– А разве ты не географа любишь? – вдруг тихонько хихикнула Ирен.

– Любовь бывает разная, – хихикнув в ответ, сказала я, – его я люблю, как человека, с которым я бы хотела построить семью, от которого в будущем хотела бы детей. А ты моя лучшая подруга, и я тебя люблю, как подругу, как человека, который поддержит меня во всем, как бы я глупо не поступила, которого я не брошу в трудную минуту.

– Как это мило, Ника, – сказала Ирен и добавила, – тогда я тоже тебя люблю!

– Я надеюсь, когда мы отучимся в институте и пойдем работать в разные школы учителями географии, мы же будем вместе проводить время? – спросила я у подруги

– Конечно, – ответила Иренка, – хотя подожди, мы же можем пойти на разных учителей, например, ты на географа, а я на литератора или учителя английского, и работать в одной школе.

– Но мы же тогда будем учиться в разных университетах или, по крайней мере, на разных факультетах и группах? – опешила я

– Ничего, – ничуть не изменившись в лице сказала Ирен, – пару лет по отдельности поучимся, зато всю жизнь вместе работать.

– и то верно, – согласилась я.

В это время к нам подошел Петр Алексеевич.

–Ну что, девочки, выбрали профессию? – спросил он.

– Да, – гордо ответила я, – мы с Иренкой пойдем в педагогический университет.

– Да? – удивился географ, – и на каком предмете вы сбудете специализироваться?

– Ника – географ, а я – учитель английского языка, – сказала Иренка.

– Ого, коллега? – подмигнул мне Петр Алексеевич.

– Да, – смущенно ответила я, – мне просто очень нравится география и я люблю детей.

– Аргумент, – хихикнул он.

После уроков мы с Иренкой пошли к Тамаре Васильевне и вписали в ведомости свои экзамены: Ирен – Английский и обществознание, а я – География и обществознание. Я теперь твердо решила следовать только своему сердцу и своим мечтам. Мама и Петр Алексеевич дали мне хороший совет. Я им за него очень благодарна…

IX глава

Зима. Вроде бы обычный школьный день. Недавно у меня был день рождения, исполнилось 18 лет. Да, теперь я совершеннолетия и могу делать то, что захочу (в пределах разумного, естественно). За окном январь. Мы сидим на уроке химии. Наталья Александровна записывает на доске уравнение реакции.

– Ну что, одиннадцатый класс, кто пойдет к доске? – спросила учительница, – Ника, ты чего скучаешь? Иди расставь коэффициенты.

Я вышла к доске. Пишу. Тут слышу: крики и детский плач.

Наталья Александровна и некоторые ребята, в том числе и мы с Иренкой выбежали в коридор. Смотрим, такая картина: сидит маленькая девочка-первоклашка, лицо красное, как помидор, слезы текут. Рядом стоит ее классный руководитель и кричит, да так, что аж слюни летят в разные стороны.

– Что случилось? – спросила Наталья Александровна

– Да вот, этот ребёнок не хочет заходить в кабинет уже второй урок.

Пока учителя разговаривали, мы с Ирен подошли к девочке. Подруга спросила:

– Как тебя зовут, малышка?

– Соня, – не могла успокоиться девочка.

– Почему ты не хочешь заходить в класс? – спросила уже я.

– Не скажу! Отстаньте от меня! – Ещё громче заплакала Соня.

Классная подхватила Соню за руки и начала трясти с такой силой, что, казалось у ребенка сейчас отвалится голова.

– Прекратите сейчас же!!! – вдруг закричала Иренка.

– Оставьте ее в покое!!! – поддержала я.

– С чего это вдруг? – удивилась учительница, но Соню все же отпустила.

– А с того, что вы не знаете, что у нее случилось, – начала защищать девочку я, – может, у нее проблемы, а вы ее дергаете.

– Если вы такие умные, сами разбираетесь с ней, – сказала преподавательница, – я больше бегать за ней не собираюсь.

Она ушла, и Наталья Александровна сказала:

– Ладно, ребята, пойдем – те в класс, у нас всё-таки урок.

Мы зашли в кабинет, я вернулась к доске и дописала коэффициенты.

– Как только я села за парту, Иренка сказала:

– Бедная Соня. Надо помочь ей, пропадет она совсем.

– Согласна, – сказала я.

