– Я слышала, что пустых набирают из потенциальных многоликих. Ваш распад еще не начался, а вы уже представляете угрозу. Это правда?

– Вам должно быть все равно, кто я и как здесь появился.

– Вы ведь собираетесь отправить меня на лечение?

– При лучшем раскладе.

– Тогда было бы неплохо знать имя своего спасителя.

– Его зовут Элайс, Элайс Кейн.

Я успел забыть о Смите, пока он стоял за дверью. Но стоило ему появиться, и настрой Патриции изменился. Она видела, куда направлен взгляд Джона и поспешила этим воспользоваться. Резко она поднялась, и будто бы случайно ослабила хват. На мгновение, девочка выскользнула из ее рук, и была близка к тому, чтобы упасть. Джон тут же подорвался с места, но едва он успел сделать пару шагов, как Эби снова оказалась в объятиях матери. Вся эта ситуация позабавила Патрицию. Она довольно усмехнулась, натягивая на лицо широкую улыбку.

– Простите. Не удержалась. Вы должно быть из полиции.

– Да, мэм. Джон Смит.

– Еще один Смит. У вашего отца крайне скудная фантазия на имена.

Душа видит больше разума; слышит больше разума. Она – это бесконечный поток информации, но в отличии от разума не всегда сознаваемый. Расщепление высвобождает накопленный опыт. Многоликие, прошедшие реабилитацию, часто сравнивают свое «превращение» с озарением; будто ты становишься центром всего; сливаешься с ним и не можешь отделиться. Тебя бросает в разные стороны, а когда ты пытаешься склониться к чему-то одному, зацепиться за него и вылезти из этого круговорота, тебя затягивает лишь сильнее. Границы стираются, и ты словно застреваешь среди голосящей толпы, где постепенно теряешь себя.

– Ваша дочь, мэм. – я выставил руку вперед, предостерегая Джона от лишнего шага; с многоликими, как с озверевшими собаками, лучше не прибегать к резким движениям – Ей ни к чему здесь быть. Позвольте вывести ее наружу. Ей окажут помощь, а после, когда вы пройдете лечение, вы сможете снова с ней увидеться.

Патриция глянула на неподвижное тело у себя в руках и вся затряслась, будто в комнату задул холодный ветер. Лучшего момента не будет. Я направил на нее пистолет и приготовился стрелять.

– Стой!

Смит повис у меня на руке, из-за чего пуля проскочила мимо и врезалась в окно. Патриции хватило пары секунд, чтобы преодолеть расстояние между нами и нанести удар. Своим выпадом она откинула Смита к стене и собиралась закончить начатое, но угодившая в спину пуля, заставила ее переключится на меня. Она двигалась все также быстро, хотя заряд должен был сделать ее менее расторопной. Без труда она пробила кулаком стену и снесла половину шкафа. Позади только стена, чтобы уйти от атаки придется подпустить ее ближе, намного ближе. Удар прошел наотмашь. Я схватил ее за руку и притянул к себе для прямого в голову. Я бы мог перейти на захват, будь одного удара достаточно, чтобы вывести ее из строя. Многоликие черпают силу из душ. Чем их больше, тем сложнее вести бой. Однако, везде, приходится чем-то жертвовать. Чем быстрее идет расщепление, тем выше давление в теле и тем больше вероятность, что в следующую секунду у нее переломятся кости или остановится сердце. Ее кожа уже начала деформироваться. Пигментные пятна лишь начало, скоро появятся волдыри, а затем верхний слой разойдется, как плохо скроенная ткань. К тому же, процесс замещения, лишает контроля над собственным телом, в какой-то момент она замахнется для удара, но не сможет его сделать. Нужно лишь подождать. Я старался не тратить, по возможности, патроны, да и времени стрелять особо не было. Пока ее сила на пике, лучше лишний раз не отвлекаться. Патриция уже забыла о дочери. Она бросила ее практически сразу, как начала нападать. Ребенок ей только мешал. Я пристально следил за каждым ее движением и поймал тот момент, когда рука ее, пусть незначительно, отклонилась от линии удара. Я ударил по локтевому сгибу и сломал руку. Она хотела контратаковать, но использовала слишком много энергии. Вторая рука затряслась в судорогах и лопнула будто перекаченный воздушный шар. Из прохудившейся кожи повалила кровь. Она стояла передо мной неподвижно, как сломанная кукла. Я достал пистолет и выстрелил ей в ногу. Заряд вернул ее к жизни и заставил нестись к двери в поисках выхода. Она метнулась в коридор и пропала в проходе. Я двинулся следом, надеясь нагнать ее в коридоре, но она прыгнула в лестничный проем и исчезла из виду. Делать нечего. Я перегнул перила и прыгнул вниз. Полет был недолгим. Уже через пару секунду я приземлился на первом этаже, и увидел Патрицию у центрального входа. Пуля едва коснулась ее, но цепкие лапы заряда вцепились в кожу и прочно засели на ягодице. Она уже не бежала, а волочилась по траве, на радость публике. Погоня больше не требуется. Спокойным шагом я шел следом за ней, выпуская одну пулю за другой, пока Патриция окончательно не сникла к земле. Толпа у ограждения притихла, но лишь за тем, чтобы разразиться новыми криками. В глаза ударил свет фар. Сшиватели вплотную подъехали к ограждению и посигналили несколько раз. Я поднял Патрицию, перекинул через плечо и двинулся к ограждению. За спиной послышался шелест чьих-то шагов.

