— Мяяууу, — провыл Полосатый и видно было, как он напуган, — мяяяяу!
— Идем, кот! — закричал в ответ мальчик, — хоть куда-то, но идем!
— Куда идете вы? — многоголосьем вопросил их хор, — куда?
Мальчик понял, что страшный лес целенаправленно с ними говорит. Он слышал. как голоса сливались и рождали звуки человеческого языка.
— Домой, мы идем домой! — отвечал хору мальчик.
— Вы никогда не дойдете домой, — отвечал хор, — останетесь здесь и будете частью нас навсегда!
— Нам нужно добраться, — отвечал мальчик под испуганные завывания кота, — меня ждут дома родители, кота до сих пор ищут и ждут.
— Никто, никто вас не ждет, — выпевал под качку деревьев хор. — Твои родители устали ждать тебя и думают о новом сыне для себя. Кот потерялся уже очень давно и о нем забыли.
— Мяяяяуууууу, — душераздирающе проорал кот и, казалось, в его крике собралась вся горечь его души. Казалось, что хор прокричал именно то, чего он и боялся. Он понял и услышал эти слова и теперь рушилось все то, ради чего он все эти годы прорывался, жил и выживал. Ради чего он топтал лапами город и искал. Ради чего он дрался с другими котами и крысами на помойке, выживал в лесу, ел птиц и жил на деревьях чтобы не умереть.
Мальчик о пронзительного крика кота это моментально понял. “Нет, — подумал он, — даже если это и так, надо не дать ему в это все поверить. Мы дойдем, доедем, доберемся до дома. Даже если его и никто не ждет, это будет мой кот. Это мой друг.”
— Вы врете, — прокричал мальчик, — вы те же, кто водил нас по лесу до этого и прятал от нас дорогу, упирал нас в болота и пугал на кладбище. Мы дойдем до дома во что бы то ни стало и чтобы там не было. Даже если мир погиб, мы все равно дойдем до дома!
От черной тучи летучих мышей и кольца кружащихся лесных воронов оторвался самый первый, самый крупный и горластый ворон. Судя по его голосу, он был предводителем этого хора.
— Мир, говоришь, пацаненок, — прокаркал ворон, — мир, говоришь? А знаешь ли ты, что с этим миром? Знаешь ли ты, что его почти нет? Сколько времени вы просидели в лесу? Сколько вы не видели? Может быть остались только вы, да жители окрестных городков, которые не едут в центр этой Империи. Скоро не станет в ней императора, скоро не станет господина. Не станет генерала и отца. Не станет повелителя. И вот тогда, тогда останется только ничто. Только лес. И лучше бы было вам остаться здесь в лесу. Живите тут, до избушки твоего умершего деда три шага, выведем и останьтесь. Ведь скоро не будет ничего.
— Ничего! Ничего! Ничего! — вторил остальной хор своему предводителю.
— Врете! Вы все врете, — сквозь плачь кричал мальчик и кот вторил ему протяжным воем, — мы дойдем! Нас ждут!
— Ну идите! Идите! — каркал ворон, а хор подвывал ему нота в ноту, — но ты же сам видишь, путь ваш тернист и непрост, всю дорогу вас караулит беда. Наш лес вас не выпустит. Он поглотит любых ваших спутников, собьет вас с пути. А Господин хоть и стар, но не даст вам ходу дальше своего имения. Не пройти вам дальше его дворца и его забора. Бойтесь его, бойтесь! — Бойтесь старого Господина! Бойтесь старого Господина! — вторил хор.
Ветки деревьев трещали и ломались целые великие вековые стволы. С чистого неба, заполоненного птицами и летучими мышами начали капать капли дождя. Град начинался и бил больно по рукам, по лицу, по голове, шум нарастал, сливался в какофонию и голоса хора распадались на фракции. Хотелось только упасть на землю, обхватить руками уши и заставить себя хоть немного не слышать эти ужасные звуки.
Но оба понимали — лечь на землю и все. Ты пропал. Надо идти. Надо идти. Надо идти. И в один момент, когда звук стал совсем громкий и невыносимый, они проснулись.
Явление
Кто предварил Меня, чтобы Мне воздавать ему?
под всем небом все Мое.
