Солнце беспощадно жарило. Песчинки забивались в сандалии, облепляли одежду и кожу, скрипели на зубах. Горячий воздух лизал оголенные лодыжки и неприкрытые руки. Язык распух и прилип к нёбу. Раскаленный сухой воздух обжигал обоняние.

Я уже успела пожалеть, что не послушала гида и не взяла более закрытую одежду, но, что самое главное – побольше воды. И когда, плетясь в конце колонны туристов по пустыни Вади-рам, в стороне увидела колодец – не поверила своему счастью. Вода!

Понимая, что потеряться невозможно, я отошла в сторону и бодро зашагала к своему спасительному миражу. Но как только заглянула в прохладное нутро убедиться, что колодец рабочий, меня грубо окликнули:

– Кто ты? И как сюда попала?!

Обернулась, вжимаясь в камни, которые, несмотря на жару, держали холод, и увидела молодого мужчину – немногим старше меня, но с таким напыщенным видом, словно своим присутствием я оскорбила не только его, но и землю под нашими ногами.

Но, что самое любопытное, он казался миражом больше, чем колодец посреди пустыни. Слишком идеальный, чтобы быть правдой. Выразительное мужественное лицо с резкими чертами, темные волосы, заплетенные в небрежную косу, глаза цвета охры, с которыми сложно тягаться в гляделки. А тело – словно скульптура древнегреческого бога: фактурное, подтянутое. Услада для женских глаз.

Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке. Пальчики закололо от желания прикоснуться.

– Оливия Ферб, очень приятно. Я здесь с экскурсией. А вы, наверное, местный?

Хотя местным его сложно было назвать – слишком нетипичный для иорданцев, хоть и с восточными корнями, да и одежда из другого эпохи: какие-то кожаные ремни, похожие на доспех, переплетали оголенный торс, штаны из тонкой кожи, пластины для защиты рук наподобие древнеримских маников, и меч в ножнах, почему-то не казавшийся бутафорией. Да и странное наречие. Хоть я его и понимала, но казалось, что разговариваем мы на разных языках. Странно, но в череде странностей это не показалось самой большой.

– Вы артист, да? Готовите для нас представление? – я нервно хихикнула. – Тоже решили освежиться?..

Но незнакомец на моё предположение лишь сильнее нахмурил густые брови.

Он бесцеремонно сдернул с моего плеча рюкзак.

– …Эй, а ну отдай! – взвизгнула, но нахал так зыркнул и оскалился, что я попятилась. – Сумасшедший!

Очарование им улетучилось.

А он резко вытряхнул содержимое сумки на песок и с отвращением, словно роясь в навозной куче. Пнул пустую бутылку из-под воды, наступил на паспорт, втоптал в песок бумажник с кредитками, ключ-карту от номера в гостинице и уже собирался раздавить мои очки, но я налетела на вандала и с силой толкнула в грудь:

– Совсем с ума сошёл?! Знаешь, сколько я за них на «eBay» выложила?!

Любовно отряхнув очки от песка, я натянула их на нос.

Мужчина опешил. Не знаю, что на него подействовало: что я на него накричала, или тронула, но он выглядел растерянным и хлопал красивыми глазами, как олень в свете фар. Жаль, что недолго. Как только я собрала вещи, он буквально прыгнул в мою сторону, доставая из-за пояса клинок:

– Чары! Ты пришла поглотить мою душу через черные стёкла?

О-о, да тут клиника!.. Либо актер слишком вошёл в роль. Оказывается, в такие моменты понимаешь, что пить не особенно-то и хотелось.

– Слушай, прости, если ненароком оскорбила, – я аккуратно сняла очки, стараясь не делать резких движений. – Никаких чар и злого умысла. Простая защита от солнца, а ещё они поляризационные. Если водишь машину – самое то…

Мужчина ощутимо ударил по ладони.

– …Больно!

Очки вновь упали на песок.

– Ты считаешь меня глупцом?! – дикарь вдавил меня своим телом в жесткое ребро колодца и навис громадой мышц. – Думаешь, что можешь своими штучками затуманить мой разум?! Обмануть Ашшура Суму-ла-Эля?! Ияра?! Сына великого Саргона?!

