– Можно вопрос? – он чуть закусил губы, придавшись размышлению.

– Угу…

– А ты когда-нибудь целовалась? – спросил он, сильно надавив на качели и высоко подлетев вместе с ней. Алекса ощутила, как его подошвы практически оторвались от перекладины.

– Не бойся… я сбавлю темп.

Пара подъёмов, и качели перестали подпрыгивать, выйдя на прежнюю плавность взлета и падения. И что ответить этому парню?.. Этим внезапным вопросом он сковал её по рукам и ногам. Гадая над ответом, она лишь теряла время, удлиняя паузу и давая ему повод думать о ней, как о неопытном ребёнке. Сложно было собрать мысли воедино, ведь на безлюдном дворе, среди снега и прохладного ветра он не по-детски разогревал её этими невинными притеснениями.

– Что молчишь? Целовалась по-взрослому? С языком? – в его вопросе опять звучал вызов, а в глазах стояло нетерпеливое ожидание.

– Целовалась, – хмыкнула Алекса, будто это было совершенно незатейливым занятием, и тут же разозлилась на себя за то, что так мало осведомлена об этой чувственной сфере бытия.

Сейчас ей пришлось чувствовать себя наивной девчонкой и стыдливо краснеть перед этим нахальным подростком, который с явным намерением затрагивал эту щепетильную тему. Хорошо, что уличный морозец так разрумянил её щеки, что было непонятно, как проявляется краснотой та самая застенчивость. Насколько богатыми были её знания о французских поцелуях? За плечами насчитывалось пять спелых помидоров, на которых проходили тренировки, и один «взрослый» поцелуй с девчонкой из класса, чтобы не оплошать в будущем, когда этот навык пригодится.

– Интересно… – протянул он, явно не подмечая её зажатости, и теперь опустился практически к её лицу, больше не утруждая себя раскачиванием.

Качели самостоятельно скользили под музыку ветра, а она чувствовала, как в животе будто играют на клавишах, нажимая то на одну, то сразу на несколько, а после и вовсе увлечённо предаются мелодии, используя всю палитру звуков. «Вот бы это не прекращалось, а только усиливалось!» – со страхом неизвестности подумала Алекса. Она пока не знала, какое имя дать этому ощущению внутри, но тревожилась, что это нечто запретное из жизни взрослых, а не детей. Замерев наверху долю секунды перед тем, как скатиться вниз, она встретилась с ним взглядом. От его лёгкости, непосредственности и лукавства не осталось и следа. Его взгляд больше не был игривым, он стал томным и, казалось, таил какую-то интимную мысль. То ли от резких взлетов, то ли от того, как он смотрел, скрывая и обнажая своё желание, внутри неё что-то ёкнуло и затрепетало. Казалось, он смотрит с вожделением и при этом немой грустью, будто это мучает его. Интересно, что будет в дальнейшем, если этот мальчишеский, но зрелый взгляд уже кажется ей чем-то невероятно захватывающим. Его тёмно-серые глаза прожигали её, то вспыхивая, то мучительно потухая. Алекса слабо управляла собой и пугалась, что он заметит её растерянность. Когда качели полностью остановились, он потянулся к её уху.

– А ты знаешь, что такое секс? – шепнул он, и под одеждой Алексы мгновенно образовались мурашки.

Интуитивно её физическое тело реагировало на его сиплый шёпот и эти четыре незатейливые буквы. Конечно, ей всего одиннадцать, и она ещё не посвящена в эту тайну, как посвящён в неё он. Нужно было держать удар, и она, набравшись храбрости, вскинула на него свои большие, слезящиеся глаза.

– Застегнул бы лучше куртку! – снисходительно сказала она. – Будет мало приятного, если ты заболеешь. Сейчас не время выпендриваться и ходить нараспашку.

– Сейчас есть гораздо более интересная тема… Не правда ли?

– Да. О том, что ещё чуть-чуть, и ты отморозишь уши.

– Так знаешь или нет? – не унимался он.

– Знаю… – ляпнула она, внутренне негодуя, что в случае наводящих вопросов, не ответит ни на один. Она была близка к тому, чтобы нагрубить своевольному другу и прекратить допрос, но он вновь опередил её, закинув в её ухо одно только слово. Алекса замерла, будто потеряла всю бдительность. Потом он сказал ещё и ещё, а она и не смела его прерывать, жадно вслушиваясь в его неприличный монолог.

