В одно мгновенье она представила, как падает на камни, бьётся о них головой и катится вниз по крутому склону. А потом летит прямиком в тёмные воды Эшмола, где непременно захлебнётся. Звуки вмиг исчезли, будто она оглохла, остался только шум реки и пустота вокруг.  Олинн даже сделать ничего не успела − берёзовые веточки оторвались, не удержав её веса…

Она не разглядела, кто стоял позади, лишь краем глаза увидела мелькнувшую тень. Кто-то большой и тёмный метнулся от камня, и прежде, чем она вообще поняла, что происходит, её руку поймала чья-то крепкая рука. А потом и другая подхватила за талию, и дальше они уже падали вместе.

Самого падения Олинн не запомнила. И даже понять не смогла, как же так, почему они не ударились о камни или не разбились о выступ скалы. Мгновенье, и вот уже холодная вода обожгла кожу, ударила и оглушила, утаскивая вниз, и Олинн ушла в неё с головой. Но потом кто-то подтолкнул её, она вынырнула на поверхность и принялась барахтаться и плыть, борясь с течением.

В этом месте река делала крутой поворот, огибая скалу, на которой стоял замок, и течением Олинн унесло бы в самую стремнину, но чья-то сильная рука подхватила её и потащила за собой, почти вышвырнув на берег.

Игвар! Да чтоб тебя!

− Ну, пичужка, что же ты пугливая-то какая?! –  его голос прилетел, казалось, откуда-то издалека.

Олинн кашляла и пыталась дышать, и даже не сразу поняла, что уже не тонет. И если до этого момента всё было в каком-то тумане, то этот голос стряхнул с Олинн оцепенение. Она поняла, что стоит на песчаной отмели у самого подножья замка, а прямо перед ней – Игвар, и его большие ладони  прижимают её к себе. Взгляд Олинн упёрся в завязки его холщовой рубахи, а тело ощущало только, как вода стекает с него ручьями.

− Чего испугалась-то? – повторил  свой вопрос Игвар.

Он провёл ладонью вниз по её плечу, отпустил и внезапно коснулся пальцами подбородка, приподнимая лицо так, чтобы она смотрела ему в глаза. Олинн моргнула, то ли от испуга, то ли ощущения того, что жизнь в неё возвращается, хоть она уже и успела с ней распрощаться.

Глаза Игвара были совсем тёмными, и какое-то мгновенье Олинн заворожённо в них смотрела, а потом осознала: да это же всё из-за него!

− Великие боги! – воскликнула она, изо всех сил толкая своего спасителя в грудь и делая шаг назад,  к большому камню. – Да я же из-за тебя чуть не разбилась! Чуть не утонула! Ты зачем ко мне подкрался?! Ты совсем спятил?! Вот же наказание-то! Да что же ты за чудище такое бедовое! Да пропади ты пропадом! И все вы, проклятые южане!

Она что-то кричала ему, выплёскивая свой страх, а потом даже топнула ногой и плюнула в его сторону. И неожиданно разрыдалась, закрыв лицо руками. Она не хотела плакать и не хотела кричать на него, но, наверное, её горю нужен был выход, и эта песчаная отмель  подходила, как ничто другое. Шум реки растворил и унёс её крик, а вода вместе со слезами смыла обиду. И на этом пустынном берегу никто не видел её горя. Разве что Игвар.

А он вдруг шагнул к ней, обнял и прижал к себе, не давая вырваться, а потом произнёс тихо, склонившись к уху:

− Я знаю про вёльву, пичужка.

И ей стало как-то легче, как будто от этих простых слов горе ушло, притупилось и перестало жечь калёным железом. Прикосновение его ладоней было таким тёплым, успокаивающим. И, несмотря на то, что Олинн промокла до нитки, и с неё всё ещё текла вода, стало совсем-совсем не холодно. Даже наоборот…

Она сначала не поняла, откуда взялось тепло в её руках, которыми она закрывала лицо. Чуть отстранилась и увидела, что на ладони, той самой, на которой когда-то исчезла серебряная звезда, снова проступили её очертания. И это отрезвило Олинн, как ничто другое.

В один миг она ощутила, что стоит в крепких объятия Игвара, ощутила его руки, поглаживающие её спину и плечи, и твёрдые мышцы у него на груди… Жар накатил волной, всё закружилась перед глазами, а сердце предательски сжалось. И мысли, одна дурнее другой, полезли в голову…

А если он сейчас увидит эту звезду у неё на ладони? Он же сразу всё поймёт!

