Комендантом крепости, как и в прошлый раз, был Горн. Но был он теперь уже не полковником, а генералом. Под его командой находилось теперь около четырех с половиной тысяч солдат — в два раза больше, чем в 1700 году. С крепостных стен смотрело более 400 орудий.

Ожидая подкреплений, Петр и Меншиков решили по возможности ослабить силы генерала Горна.

От пленных, взятых при шведской вылазке, русское командование узнало, что Горн ждет подкрепления от генерала Шлиппенбаха, который должен пробиться в крепость с 3000 солдат.

Петр приказал одеть два пехотных и два драгунских полка в мундиры, подобные шведским. Для этого пехотинцам вместо зеленых пришлось надеть синие мундиры, а драгунам, которые и так были в синем, обшить шляпы белой каймой и накинуть синие плащи.

Еще затемно четыре переодетых полка были выведены за лес — на дорогу, ведущую из Везенберга, в котором стоял Шлиппенбах. Два других полка, Преображенский и драгунский полк Ренне, были поставлены в засаде — в лесу возле самой Нарвы.

Утром 8 июня осажденные услышали два пушечных выстрела, долетевшие со стороны везенбергской дороги. За лесом началась стрельба, поднялся дым. Генерал Горн с крыши своего дома смотрел в подзорную трубу. Он был уверен, что два выстрела — это сигнал Шлиппенбаха, который сейчас бьет русские аванпосты. Горн велел приготовиться к вылазке.

Шведы видели, что в русском лагере началась суматоха. Затем русские построились к бою, а из леса показались синие колонны пехоты и конницы под белыми и желтыми шведскими знаменами. Впереди скакал высокий всадник, которого Горн принял за Шлиппенбаха. А это был Петр.

Войска сошлись в «ожесточенном сражении» — холостых зарядов не жалели. Били и из пушек и из ружей. Пушки, правда, иногда заряжали и ядрами, чтобы со стен видели, как ядра взрывают землю. Но стреляли поверх рядов.

«Бой» шел полтора часа, и русские полки стали подаваться назад.

Тогда из Нарвы вышли 1000 пехотинцев и 150 драгун, чтобы ударить в тыл русским. Русские войска отошли. Нарвские солдаты встретились с «подкреплением». Навстречу командовавшему вылазкой полковнику Лоде поскакал саксонский полковник фон Арнштедт и на шведском языке благодарил за помощь. Он крепко обнял Лоде и… обезоружил его. Сопровождавшие Арнштедта кавалеристы окружили шведских офицеров. Но одному из них — ротмистру Линдкранпу — удалось выхватить пистолет и выстрелить в себя. Он не хотел попасть в плен. Услышав выстрел, шведы поняли, что угодили в ловушку, и бросились назад. Но из засады на них ударил Ренне с двумя полками. Потеряв до 300 человек, шведы прорвались обратно в Нарву.

Узнав от захваченных в плен офицеров, что Шлиппенбах, стоявший под Везенбергом, ждет кавалерийские подкрепления из Риги и Ревеля, чтобы затем идти к Нарве, Петр решил не ждать, пока Шлиппенбах соберет свой корпус.

Полковник Ренне с 8000 пехоты и кавалерии двинулся к Везенбергу. Он шел стремительно. Шлиппенбах, имевший всего 1400 человек, стал отступать, но был настигнут и разбит.

Теперь осадная армия надолго была в безопасности.

Храбрый полковник Ренне получил генеральский чин.

Вскоре после этого приехал под Нарву австрийский фельдмаршал Огильви, вступивший в русскую службу. Он дал Петру несколько дельных военных советов.

Но осадой Петр продолжал руководить сам.

Генералов и министров Карла XII все больше и больше волновали вести из Прибалтики. Один Карл делал вид, что все это его нисколько не беспокоит. Когда министр граф Пипер сообщил ему о падении Нотебурга, король презрительно усмехнулся:

— Утешьтесь, дорогой Пипер! Ведь неприятель не может утащить к себе этот город. Когда мы придем туда, мы найдем его на месте и отберем обратно!