– Стой! Я сказал, стой!

– Джон? Не ждал, что ты скоро очнешься.

Он старался идти со мной вровень, но последствия удара давали о себе знать и уже через пару шагов, ему снова пришлось меня нагонять.

– Девочка мертва! – он крикнул достаточно громко, чтобы привлечь не только мое внимание, но внимание тех, кто был голоден до подробностей; меня не волнует репутация отдела, один мертвый ребенок хуже пустым не сделает; чего не скажешь о застое в деле, который может случиться из-за предубеждения некоторых людей. Избирательная мораль… Они не считают предрассудительным вытаскивать из кого-то душу ради нового импланта. Но не могут смириться с рисками, которых невозможно избежать в делах с многоликими. Люди…

– Видимо, она задохнулась, пока Патриция сжимала ее. Ты должен был дать мне больше времени! Я бы смог…

– Ты мог только помолчать. Может, тогда у девочки был бы шанс. Но ты вступил в разговор с многоликим, что запрещено правилами министерства. Из-за тебя, я чуть не упустил ее. Она бы убила куда больше, если бы прорвалась наружу. Что ты на это скажешь?

– Я хотел помочь ребенку.– он держится своей линии, лишь бы не соглашаться с ошибкой, которую совершил; лишь бы не принимать за правду, что в смерти ребенка виноват он.

– В делах многоликих приказы тебе отдаю я. Если я говорю «НЕТ», то ты должен слышать именно «НЕТ», без всякий «НО», «ЕСЛИ», «ВОЗМОЖНО». Это понятно?

– Да.

– А теперь займись своей работой, а я займусь своей. Как только будут хоть какие-то результаты, я сообщу. Первым дело найдете триггер, он понадобиться для идентификации.

Я погрузил Патрицию в фургон, сцепил ее руки и ноги специальными жгутами, и захлопнул дверь.

2

«Набор на обучение в министерство сшивателей ведется с шести лет; будущие сотрудники обязаны до наступления 18 лет или же по причине их исключения из программы, оставаться на территории министерства, для более полного усвоения ими тонкостей будущей профессии. Все дальнейшие передвижения после наступления 18 лет, производятся на усмотрение сшивателя. Включая покупку отдельного жилья и переезда в город.»

Правило 6. Кодекса министерства «Сшивателей».

Сара вошла в лабораторию, громко постукивая каблуками; сбросила на стол документы, половина из которых тут же скатилась на пол. Она тяжело вздохнула, сгребла все бумаги в одну кучу и небрежно кинула к остальным. Я жду ее уже около получаса. С тех пор, как министерство отказалось от деления работников на классы, сшиватели перешли в разряд разнорабочих. Спрос на внедрение всегда был высоким, но в какой-то момент он достиг пика, к которому Корпорация оказалась не готова. Люди не любят ждать. А ждать приходилось долго. Работников не хватало. Между подачей заявления и внедрением проходили месяцы, а то и годы. И чтобы не утруждать себя ожиданием, люди пачками повалили на черный рынок. Не самая качественная продукция, такой же тип работников, и в довершение ко всему – высокая вероятность расщепления. Большинство считают сороковые годы «расцветом многоликих». Ажиотаж вокруг черного рынка с тех пор поубавился, но многоликие никуда не делись.