– Ох! – спохватилась Мета, осмотрев Аннику. – Виктор! Ты не видишь, что у миссис Шефер насквозь промокла одежда?

Барнс не успел ответить, как Охман повела Аннику в другую комнату.

Спальня была огромна. Отходить от общего настроения дома хозяйка не хотела, поэтому зеркала стояли по периметру. Большие и маленькие. Богато украшенные драгоценными камнями и простые.

Анника ужаснулась, увидев своё отражение. Неужели она выглядела так… ничтожно? Она и не замечала, что горбится. Хотя не удивительно, ведь в мыслях так часто мелькало желание провалиться сквозь землю, исчезнуть.

– Снимайте с себя это! – скомандовала Мета, распахнув большой шкаф.

– Прям всё? – смутилась Шефер, собираясь уносить ноги.

Мета повернулась и одарила гостью удивлённым взглядом. В глазах сверкнули огоньки безумия, но быстро погасли, как только Анника потянулась к поясу.

– Конечно всё, – более спокойно ответила Мета, продолжая искать вещи. – Вон там ширма. Можете зайти за неё.

Анника так и сделала. Охман быстро подобрала подходящий костюм и повесила на ширму. Пока Шефер снимала одежду, она заметила синяки. Тело было усеяно ими и, кажется, были свежими.

«Странно, – подумала она. – С утра их не было».

Когда Анника надела данные Метой вещи, Охман восторженно воскликнула:

– Ну вот! Совсем другое дело! Посмотрите в зеркало, миссис Шефер!

– Нет, я не хочу.

– Очень грубо с вашей стороны, – резко поменяла тон хозяйка дома. – Вы ДОЛЖНЫ оценить костюм, что я вам дала.

Это действительно задевало Мету. Портить отношения с ней Аннике не хотелось. Пусть она и была своеобразной женщиной (и в какой-то степени стервой), но что-то подсказывало, что в душе она – хороший человек. После таких размышлений кольнуло в сердце. Не обманчиво ли первое впечатление?

Одежда действительно меняла человека! Плотная бархатная юбка с широким поясом, бордовая рубашка с рюшами и длинный чёрный плащ идеально сидели на Аннике. И даже не было отторжения от подобного наряда, как часто бывало с Анной. В прошлой жизни было проблематично подобрать одежду, которая бы шла ей. Смотря в зеркало, Анна стыдилась себя. Ей вообще ничего не подходило.

Когда Мета Охман встала рядом, Анника заметила, насколько уставшей выглядит. У Меты был румянец, блестящая кожа. А у Анники? Синяки под глазами и отёки.

– Спасибо, – Шефер опустила голову. – Прекрасный наряд.

– Это я выбрасываю, – Мета взяла одежду Анники и убежала из комнаты.

– Постойте!

Анника кинулась следом. Но в длинных коридорах с резкими поворотами было легко заплутать. Поэтому пройдя несколько поворотов, она вернулась в гостиную, где ждал констебль.

Увидев Аннику, Виктор встал, и вежливо сказал:

– Вы выглядите прекрасно.

– Благодарю, – поклонилась Анника в ответ.

Подняв взгляд, Шефер обратила внимание на картину. Она подошла ближе, чтобы убедиться, что глаза не обманывают. Так вот, почему Мета в первую встречу показалась Аннике знакомой. Всё из-за этой картины.

– Невероятно, – шепнула Шефер.

Констебль подошёл к ней.

– Мистер Вермеер нарисовал её год назад специально для Меты. Они встретились в Голландии, когда Мета уехала от Ричарда. Его талант тогда только начали замечать, и Мета заключила с ним пари. Она обещала, что его картины сотрясут мир, а он – портрет. Мета лично занималась продажей холстов мистера Вермеера. Устраивала выставки для богатых людей.

– Обычно это были мужчины преклонного возраста, – Мета уже сидела на кресле с чашкой чая в руках. – Им так легко втереться в доверие, если ты молодая девушка. Я отдавала им картины почти за бесценок, а они продавали. Процент с продаж был мой. Вскоре о Вермеере узнал мир. У него появилось множество заказов, и год назад я вернулась в Голландию. Для него я – божество. И он за неделю нарисовал портрет.

– Но зачем вам это было нужно? – спросила Анника, не веря в историю.

– Разве вы не хотели, чтобы ваш образ сохранился навеки? – Мета поправила волосы, и Анника заметила те самые жемчужные серёжки. – Я хочу, чтобы в будущем эта картина вызывала больше вопросов, чем ответов. Хочу стать нераскрытой тайной.