А новости из Прибалтики становились все тревожнее. Пришло донесение, что Петр заложил на Неве новый город. Карл был обеспокоен, но не подавал виду.

— Пусть царь трудится над сооружением новых городов, — сказал он. — Нам же лучше. Мы придем и возьмем их готовыми!

Когда ему доложили о падении Дерпта, Карл впервые нахмурился:

— Русским дорого обойдутся эти победы!

Он горел нетерпением скорее закончить кампанию в Польше и идти наказать этого варвара — русского царя, который, пользуясь его отсутствием, захватывает шведские крепости.

Конечно, Карл теперь уже понимал, что происходит на берегах Финского залива. И не по легкомыслию он оставался в Польше. Он хотел закрепить свои завоевания. А это было совсем не легко. Он опасался оставить у себя в тылу враждебного Августа, который собирал новую саксонскую армию и мог вместе с польскими отрядами отрезать его от Швеции, мог мешать подходу подкреплений и подвозу боеприпасов. Карл хотел иметь для похода на Россию крепкий тыл.

24 июня 1704 года, когда русская артиллерия громила Дерпт, а русские полки блокировали Нарву, Карл XII объявил польскому сейму, что желает видеть королем Польши вельможу Станислава Лещинского. Лещинский был не очень известен в Польше. Но именно это и привлекло Карла. Он был уверен, что новый король, которого только шведские штыки и будут держать на престоле, не посмеет ни в чем его, Карла, ослушаться.

Польский сейм, напуганный победами Карла, послушно избрал Лещинского королем.

Но многие поляки и не думали признавать нового короля. Август собирался бороться за престол. Надежного тыла Карл снова не получил.

Он посылал курьера за курьером к Шлиппенбаху — с грозными приказами собрать поскорее войска и выручить Нарву во что бы то ни стало.

Он еще не знал, что Шлиппенбах разбит и никого выручать не может.

Под Нарвой у Петра собралось 30 пехотных полков и 16 драгунских. Составило это 45 000 штыков и сабель. В русской артиллерии насчитывалось 66 пушек, 83 мортиры и 1 гаубица.

30 июля осадная артиллерия начала бомбардировку Нарвы страшным залпом из 46 пушек и 15 мортир. С этой минуты русские орудия били день и ночь. Днем вели огонь из пушек и мортир, а ночью только из мортир. Ведь из пушек надо бить прицельно по определенному зданию или укреплению, а из мортир навесным огнем можно обстреливать любой участок города, лишь бы бомба перелетела стену, а там она все равно наделает беды, куда б ни попала.

Генерал Горн тем не менее не думал сдаваться. Шведская артиллерия яростно отстреливалась. Все осадные работы — рытье траншей, установка орудий на батареях — велись под огнем противника. Русские полки несли немалые потери. При вылазках — частых и стремительных — шведы старались разрушить русские укрепления. Однажды они окружили и чуть не уничтожили роту Преображенского полка. Подоспевшая из русского лагеря подмога с трудом выручила гвардейцев.

Положение Нарвы, однако, становилось безнадежным. Город горел. От прямого попадания бомбы взорвался артиллерийский склад — цейхгауз. А 6 августа в десять часов утра начал рушиться бастион «Гонор». Ядра разбили его каменную облицовку, и земляной бруствер рухнул в ров.

Командовать будущим штурмом Петр поручил фельдмаршалу Огильви. Огильви предложил генералу Горну сдаться. Горн грубо отказался.

Русские орудия продолжали громить город и укрепления.

Мортиры уже обрушили на Нарву 4627 бомб.

8 августа на военном совете было решено на следующий день штурмовать крепость. Фельдмаршал Огильви назначил порядок штурма.

Гренадерские штурмовые роты ночью на 9 августа были сосредоточены в апрошах, в ров возле «Гонора» проползли в темноте и приволокли штурмовые лестницы солдаты-штрафники. Еще затемно они отошли, оставив во рву замаскированные лестницы.

В два часа дня 9 августа 1704 года с русских батарей ударило пять орудийных выстрелов. Это был сигнал. Штурмовые колонны пошли вперед.

Шведы оборонялись отчаянно. Но русские части ворвались в укрепления, и начался жестокий рукопашный бой.