– А-а, ну если самого Саргона…

– Ты смеешься надо мной, женщина?! – его ноздри раздувались от гнева. – Так знай: тварям из тьмы меня не провести! – он резко сдернул с моей головы платок. Мои белые волосы рассыпались по плечам, и мужчина замер. – Лунная дева…

Его клинок сверкнул быстрее, чем я смогла это осмыслить или пискнуть, но когда острое лезвие уже должно было коснуться моей шеи, давление мужского тела ослабло.

Незнакомец исчез, а я без чувств рухнула наземь.

Оливия

– Лив, ты скоро?

Я потерла лицо, вытянула под столом затекшие ноги и некрасиво зевнула, откинув голову назад:

– Пока не придёт старость.

– Пойдём, сегодня пятница, сходим куда-нибудь развеяться. Может, познакомимся с симпатичными парнями, – Лора игриво дернула бровями. – Шумерская мифология никуда не убежит.

– Да, но сама себя не напечатает и не отправит в электронный каталог. Сухарь ясно дала понять, что пока я не оцифрую всю стопку, – я кинула усталый взгляд на древние книги, – белого света мне не видать.

– Ну свет не обещаю, а вот залихватскую ночь… – Ло многозначительно хмыкнула, – вполне. Пойдём, сколько можно дышать библиотечной пылью?! – и потянула меня за руку. – Будет весело!

Я поддалась мимолётному соблазну и даже приподнялась в кресле, но как только взгляд вновь упал на раскрытую книгу, настроения поубавилось:

– Иди, я ещё поработаю.

Подруга нахмурилась, но настаивать больше не стала. Махнула на прощание и упорхнула веселиться, а я, подвинув светильник поближе, вернулась к древнему переводу и блеклому монитору.

Когда с шумерами было покончено, прошептала победоносное «Да!» и стала собираться домой. В архивах не было окон, и оценить тьму за окном могло только воображение. Бросив телефон и блокноты в сумочку, я двинулась к выходу, но взглядом зацепилась за любопытную книгу, которую раньше не замечала. Может, Сухарь незаметно подложила? С ненавязчивым намеком, что я и её должна оцифровать.

Я взяла фолиант в черном кожаном переплете, накрепко перехваченным ремешком, повертела в руках, но, не найдя на книге ни одной буквы или знака, сунула в сумку и наконец покинула душное царство тишины и уединения, именуемое архивом центральной библиотеки.

Знала бы я, чем обернутся пять лет обучения в институте, никогда бы не согласилась. Я мечтала о путешествиях, находках, приключениях и мировой известности. А оказалась там, где тайны древности похоронены на страницах пыльных книг.

Запахнув весеннее пальто, я погасила свет, выбежала в ночь… опешила. Темнота – хоть глаз выколи. Фонари почему-то не горели, и создавалось ощущение потери пространства.

Нервно оглянувшись по сторонам, я вцепилась в сумочку и, аккуратно шагая, стараясь не споткнуться, направилась на центральную площадь, где меня должно ждать такси. Но и там оказалась густая, липкая тьма. И, самое странное, тишина. Ни запоздалых прохожих, ни машин.

Но не это заставило участиться сердцебиение и вызвало мурашки вдоль позвоночника, а пространство вокруг: оно пульсировало и дышало, и в нём явственно ощущалось чужое присутствие.

Нет-нет, пожалуйста, только не сейчас…

Я поёжилась, закрыла глаза и сделала пару глубоких вдохов. Бежать не имело смысла. Тем более когда потерялась в пространстве.

Всякий раз, когда мне мерещилось подобное, я старалась взять себя в руки и подождать: тьма всегда развеивалась, скованность пропадала, и мир снова наполнялся красками, запахами и звуками. Вот и сейчас не прошло и минуты, как фары такси выхватили из темноты мою трясущуюся фигурку, застывшую у края обочины, и буквально вдохнули в меня жизнь.

Домой я ввалилась сгустком нервов, страхов и усталости. Сбросила туфли, пальто и сумочку, побрела в спальню. По дороге включала свет. Кот по кличке Кекс был недоволен: прищурил заспанные глаза и жалобно мяукнул. Теперь неделю свет не выключу. И не буду засиживаться в библиотеке допоздна.