– Ты и так нераскрытая тайна, Мета, – хмыкнул Виктор.

– Этого недостаточно.

Анника села на своё место, но существование рядом картины самого Яна Вермеера так сильно потрясла её, что она долго смотрела на масляное изображение девушки.

– Насчёт графа Уилтшира, – отречённо сказала Анника. – Какой он человек?

– Старый, надменный, ещё и хромой, – хмыкнула Мета.

– Это только твоё мнение. Несмотря на возраст, его разум ясный и чистый. Граф Уилтшир рассудительный. Он предугадывает события на годы вперёд. Он прекрасный лидер, но, – Виктор нахмурился, – совсем одинок. У него нет даже жены, которой он мог бы передать наследство.

– Неужели ты думаешь, что этот скряга отдаст наследство женщине?

– Ему необходимо договориться только с Его Величеством. А так как он всегда прислушивался к советам графа, то выполнить просьбу, тем более такую, для него будет простым делом.

Анника поникла окончательно. Граф одинок и Анника будет тем, кто положит этому конец. Но почему-то в её мыслях это не было таким благородным поступком. Даже если граф Уилтшир поблагодарит её за это, никакого облегчения она не почувствует. Она убьёт его быстро, чтобы не слушать ничего. Он упадёт без сил, а в его глазах будет непонимание и огорчение. Или облегчение и благодарность. Анника смотрела бы на него без сочувствия, будто убила вредителя. Но она ведь совсем не знала, что это за человек! Пусть сущность и утверждает, что граф Уилтшир порождает тварей, она ведь не доказала это самой себе!

«Нет! Я отказываюсь! Я не хочу никого убивать!»

«Ты уже подписала договор. У тебя нет другого выхода, Анна».

«Он всегда есть! У меня есть шанс отказаться!»

«Нет. Хватить убеждать себя в этом».

– Я не хочу, – вырвалось из уст Анники.

Голова разрывалась от боли. Голос мужа гудел и повторял, что ей не убежать от судьбы. Что она убийца. В ушах зазвенело. Мета и Виктор вскочили с мест, но Анника их совсем не видела. Только белый туман, который укутывал её в пронзающий холод.

Здесь отсутствовало всё: стены, полы, двери и окна. Только письменный стол, стоящий посреди пустого пространства, и тусклая лампа создавали иллюзию комнаты. Анника сидела на скрипучем стуле в ожидании сущности. Она была уверенна, что не одна в этом пространстве.

В отличие от прошлого раза, теперь было не так страшно. Даже наоборот, благоговение согревало испуганную душу Шефер. Она уверяла себя в том, что попытка искупления потрачена, и сущность вернёт её обратно в ад. Анника уже поверила себе, но, когда знакомая тень появилась по ту сторону стола, сомнения атаковали разум.

– Странно, – заговорил знакомый голос. – Я думал, что вы решите эту проблему быстрее.

Анника не ответила.

– Неужели вы действительно хотите проживать те дни снова и снова? Вам совсем себя не жаль?

– Я не люблю жалеть себя, – даже Аннике показалось, что её голос звучал неестественно грубо.

Сущность хмыкнула. Её длинные ноги, одетые в классические брюки, оказались на столе. Налакированные туфли сверкали в тёплом свете.

– Верните меня, – шёпотом стала просить Анника. – Я не буду никого убивать.

Когда Анника посмотрела на тень сущности, то увидела сверкающие красные глаза. Если бы у Шефер было тело, то оно бы пульсировало от страха. Анника подскочила с места. Стул с грохотом упал, и звук разлетелся по пустоте.

Она не испытывала такого ужаса никогда. Никогда! От этого чувства первым, что она смогла сделать – упасть на колени. Анника понимала, что находится не в кабинете начальника, который просто грозится уволить, а в зале Суда. Того самого, где душам выносят приговор. И для Шефер он был смертным.

Анника продолжала видеть эти глаза даже, когда упёрлась лбом в несуществующий пол. Они были повсюду. В каждой детали, в каждой частице её души. И эти красные полные нечеловеческого гнева глаза призывали к повиновению и покаянию. Это был тот самый огненный меч, которым должны вершить правосудие. Но было бы лучше, если бы меч закончил мучения быстро, отрубив голову. Но вместо этого красные пронзающие глаза выворачивали душу наизнанку. Мысли Анники путались и приходили к одному выводу: «Ты виновна».