И Олинн испугалась. Ведь они здесь совсем одни, и крепостная стража не видит того, что происходит у подножья замка – их закрывает нависающая сверху скала. И если Игвар сейчас захочет что-то сделать с ней, его же никто не остановит! Никто даже крика её не услышит! Даже если он придушит её и просто бросит в реку, никто никогда её не найдёт!

Олинн ловко вывернулась, поднырнув Игвару под локоть, и отскочила к большому камню, пряча руки за спиной.

– Не надо меня утешать! – она почти огрызнулась, стараясь скрыть за этой напускной злостью весь свой страх. – Обойдусь!

Она отвернулась и принялась отжимать воду из волос, надеясь, что так Игвар точно не увидит того, как светится узор у неё на руке. Надо быстрее бежать в замок, пока совсем не замёрзла, да и не хватало, чтобы её видели тут с этим монахом! Будут потом болтать невесть что! Только вот лезть теперь придётся по крутому склону да по зарослям.

Мокрая одежда слишком откровенно облепила тело, и Олинн принялась спешно отжимать воду и из неё. А сама от стыда готова была провалиться, видя краем глаза, как Игвар стоит молча и наблюдает за ней. И некуда деться от этого пронизывающего взгляда, хорошо, хоть руки не распустил, а то пришлось бы снова прыгать в Эшмол!

Наконец она выпрямилась и обернулась, спрятав руки за спину, и посмотрела на своего горе-спасителя. Сейчас в нём уже ничто не напоминало раненного или умирающего, даже шрам на щеке стал почти не виден, что удивительно!

Он провёл пятернёй по волосам, стряхивая капли, и Олинн заметила, что мокрая рубаха и штаны на нём совсем новые, где только взял? И бороду он прибрал – стянул серебряными колечками, точно так, как делают ольхи. Вот уж странно, где он за один день разжился серебром? И новыми сапогами? Может кого-то ограбил? Не хватало ещё на её голову такого позора!

− Что ты тут делал? – спросила Олинн, выдохнув и оглядываясь. – И зачем подкрался ко мне?

Солнце давно скрылось за ольховником, и здесь, внизу, у самой воды, стремительно сгущались сумерки. И ей стало не по себе от того, что уже скоро ночь, а они здесь совсем одни, вдалеке от спасительных стен крепости.

− Я искал тебя. Хотел попрощаться, − ответил Игвар, взглянув с прищуром на другую сторону реки. – Не думал, что ты так испугаешься.

− Решил всё−-таки бежать? Ну, так и прощай, − произнесла Олинн, думая о том, что, может, это и к лучшему, если он уйдёт из крепости. Не место ему здесь. – А мне тоже пора. Выбираться ещё отсюда надо, по твоей милости!

− И это всё? Так просто? – спросил он с какой-то насмешкой в голосе и шагнул к Олинн навстречу.

От неожиданности она попятилась и вмиг оказалась прижатой спиной к  холодному боку скалы.

− А чего же тут сложного? – спросила Олинн с вызовом,  упираясь ладонями в камень и пряча их за спиной.

Только бы Игвар не увидел рисунок на её руке!

И вот так, с заведёнными назад руками, она внезапно оказалась перед Игваром совсем беззащитной, и по тому взгляду, которым он её окинул, нетрудно было догадаться, что за мысли его сейчас терзают. Он подошёл почти вплотную, навис над ней и неторопливо опустил свои большие ладони на камень по обе стороны от её головы.

Он был гораздо выше, и ему даже пришлось наклониться, чтобы посмотреть Олинн в лицо. С мокрых волос по щекам стекали капли, и прозрачная зелень его глаз завораживала, не давая отвести взгляд. Сердце у Олинн сжалось от страха и, наверное, стало размером с орех. На какой-то миг она даже задержала дыхание, боясь пошевелиться.

И в этот момент предательская звезда на ладони будто ожила, запульсировала и стала горячей. От неё поползло по руке приятное тепло, как от горячего мёда с огонь-травой. Оно растекалось по венам, забирая дрожь и страх и наполняя тело лёгкостью и странным жаром.  Сердце, которое только что замирало от страха, теперь вдруг сжалось от сладкого предвкушения чего-то. И в другой раз Олинн бы и в голову не пришло с таким вызовом смотреть в эти прозрачные зелёные глаза, но сейчас рассудок у неё будто помутился.