Несколько часов путь его освещен был светом молодой луны, и к тому времени, когда она зашла, Нахма уже на много миль удалился от Монтаупа. Теперь, поскольку он не мог больше быстро бежать по темному лесу, то лег на землю у корней большого дуба и почти моментально уснул.
При первых лучах зари он снова двинулся в путь и весь день быстро бежал, почти не останавливаясь. Однажды он пробегал мимо нескольких покрытых корой хижин, окруженных грубо возделанными огородами, стоявшими на берегу небольшого спокойного ручья, но и там он не задержался, съев лишь несколько горстей еды. Пояс, который был у него на груди, везде обеспечивал ему добрый прием и немедленную помощь. Небольшие ручьи он переходил вброд или переплывал; когда на его пути оказывалась река, он всегда мог найти каноэ, которым пользовался без малейших колебаний, если хозяина рядом не оказывалось. Он выполнял поручение правителя. И ничто не должно было его задерживать.
Так что Нахма двигался столь быстро, стремясь выполнить свою миссию, что за час до заката второго дня оказался, усталый, но довольный, на восточном берегу Шатемака, на границе страны, которой владели ирокезы, среди которых племя макуа было самым восточным. Он был дальше от дома, чем когда-либо прежде, и в местности, о которой ничего не знал. В то же время он знал, что макуа, которые сейчас были в мире с племенами Новой Англии, разрешено посылать охотничьи отряды на восток от большой реки, и надеялся найти каноэ, чтобы через нее переправиться. В этом ему пришлось разочароваться, потому что, обыскав все вокруг, он так и не смог найти нужного ему челна, хотя видел несколько мест, где они совсем недавно были спрятаны.
Поскольку других следов пребывания людей в этом месте не было, Нахма решил, что каноэ забрали те, кто переправлялся через реку. Он не думал, что это были наррангасеты, которых он должен был обогнать – по пути он не заметил никаких их следов, и петому решил, что они идут другой тропой. В любом случае каноэ у него не было, и, если он хотел до темноты оказаться на другом берегу, нужно было переправляться вплавь. Так он и сделал; чтобы сохранить сухими вещи и одежду, он положил их на маленький плот из коры, который толкал перед собой. На другом берегу его ожидало неприятное открытие. Там было не тольк множество каноэ, привязанных к растущим у берега кустам, но и на мягкой земле у берега он увидел множество следов, оставленных, несомненно, мокасинами наррангасетов. Кроме этого, недалеко от берега он нашел остатки небольшого костра, который еще тлел, Значит, он почти догнал своих соперников и должен был за ночь обогнать их, невзирая на все опасности, чтобы Сакандага первым услышал его. В то же время он очень нуждался в отдыхе и пище, потому что очень устал и ослабел от голода и трудностей долгого пути. Никаких признаков опасности он не видел: его соперники ушли далеко вперед, а оставленный ими костер словно приглашал его приготовить еду, в которой он так нуждался.
Все ручьи и реки в этой местности кишели рыбой, так что тот, кто обладал самыми простейшими навыками рыболова, голодным остаться не мог. Нахме такого опыта было не занимать, и, взяв горсть кукурузной муки, он вернулся к берегу и высыпал ее в воду. В следующий миг его верная стрела пронзила одну из полудюжины крупных рыбин, сразу поднявшихся к поверхности, и его ужин был у него в руках. Приготовив его и утолив голод, он отошел подальше от костра в густые заросли и там лег, чтобы поспать час перед тем, как продолжить путь.
Молодой гонец уснул, едва закрыв глаза; но не прежде чем его глубокое дыхание убедило его в этом, раскрашенный дикарь, который больше часа следил за каждым его движением, укрывшись среди покрытых густой листвой ветвей дуба, спустился на землю. Там он замер, словно пантера, поджидающая добычу, а потом, распрямив затекшие конечности, стал красться, словно кот, к спящему юноше.
Глава IV
Пояс переходит в другие руки
В мировой истории всегда оказывается так, что народы, живущие у моря, более предприимчивы и лучше живут, чем их соседи из внутренних земель. Так и сейчас – вапаноа и наррангасеты были самыми многочисленными и сильными среди всех племен Новой Англии. Они всегда соперничали, и часто это приводило к военным столкновениям, и соперничество это не исчезло даже после того, как Длинное Перо был избран Миротворцем. Каноникус, верховный сашем наррангасетов, чувствовал, что не менее последнего заслуживает такой чести, и очень ревниво относился к своему более успешному сопернику. Это чувство вполне разделял его племянник и названный сын, Миантиномо, с той разницей, что его зависть и ненависть обращены были на Нахму, который должен был стать будущим правителем объединенных племен, если только ничего этому не помешает.
