когда, что нажил – под откос. Зачем нам жизнь, скажи мне, отче? – Ты маловерный, это точно, Раз задаёшь такой вопрос! Ты не доволен своей долей? Не гладким был и путь Христов! Унынье, сын мой, из грехов — Несносный самый и тяжёлый. Ведь всё благое, что творишь, В копилке копится годами. Ну, а когда ты вновь грешишь, Опустошается грехами. – Грешу я, в принципе, немного, Но молю Бога каждый день, Чтоб не наказывал так строго За гнев, унынье, зависть, лень. И что псалом пятидесятый Читаю только раз в году, Когда нечаянно найду Молитвослов свой полумятый… По мере сил и чем могу Я неимущим помогаю! Но, правда, часто на бегу И если чувством воспылаю. – Насколько соразмерны траты На неимущих от тебя К тому, что тратишь на себя Из своей месячной зарплаты? Не отвечай, ответ я знаю, Ты не один такой, поверь. Ты на себя сперва примерь Те страхи, что в глазах читаю. И откупаясь малой долей, Не жди за это похвалы, Что ты натёр себе мозолей, На ниве вечной доброты. А то, что делаешь во благо, Тебе совет простой я дам: Негоже похваляться нам, Что ближе к Богу на полшага. Развесив на стене иконы, Молившись, как молилась мать, Ты даже можешь пост держать, Как Патриарх, по всем канонам. Но суть в другом: ты – маловерный, Коль в главном усомниться мог! Послушай и усвой урок, Ведь прихожанин ты примерный. Всё дело в том, куда ты шёл, В постах, молитвах и смирении. Когда не веришь в Воскресенье, То, значит, веру не обрёл. Ты исповедовался мне В прошедший вторник или среду. Прекрасно помню ту беседу Лицом к лицу наедине. Как ты грехи перечисляешь — Одни и те же каждый раз. Внутри своих мудрёных фраз Ты лишь слова переставляешь. Повторный грех вас не пугает — Знать, не раскаялись вы в нём. А как душа горит огнём, Не только лютый грешник знает. Ты смертью сильно опечален, Не слышишь слов святых отцов! Ведь Новый путь, в конце концов, Возможно, более реален! – А как пойму я это, отче!? Что, в душу вселится любовь?.. Покой ко мне вернётся вновь?.. И крест мой станет много легче?.. Священник посмотрел на небо, Затем – пришедшему в глаза, За плечи обнял и сказал: – Молясь Творцу, ты с Ним и не был! Последуй моему примеру: Любовь нам всем и так дана. Ничто так крепко, как она, Не укрепляет нашу веру! А напоследок, между нами, И я, бывает, согрешу. Прости, сын мой, но я спешу. — Сказал и тотчас скрылся в храме. |