– Что всё это значит? – полуулыбка появилась на её лице.

– Маленькая ещё…

– Так ты говорил по-английски…

– Вот именно… Потому что перевод тебе знать ещё рано.

Алекса враждебно посмотрела на юного провокатора.

– Если я для тебя маленькая, тогда какого… ты до сих пор тут со мной околачиваешься? – язвительно спросила она.

– Так это очевидно.

– Мне нет.

– Ты мне понравилась.

Алекса почувствовала, будто в неё провалилась целая масса сладкого. От этих слов она вновь обретала часто игравшую с ней в прятки уверенность в себе.

– Откуда ты так хорошо знаешь язык? – перевела она тему разговора.

– А я тебе как? Нравлюсь? – гнул свою линию Эдик, не сводя с неё глаз.

– Не люблю таких, как ты.

– Таких как я? А какой я?

– Самодовольный и непослушный…

– А я что, успел ослушаться маленькую мисс?

– Ты до сих пор не застегнул куртку!

– А-а-а! Ты об этом! Нет ничего проще.

Он давно спрыгнул с перекладины, отошёл от неё и теперь расхаживал по площадке, спрятав замёрзшие руки в карманы.

– Ты владеешь английским в совершенстве? – любопытствовала она.

– Три года жил в Англии…

– Ничего себе… – удивилась Алекса, теперь понимая, откуда этот английский хвостик на затылке и модный тинэйджерский прикид. – Я вот тоже должна поехать в Англию на обучение. У меня так называемый «языковой барьер».

– С чего ты это взяла?

– Плохо поддаюсь дрессировке… Учу, пытаюсь вникнуть, но всё равно грамматика – это слишком сложно для меня. Нет у меня уверенности и свободы в произношении…

– У меня как раз наоборот. Я быстро схватываю языки. Полиглот.

– Мама наняла мне репетитора. Три раза в неделю мы занимаемся. Правда, курсы очень дорогие, преподаватель – профессионал высшей категории с какой-то авторской методикой обучения. Мама платит большие деньги, а я с трудом могу запомнить что-то. Хотя она сказала, что моё произношение очень приличное. В общем, я не уверена, что оправдаю мамины надежды.

– А что за авторская методика? Это как?

– Ну, первую часть занятия мы рисуем карту, где располагаются военные корабли, лагеря, вертолёты, местность разную, и после этого начинаем играть в войнушку. Ну, к примеру, чтобы мой вертолёт взлетел, мне обязательно нужно произнести определенное слово. Если солдатам нужно попасть в укрытие или перебраться через реку, я должна сказать другую фразу.

– Ну, у всех своя методика… Хотя, когда обучение проходит в игровой форме, то становится значительно интереснее, – заключил Эдик. – А хочешь, я буду твоим репетитором?

– Ты серьёзно? – улыбнулась Алекса такой инициативе. – Будешь учить меня языку?

– Точнее, как одному языку взаимодействовать с другим, – с ноткой сладкой издёвки произнёс он, – уверяю, эти занятия понравятся тебе гораздо больше.

Алекса вспыхнула. Возвращение к теме поцелуев волновало в ней каждый нерв.

– Вынуждена отказаться.

– Приведи хоть один довод, – Эдик вновь подошёл к качелям и видя, что она хочет встать, преградил ей путь. – Почему нет? Подумай, по какой причине я не могу научить тебя классным поцелуям?

– Я же уже сказала, что меня учить не нужно… Я делала это неоднократно…

– Тем лучше… Подумай, стоит ли отказывать себе в удовольствии.

Губы его разомкнулись, и он медленно, но совершенно целеустремленно потянулся к её лицу. Взгляд его неподвижно следил за её подергивающейся губой. Оторопевшая Алекса чувствовала, как теряет самоконтроль.

– Стой, Эдик!

– Стой? – удивленно нахмурился он. – У моей соседки есть парень? Если ты с кем-то встречаешься, то это для меня не проблема. Ну, во-первых, я изначально лучше твоих пареньков. А во-вторых, я твой сосед. Соскучилась вдруг – спустилась на два этажа, и мы увиделись.

– Расстояние – не препятствие.

– Как сказать… Я вот в Англии встречался с одной девчонкой, а когда уехал, она почти сразу нашла себе какого-то Бена… – издевательски прогнусавил он, карикатурно изображая того, кто занял его место. – Вот тебе и любовь на расстоянии.