Таким образом, пока Каноникус планировал усилить свое влияние, заключив союз с восточными ирокезами, он нашел в Миантиномо верного помощника. Так что, когда Длинное Перо выбрал своего сына для того, чтобы тот представлял его у Сакандаги, Каноникус с той же целью отправил Миантиномо – тот должен был представлять его со стороны наррангасетов. Таким образом, совершенно об этом не подозревая, два юных соперника вынуждены были соперничать друг с другом в самом важном предприятии в своей жизни.
Как не торопились наррангасеты, они вынуждены были соразмерять свой шаг с возможностями самого старого среди них вождя; и в то же время они ожидали, что Длинное Перо должен будет тоже отправить своих посланников к макуа, поэтому старались двигаться как можно быстрее. Они знали, что у них по меньшей мере два дня форы, и уверены были в том, что доберутся до селения Сакандаги, решат свои дела и отправятся домой прежде, чем прибудут их соперники. В то же время они не старались соблюдать какие-либо предосторожности, чтобы обеспечить успех своей миссии. Они оказались на берегу Шатемака в месте, намного ниже чем то, куда вышел Нахма, и оттуда поднялись на каноэ вверх по реке. По пути они внимательно следили за восточным берегом, а также уводили с этого берега все лодки. Последнее место, откуда они следили за восточным берегом, было там, где они высадились и продолжили путь по тропе, ведущей к селениям макуа.
Приняв таким образом меры к тому, чтобы задержать своих преследователей, они больше не боялись, что их догонят, и дальше двигались не торопясь. Тем не менее, они решили оставить наблюдателя, который должен был до заката следить за переправой. Для этого выбран был Миантиномо, как самый остроглазый и быстроногий во всем отряде. Так и получилось, что самый главный соперник Нахмы и его тайный враг остался, чтобы прикрыть остальной отряд, ушедший дальше по узкой тропе.
По обычаям индейцев Миантиномо нес с собой краски, и теперь коротал время, будучи уверенным в том, что идет оно впустую, раскрашивал свое тело, готовясь к скорому прибытию в селения макуа. Занятие это так его увлекло, что на некоторое время он забыл обо всем; потом, привлеченный плеском воды на реке, он посмотрел в ту сторону. Пловец, переплывший глубокую реку, вылезал на берег, толкая перед собой маленький плот, и Мианиномо сразу узнал его. Спрятавшись в густых кустах и будучи уверенным в том, что Нахма не подозревает о его присутствии, молодой наррангасет, пригнувшись, добрался до дуба с густой листвой, с которого видно было тропу на некотором расстоянии от реки, и укрылся в его ветвях, как раз когда Нахма выбирался на берег.
Миантиномо не сильно удивился, увидев здесь сына Длинного Пера, но не ожидал, что тот будет один. Похоже было, что он хотел найти каноэ, на которых должен был переправиться весь сопровождавший его отряд. Думая так, он ожидал увидеть, как Нахма пересекает реку в обратном направлении. В этом случае он должен был поторопиться, догнать своих товарищей и убедить их продолжать идти всю ночь, чтобы добраться до селений макуа раньше соперников.
Но вновь пришедший не стал делать того, что от него ожидалось, и Миантномо удивился, глядя на то, как тот готовит свой ужин и ложится отдохнуть. Очевидно, он был один, и, когда наблюдавший в этом окончательно убедился, он стал размышлять над тем, не сможет ли он каким-то образом заставить посланник Длинного Пера не продолжать свой путь. Кроме этого, он очень хотел завладеть поясом Семи Тотемов, который сразу узнал, как только Нахма снова его надел. Молодой наррангасет хорошо знал, какой властью обладает носящий это пояс. Если он в присутствии Сакандаги будет говорить против него, то миссия его, безусловно, провалится и амбициозный план дяди постигнет неудача. С другой стороны, если этот всемогущий пояс будет на его стороне, если он, хотя бы на короткое время, сможет им завладеть, как облегчится его задача!
