– Мои вам соболезнования, Евгений Викторович сегодня утром скончался от кровоизлияния.

Мы плакали: и я, и Ирен, и Соня. В первую очередь, от той несправедливости, которая воцарилась в мире. Умирают те, кто должен был бы жить долго и счастливо, а те, кто поганит землю, кто хранит на сердце жестокость, чьи души прогнили донельзя – живут и радуются жизни.

Всю эту неделю Сонечка жила у меня. А сейчас оставался только один выход: попросить родителей удочерить ее, ведь мы пообещали Евгению Викторовичу, да и после всего, что произошло, мы так сроднились, что просто не могли бросить Сонечку на произвол судьбы.

Родители Иренки сразу отказались (именно поэтому у нее нет братьев и сестер). Я подошла к своей маме и говорю:

– Мама, пожалуйста, удочерите Соню.

– Ника, пойми у нас и так денег впритык, папа твой всю свою зарплату просаживает в казино, так он ещё и в долги влез. А ребенок – это очень большие траты, – мама смотрела на меня понимающими глазами, – Мне тоже очень жалко эту девочку, но что поделаешь?

– Я же теперь совершеннолетняя, – вспомнила я, – я удочерю Соню.

– Ника, чтобы усыновить или удочерить ребенка, ты должна, во-первых, быть замужем, и кто-то из вас должен иметь работу, да и какая разница, кто из нас с тобой удочерит ее, если дополнительных денег у нас нет.

– Я устроюсь на работу, – предложила я.

– Нет, Ника, в нашу однокомнатную квартиру просто некуда поселить ребенка. Вот когда будешь жить отдельно, тогда и удочеряй кого хочешь, а пока прости. Соне лучше будет в детдоме, – мама встала, чтобы пойти на кухню.

– Но, мам, ей нужна семья! – я никак не унималась.

– Все, я сказала, – мама вышла из комнаты, и по пути на кухню добавила, – тема закрыта!

Я плакала. Я не могла остановиться. Соня стала мне родной, за это время. Я не могу просто так отдать ее в детдом.

На следующий день в школе я почти не выходила к доске, а если и выходила, то молча. Я не отвечала, на переменах сидела возле окошка и грустила, Ирен поддерживала меня, и иногда роняла слезы вместе со мной. Ведь для нее Соня тоже стала родной. И вот шестой урок – география. Иренка отпросилась с нее, так, как ей нужно было сходить по делам.

– Ника, ответь-ка на вопрос: Сколько в России городов-миллионников и каких? – спросил Пётр Алексеевич.

– Простите, можно я не буду отвечать? – чуть не плача попросила я.

– Конечно, что-то случилось, Ника? – обеспокоено спросил географ.

– Я вам потом расскажу…

Урок подошёл к концу, Пётр Алексеевич сказал:

– Ника, подойди-ка сюда, что случилось? Рассказывай.

Я начала:

– Неделю назад у Сонечки, помните Соню?

– Конечно, помню

– Так вот у Сонечки умерла мама, они попали в автокатастрофу, папу забрали в больницу. Ему сделали операцию и вот вчера он умер. У малышки нет больше родных. Я просила своих родителей удочерить Соню, но мама не согласилась, Иренкины родители тоже против. А я не могу удочерить Соню, потому что я не замужем и не работаю. Что мне делать?

Я снова плакала, Пётр Алексеевич прижал меня к себе, и мы сидели так долго – долго, а потом он сказал:

– Выходи за меня замуж, милая. Я так тебя люблю.

Я застыла. Я не могла поверить, что он сказал это. Ведь я тоже люблю его, но все боялась сказать об этом. Он ведь мой учитель, вдруг неправильно поймет, или еще что. Но тут все встало на свои места, я осмелела и сказала ему правду:

– Пётр Алексеевич, я… я тоже люблю вас. Очень давно. Просто я боялась признаться в этом.

– Мне так приятно, что моя любовь взаимна, – географ обнял меня еще сильнее, а потом отпустил и еще раз спросил, – так ты выйдешь за меня?

– Да, – ответила я, и мы слились в сладком, умопомрачающем поцелуе.

Так мы просидели до середины следующего урока (хорошо, что ни у меня, ни у него уроков больше не было). Но тут прибежала заплаканная Соня, обняла меня и тихо сказала:

– Ника, мне сказали, что я теперь сирота, и меня скоро заберут в детдом, – она заплакала снова и прижалась ко мне еще сильнее, – я не хочу в детдом, не отдавай меня туда!

–Малыш, я никому тебя не отдам, – я плакала в унисон с Соней, – никому не отдам. Мы с Петром Алексеевичем любим друг друга и скоро поженимся, а ты будешь нашей дочкой, правда же?

Я посмотрела на педагога в ожидании ответа, Пётр Алексеевич обнял нас обоих и сказал:

– Девочки мои, – он замолчал на минуту, а потом продолжил, – Ника, я люблю тебя больше жизни и Сонечку приму, как родную, буду любить и оберегать вас обоих.

Мы сидели в обнимку друг с другом и плакали от счастья. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Но вдруг Сонечка впервые за все это время улыбнулась и произнесла:

– Мама, Папа, я вас очень люблю!!!

***Конец***