На столе завибрировал телефон. Я потянулся за ним, и задел локтем флакон с таблетками. Капсулы разлетелись по полу, какая-то часть закатилась под тумбу и исчезла под кроватью. Я спустился, подобрал флакон, и все еще удерживая телефон, начал собирать таблетки.

– Доброе утро, Кейн…

– Смит…Нашли что-нибудь в квартире?

– Нет. Ни выписок, ни счетов, ни пометок на рабочем столе. Мы передали всю технику в отдел, чтобы они могли проверить почту, провести анализ переписок, адресных ссылок и всего прочего, что помогла бы нам выйти на поставщика Донован.

– Картели редко используют сеть для связи с клиентами. Они работают напрямую, подсылают кого-то из своих и на длительный срок закрепляют за потенциальным покупателем.

– Знаю, но для всего найдется исключение. Тем более, если мы имеем дело с новичками.

– Что насчет триггера? Извлечение импланта под вопросом. Так что нам не мешало бы иметь подстраховку.

– Мы нашли две упаковки с таблетками. В реестре номера совпали с образцами, выданными Донован чуть больше месяца назад. Флетчер и Сок отдали образцы на экспертизу. Флакон мог служить для отвода глаз, чтобы не вызвать подозрение, касаемо содержимого.

– Те, кто идет на черный рынок особо не заморачиваются с конспирацией.

– Я тоже слабо верю в такую удачу, но даже у Картелей случаются проколы. Ты сам всегда говоришь, что лучше учесть все варианты.

– Лучше бы ты прислушивался ко мне в другом.

На какой-то время на линии повисло молчание. Джон не умеет извиняться, хотя делает это часто. Даже он умеет стоять на своем, когда дело касается личных принципов.

– Я знаю, что из-за меня мы могли упустить многоликого…Но, ребенок…Мне казалось, привязанность Донован к ребенку, поможет нам наладить с ней контакт, и мы сможем обойтись без принуждения. Я полез вперед лишь потому, что ты не из тех, кто убедителен в вопросах чувств … – он начал запинаться в словах; извинение все больше походило на обвинение, и когда он это осознал, повесил трубку и перезвонил снова лишь спустя пять минут – Извини. Больше я не буду мешать тебе.

– Мне все равно, Джон. Твой случай не единичен. Все вы, патрульные, пытаетесь стать теми, кем вас видят – героями. Вы не можете довольствоваться меньшим, потому что меньшее для вас под запретом. А вина, которую ты сейчас испытываешь, ко мне не имеет никакого отношения.

– Как я и говорил, ты не очень хорош в вопросах чувств.

– Я хороший наблюдатель, Джон. А это куда важнее.

– Ты никогда не думал, что можешь ошибаться?

– Вероятность моей ошибки, куда меньше твоей, или Сары. Любого, кто примешивает к ситуации личное.

– Кто такая Сара? – я произнес ее имя случайно, но это случайно, помогло разрядить разговор и перейти от взаимных препирательств к обычному диалогу.

– Тебя это не касается. Лучше скажи, ты сделал запрос в банк?

– Да, мы попросили главу расчетного отдела прийти на работу пораньше. Судя по истории операций, последний раз Донован снимала деньги со счета три месяца назад. Сумма незначительная для расценок черного рынка. Около полугода никаких отчислений на счет не поступало. На работе, она могла попросить делать расчет наличными. Накладные в таком случае, хранятся непосредственно в резервах Компании. В ближайшее время, я съезжу туда.

– У нее могли быть заработки на стороне. Многие предприятия не против совмещения при наличии нескольких имплантов.

– Да, возможно. Но информация об этом, также находится в резервах Компании. Есть результаты по вскрытию?

– Я просил сшивателей начать извлечение импланта. Прошло около шести часов. Есть смысл побеспокоить их снова.

– Тогда выходи, подброшу тебя до министерства.

– Я в состоянии добраться сам. Если хотим скорее выйти на Картель, таскаться повсюду вдвоем не лучшее решение.

– Кажется ты забыл, но свою машину ты оставил на мосту. Эвакуационная службы позвонила мне ночью. Они забрали ее на стоянку. Хочешь потратить лишние два часа, выуживая ее от туда или предоставишь это кому-то из отряда?