На перемене мы оглядели весь коридор, но Сони нигде не было. Мы обошли всю школу и нашли девочку. Она сидела на четвертом этаже возле кабинета истории. Я говорю Ирен:

– Надо как-то помягче узнать у нее, что случилось.

Иренка ответила:

– Давай ты попробуешь разговорить малышку, а я пока сбегаю за водичкой, ее надо умыть.

Я подошла к Соне, обняла ее и сказала:

– Малыш, я рядом, мне ты можешь рассказать все что угодно. Что случилось? Почему ты плачешь? Что тебя беспокоит?

Соня прижалась ко мне и сказала:

– Мы с родителями сегодня ехали в школу на машине. Папа был за рулём. Потом я ничего не помню, а очнулась я уже в снегу. Рядом с нашей машиной были дяденьки-доктора. Папу положили в машину скорой помощи, а маму… – и она снова заплакала и прижалась ко мне ещё сильнее.

Я тут же все поняла и не стала расспрашивать, что сделали с мамой, чтобы не расшатывать ещё больше ее нежную детскую психику. По моим щекам текли слезы, я не могла сдержаться. Бедный ребёнок!!! За что, скажите мне, ее так покалечила судьба? Она же ещё только начала жить.

Вот подошла Ирен. Мы дали стакан воды Сонечке, а из другого стакана умыли ее. Иренка не стала спрашивать, что произошло, так как видела слезы и на моем лице. Я сказала:

– Сейчас уже будет звонок. Соня, пойдем к учителю географии посидишь там, а дальше посмотрим.

Мы зашли в кабинет географии. Пётр Алексеевич сидел и что-то писал в блокноте. Он естественно разрешил оставить Соню в его кабинете на этот урок.

– Но только на этот, потому что дальше у меня урок в шестом классе. – сказал учитель.

Мы с Иренкой пошли на следующий урок, а на перемене умудрились на два урока пристроить Соню к Историку. Потом малышка пошла с нами на физкультуру. И вот после уроков мы втроём пошли ко мне домой.

– Здравствуйте, – хором сказали девочки.

– Здравствуйте, – сказала мама.

– Мам, можно тебя на минуточку? – говорю я.

Мы отошли от Ирен и Сони, и я сказала:

– Мам, у этой малышки сегодня умерла мама, а папу забрали в больницу. Будь с ней поаккуратнее, пожалуйста, ей сейчас очень тяжело.

– Бедная девочка, Боже!!! За что ей все это? – сказала мама.

Мы пообедали, и вдруг Соня спросила:

– А мы поедем к папе?

– Конечно, поедем, – сказали мы с Ирен в один голос …

Мы подошли к посту медсестры. Я спрашиваю у Сони:

– Как твоего папу зовут?

– Женя, – сказала Соня

– А фамилия?

– Селезнёв

Я спрашиваю у медсестры:

– Извините, а в какой палате находится Евгений Селезнёв?

– Сейчас посмотрю, – ответила медсестра, – в 36-ой.

Зашли в палату, Соня сразу побежала к отцу

– Папа! – закричала она, – ты живой!

– Тише, тише, Сонечка, – сказал мужчина, – живой.

– Пап, а когда мы поедем домой? – спросила малышка.

– Ещё не скоро, – с грустью произнес мужчина, – мне только сделали операцию, врачи говорят: ещё минимум неделю лежать.

Мы с Иренкой подошли к кровати и Ирен спросила:

– Евгений…

– Викторович, – сказал он.

– Евгений Викторович, где живут Бабушка и дедушка Сони, чтобы отвезти Соню домой?

– У нас нет ни бабушек, ни дедушек, – Сказал отец Сони.

– Как нет? – удивилась я.

– Вот так, – объяснил Евгений Викторович, – мои родители погибли, когда мне было 8, я детдомовец. И отец Сонечкиной мамы умер от болезни, прямо в день рождения своей старшей дочери, когда младшей было 3.

– А мама? – спросила Иренка.

– А мама месяц назад … Ну вы поняли, – по его щеке скатилась слеза, – я у Сони остался один, и, если со мной что-нибудь случится, не бросайте ее пожалуйста.

– Не бросим, Евгений Викторович, – пообещали мы, – А вы поправляйтесь…

Целую неделю мы ездили в больницу к Евгению Викторовичу. И вот, когда мы в очередной раз приехали, медсестра с порога сказала: