И, наконец, небольшой гончарный сосудик из глины с примесью большого количества кварцевого песка, покрытый линейно-волнистым орнаментом (табл. VIII, 4), совершенно идентичен многочисленным сосудам из поселений, относимых к болгарскому населению VIII–IX вв. на Дону[343].

Среди больше-тарханской плоскодонной керамики есть несколько сосудов, выпадающих из общей массы как по форме, так и технике изготовления. Два сосуда этой группы имеют острое ребро по тулову, узкие прямые и высокие шейки, изготовлены они из глины с обильной примесью песка, на одном по шейке и плечикам — резной зигзаговый узор (табл. IV, 3, 4). Третий сосуд — также высокогорлый, с прочерченным решетчатым узором. Сосуд изготовлен из чистой глины (табл. VII, 1). По форме шейки и тулова эти сосуды приближаются к круглодонным сосудам первой разновидности. Близких аналогий этим сосудам найти не удалось.

Один сосуд сделан весьма тщательно и имеет чернолощеную поверхность (табл. VII, 11). Подобная обработка сосудов встречается чаще всего в памятниках Черняховской культуры. Насколько единичная находка такого сосуда отражает связи в этом направлении — сказать трудно.

Проследить ретроспективно развитие основного типа плоскодонных горшков, встречающихся в болгарских памятниках, пока не удается. Керамика эта настолько широко распространена как на Западе, так и на Востоке, что связывать ее с какой-либо более ранней культурой, не имея промежуточных звеньев, было бы весьма опрометчиво. Но поскольку плоскодонные горшки встречаются повсеместно в памятниках, связанных с болгарами, то их, по всей вероятности, следует отнести к этой этнической группе.

Зависел ли обычай помещения различных типов сосудов в могилы от возраста умершего, характерно ли это для всех болгарских племен или это специфика больше-тарханской группы — эти вопросы пока остаются неясными.

Несколько своеобразна керамика Танкеевского могильника. Оставляя в стороне вопрос о различиях гончарной керамики Танкеевского и Больше-Тарханского могильников, остановимся лишь на лепных сосудах. Единично здесь встречаются плоскодонные горшки, близкие больше-тарханским, которые следует отнести к тем же болгарским этническим группам. Также единичны сосуды, украшенные резным волнистым узором в виде гирлянд (рис. 21, 13). Этот тип сосудов может быть сопоставлен с так называемыми «кочевническими сосудами» Саркела, этническая принадлежность которых еще недостаточно выяснена[344]. К этому же типу может быть отнесен единственный лепной кувшин из Больше-Тарханского могильника (табл. I, 3). С кочевнической керамикой этот кувшин сближает не только форма (высокое горло, боковая ручка), но и орнамент по плечикам из пояска ямок.

Круглодонные лепные чаши Танкеевского могильника относятся к типу древнеудмуртских[345] и без сомнения связаны с выходцами с р. Чепцы. В Среднем Поволжье и Нижнем Прикамье в эпоху, предшествовавшую появлению болгар, удмуртская керамика не встречается; появление ее в Танкеевском могильнике является результатом включения в состав населения Волжской Болгарии иноплеменных удмуртов.

Таким образом, танкеевская круглодонная керамика не имеет прямого отношения к вопросу о составе и происхождении болгарских племен. Она должна рассматриваться в плане сложения населения Волжской Болгарии в эпоху возникновения государственной организации.

Итак, погребальная керамика болгарских могильников VIII–X вв. в Среднем Поволжье дает возможность выделить в составе болгар по происхождению две крупные этнические группы: наиболее многочисленную болгарско-тюркскую и менее значительную угорскую.

В конструкции могил болгарских захоронений также выделяются два основных типа. Как уже отмечалось (см. I главу), по материалам Больше-Тарханского могильника не удается связать тип внутримогильных сооружений с определенным типом керамики, поскольку лепные сосуды находятся в детских захоронениях, где ямы выявляются плохо. Если основываться на количестве каждого типа сосудов и типов могильных ям, то можно круглодонную посуду связывать с могилами, имеющими двусторонние заплечики, а плоскодонные горшки с простыми ямами. Следует привести также тот факт, что в Танкеевском могильнике почти нет ям с двусторонними заплечиками и нет круглодонных сосудов больше-тарханского типа. Однако все это, по-видимому, лишь отголоски когда-то существовавших прочных традиций. В эпоху VIII–IX вв. смешение обычаев и традиции наблюдается повсеместно.

Археологические памятники, связанные с болгарскими племенами, показывают, что к VIII–IX вв. этнический состав последних был уже чрезвычайно сложным. В состав болгар вошли различные племенные группы, обитавшие в I тысячелетии в восточноевропейских степях. По имеющимся материалам в составе болгар удается выявить племена тюркского и угорского происхождения. Сарматские традиции в материалах могильников прослеживаются весьма незначительно.

В полном соответствии с данными письменных источников, археологические материалы имеют аналогии на востоке — в Центральном и Восточном Казахстане и на юге Западной Сибири. Мы далеки от мысли устанавливать прямую связь между казахстанским населением и болгарскими племенами. Для этого данных чрезвычайно мало. Почти тысячелетний пробел, отделяющий памятники Казахстана от поволжских и донских, не позволяет сравнивать вещевые комплексы. Но сопоставление погребального обряда, особенно конструкций могильных сооружений, проводить можно. Здесь мы имеем дело с весьма консервативной стороной культуры древнего населения.

Памятники Восточного Казахстана, как, впрочем, и центральных и северных областей его, изучены еще чрезвычайно слабо. В Семиречье разнообразие в устройстве могильных ям, где различаются восемь типов, по мнению Е.И. Агеевой, свидетельствует о том, что в состав племенного союза усуней входило несколько разных этнических групп со сложившимися к тому времени своими религиозными традициями[346]. В другой работе Е.И. Агеева пишет, что курганы с «деревянными ящиками-настилами и деревянными перекрытиями на земляных ступеньках (заплечиках. — В.Г.) повествуют о сохранении в составе усуньского племенного союза племенных групп сэ и юеджей, зафиксированных и данными письменных источников»[347].

С.С. Черников находит возможным отождествлять группу кочевников кула-жургинской культуры рубежа нашей эры на Иртыше с племенами у-гэ или у-дзе письменных источников[348].

Несомненные аналогии, которые обнаруживаются в конструкциях могильных сооружений между памятниками Восточного Казахстана и памятниками больше-тарханского типа на Волге, позволяют предполагать, что именно здесь, на Востоке, формировались племенные группы, вошедшие в дальнейшем в состав болгарского объединения.

Небезынтересны также аналогии среди еще одной группы памятников, синхронной рассматриваемым нами, и, по-видимому, в этническом отношении близкой. В бассейне р. Белой исследованиями последних лет открыт ряд поселений и могильников совершенно неизвестного до сих пор облика. Пришлый характер населения, оставившего бельские памятники III–IX вв., доказывается достаточно убедительно появлением таких новых, генетически не связанных с местными прикамскими традициями элементов в культуре, как полуземляночные жилища, плоскодонная керамика, сосуды с вытянутым округлым туловом, высокой шейкой и довольно сложной орнаментацией и разнообразные, сложной конструкции могильные ямы[349].

Некоторые могильные ямы бельских захоронений по конструкции совершенно идентичны ямам Больше-Тарханского могильника. Так, в Ново-Турбаслинском курганном[350], Кушнаренковском[351] и Бирском[352] грунтовых могильниках были обнаружены могилы с низкими заплечиками вдоль продольных стенок. В Ново-Турбаслинском и Кушнаренковском могильниках, кроме того, некоторые могилы с заплечиками имели ниши-подбои в изголовье захороненных, что в единичных случаях зафиксировано и в Больше-Тарханском могильнике.