– Уговорил.

– Жду тебя внизу.

Он усмехнулся и бросил трубку. Покончив с таблетками, я оставил одну для приема, и забросил в рот. Если бы извлечением все заканчивалось, многоликие исчезли бы за пару месяцев. Операция не дает гарантий, что новые «отростки» не появятся. В случае с пустыми, возрождение грозит более серьезными последствиями, чем деление. Чем дольше ты существуешь без души, тем меньше приспособлен к ее возвращению. Это как питаться одними овощами и резко вернуться к мясу (несварение – самое безобидное, что с тобой может случиться). 60 лет назад Корпорация выпустила новое поколение нейтрализаторов. Количество отклонений сократилось, а вот количество жаждущих заполучить зерокс – возросло.

Я сунул таблетки в карман и спустился на парковку. Джон ждал меня в машине, с двумя стаканчиками кофе.

– Я подумал, нам не помешает взбодриться. Ночка та еще вышла.

– Да, тут ты прав.

Даже, если бы солнце светило вовсю, а облака от заводов унесло ветром, город от этого не стал бы чище, чище от мусора, людей, заголовков общества «душ». Несмотря утренний холод, кто-то сидел прямо на обочине, прикрывая полученные за ночь синяки – синяки от побоев, секс-игрушек, второсортных наркотиков. Кто-то только возвращался домой, едва перебирая ногами. Большинство же, как и мы, ютились в пробках, для которых было еще слишком рано, но которые встречались на каждом переезде. Примерно через час, Джон высадил меня у ворот в министерство, а сам направился обратно в отдел, чтобы продолжить работу. Многие патрульные избегают министерства. Счастливые лица в холле заставляют их сомневаться, в своем выборе служить долго и безвозмездно, или же пробуждают злость, что, собственно ведет к одному – к сомнению. Редко, кто спокойно минует коридоры и не вынуждает себя отворачиваться, когда новая партия душ, прокатывается мимо него в тележке.

В регистратуре меня направили в седьмую лабораторию. Вскрытие проводили восемь человек, но для консультации хватит и одного. Я прождал около десяти минут, прежде, чем дверь снова открылась. Это был тот же сшиватель, с которым я говорил вчера. Он выглядел все таким же бледным и усталым, и именно эта усталость лишила его былой враждебности. Он приветственно протянул мне руку, и, не дожидаясь, когда я отвечу тем же, сжал мою ладонь.

– Мистер Пустой. Я Самуэль Эшмол. Простите меня за вчерашнюю грубость. Я не должен был так реагировать на вашу просьбу. Мы ведь делаем одну работу.

– Что по результатам? Вы смогли извлечь имплант?

Он уклончиво улыбнулся и кивнул на стоящий рядом стол.

– Ночка была тяжелой. Мы смогли извлечь лишь половину. Остальное пришлось экстренно зашить и оставить до утра. Но мы делали идентификацию и с меньшим количеством.

– Вы уже прогнали имплант по базе?

– Дано, результат отрицательный.

– Что это значит?

– Человека с таким строением души, в министерстве нет. Если бы донором был государственный многоликий, система бы выдала совпадение в структуре. Но ничего, даже малейшего пересечения.

– Значит, кто-то со стороны. Иначе, он бы был в реестре.

– Да, но у нас нет совпадений даже в теневой базе. А там собраны данные по многоликим именно с черного рынка. Как правило, Картели набирают себе определенное количество душ и отпускают многоликого. Активность его души слишком высокая, чтобы спрятаться от радаров полиции, если разок засветиться. Возможно, ваш донор единичник. В этом случае, база полиции вам в помощь.

– Только идиот пожертвует своей единственной душой, зная, какое за этим последует наказание.

Эшмол развел руками и немного погодя, произнес:

– Вы не хуже меня знаете, на что готовы пойти люди, ради желаемого.

– Вы смогли остановить деление?

– Да, но я не даю гарантий, что оно не повториться. За разрывом импланта последовала реакция между душами. Долгое взаимодействие вызывает изменения в структуре, отсюда идет деление и отсюда, начинается разрушение структуры слабейшего из образцов.