Иов 41.3
Отец Цофар пробежал от крыльца к машине. Дождь хлестал как в тропиках. Как то еще до всех потрясений мира и эпидемий он ездил в отпуске целый месяц по юго-восточным азиатским странам и видел точно такие же дожди. Они проливали как из ведра и внезапно прекращались. Потом начиналась жара и пекло, на улицах пахло благовониями и гнилыми фруктами, а жизнь сама шептала о том. что прекраснее ее нет и не было ничего во все времена. Тут же поливало ледяным потоком, пахло прошлогодним силосом, землей и сыростью, как будто это была не улица в деревне, а огромная могила, в которой и он, и Иов и Элифаз с Бильдадом просто копошились как бездумные черви.
Отец Цофар открыл машину и сел в нее. Надо бы поискать бутылку и бежать обратно, но ужасно этого не хотелось. Протоиерей закурил. При пастве и коллегах не из числа своих он никогда не курил, поддерживал имидж, но без табачного дыма его частенько ломало и отсутствие возможности лишний раз выпустить дым каждый раз ему причиняло муки. Курить была привычка застарелая. Цофар пристрастился к ней на войне. Он был постарше остальных собравшихся друзей и путь его был более тернистым. Окончил одиннадцатый класс раньше на три года чем Иов, Элифаз и Бильдад. Нехорошо так говорить, Писание то учит почитать мать и отца, но не выкинешь из песни слова — из-за идиотов-родителей, отдавших в первый класс в восемь, а не раньше, шансов остаться на гражданке было мало. Провалил вступительные в политехнический, а дальше военкомат-Кавказ-война. После учебки его и другую толпу необстрелянного пушечного мяса кинули на зачистку после танков в один из аулов. Там контузия, госпиталь. Пока лежал без сознания — насмотрелся в голове за пределами разума такого, что начал посещать службы госпитального военного священника и вести с ним беседы. Поверил в Бога. Горячо и искренне. Из армии комиссовали. Попытался поступить снова в ВУЗ, но расхотелось становиться инженером-машиностроителем еще при сдаче новых вступительных. По льготам участника и по рекомендации того священника из госпиталя поступил в семинарию. Так и жил. Окончил и пошел служить. Наблюдал за жизнью Церкви изнутри — последней надежды на спасение мира, как говорил его новый шеф в белой митре. Получал хорошие приходы, платил епархиальные взносы. Веры убавлялось с каждым годом, пока и не иссякла вся. В глубине души вроде бы и верил, но служа службы, читая проповеди, он откровенно не верил в то, что говорит своим овцам из паствы.
Зачем приехал сюда? Ну было и было так — получил нагоняй от архиерея на заседании. Ну тот слетел с катушек. Тут же еще и Элифаза пропесочили в хвост да в гриву. У того то вообще проблем последние два года — как не свихнулся бедолага? Владыка то еще и пил неделю и после собрания сразу в угол затащил, приезжай, говорит, ко мне на днях, Бильдад с тобой поедет, он в курсе. Так и затянуло сюда. Если же вдуматься в ситуацию — бред какой то.
Ладно. Отец Цофар докурил до фильтра и выбросил окурок в окно. Под сиденьем нашарил нераспечатанную бутылку виски и еще немного кагора. Откуда кагор то взялся? Выскочил из машины и пробежал до крыльца, вошел в дом.
Там ничего не менялось. Элифаз снова в безумии с налитыми кровью глазами лез грудью на Иова и уговаривал его взять на себя грехи всех собравшихся. По лицу Бильдада видно было, что ему то эта идея тоже ой как не нравится.
“Да уж, — подумал отце Цофар, — а владыку то нужно в больничку определять. И тут стандартным частным наркологом на дом с капельницей и двойным тарифом за анонимность не отделаешься. Тут психиатрия. Епархия потратится на частную клинику и анонимное лечение, отберет у него все что есть и отправит в монастырь на покой по состоянию здоровья”
— Хорош, — сказал Цофар, подходя к столу и выставляя на него бутылки. — Допиваем, спим и едем обратно завтра.
— Ты че, дибил? — зашипел владыка. — Ты сколько лет служишь? Ты книги все читал-неперечитал. Ты что, не понимаешь, что оно будет сейчас? Суд страшный начнется вскорости. Столько поколений наших к нему готовились, берегли себя и как мы, которым такая честь выпала, встретим Второе Пришествие? Грешные и без порток?
