Снова запели клинки, рассекая воздух. Две последние жительницы деревни небесного огня закружились на краю глубокой расселины. Мы с сэнсэем отскочили в сторону, чтобы не попасть под крошево танца мести.

Арису отскакивала, прыгала вперед с атакой, а после уклонялась с контратакой. То же самое делала и Шизуки. Казалось, что они двигались симметрично и уже знали — куда ударит противница, а где поставит блок.

Этот танец завораживал. Отточенность движений, просчитанные удары, вовремя выставленные блоки — всё это настолько затягивало, что мы могли бы стоять вечность, наблюдая за подобным представлением.

Арису перекатилась через себя и ударила снизу вверх мечом, а Шизуки блокировала, скользящим движением ушла на полшага в сторону и рубанула наискось. Арису подставила меч и тут же сделала подсечку. Шизуки взлетела в воздух и, вытянувшись в струнку, ткнула мечом вниз. Снова блок, удар и снова кружение…

Не хватало только музыки Хачатуряна для этого действия.

Впрочем, как бы долго оно не длилось, конец всё равно пришел. Арису явно на что-то решилась, потому что завертела мечом над головой, как будто косплеила вертолет, и ринулась на Шизуки. Та увернулась и ткнула в незащищенный живот Арису.

Пробила…

Арису остановилась, как будто напоролась на каменную стену, а в следующий миг опустила руку. Меч пронзил плечо Шизуки и ушел глубоко в женское тело.

Две фигуры застыли на краю обрыва, глядя в глаза друг друга. Они прижимались друг к другу, как будто два любовника в страстных объятиях.

— Вот же гадство, — проговорила Шизуки.

— Деревня небесного огня отомщена, — выдохнула Арису.

Они покачнулись. Я дернулся было вперед, но рука сэнсэя перехватила мой локоть. Он покачал головой.

Мне оставалось только наблюдать, как две женщины из одной и той же деревни ещё два раза пошатнулись, всё с той же ненавистью глядя друг на друга, а после Шизуки наклонилась вправо и рухнула в пропасть. Рухнула, увлекая Арису за собой.

Через долгий период времени, почти что целую бесконечность, внизу раздался всплеск воды.

Сэнсэй вздохнул, а потом нажал на рычаг, замаскированный под корень растения. Сбоку скалы выдвинулись небольшие каменные плиты, создавшие тропинку над пропастью. По ней мы двинулись в обратный путь. Как оказалось, эта тропинка была нужна для тех, кто завалил экзамен. И активировать его можно было только с этой стороны. Как только мы прошли половину пути, так плиты сразу же стали втягиваться назад, принимая обычный вид скалы.

Малыш Джо оказался на месте. Он мотал по сторонам головой и ужасно обрадовался, увидев нас.

— Почему ты мне не дал спасти Арису? — спросил я, когда уселся в машину.

— Потому что Шизуки пронзила ей сердце. Они обе были мертвы, — со вздохом произнес сэнсэй.

— А откуда взялась Шизуки? Она же не могла пройти мимо Малыша Джо?

— У неё был другой ход… Неизвестный для нас. Вот из него она и выскочила с теми наблюдателями, каких смогла найти.

— А чего ты там кричал? «Спасите-е-е»?

— Да ну, тебе показалось. Или это кричал один из нападавших, — презрительно хмыкнул сэнсэй. — Чтобы я такое ляпнул? Ну и за кого ты меня держишь?

— За самого смелого и самого умного, — ответил я.

— Вот то-то, — криво усмехнулся Норобу, не заметив сарказма.

— Что-то слишком просто всё с главой деревни получилось, — произнес я, когда мы въехали в Токио.

— Думаешь, что убил его и всё? — хмыкнул сэнсэй. — Нет, тут что-то не то…

— Ну да, был Истинный Взгляд, но…

Я надел чужую личину

но я пустил его по ложному следу. А так… Никаких громов и молний. Просто умер старик от укуса змеи, да и всех дел… Прямо как-то всё обыденно, как будто не могущественного главу деревни ниндзя завалил, а какого-то дедка из дома престарелых.

— Ты и таких убивал? — поднял бровь сэнсэй.

Я вспомнил Козыря, престарелого вора в законе, который выглядел даже старше Митсэру, но всё никак не уступал дорогу молодым волкам. Он жил так, как будто и не собирался умирать, менял любовниц, любил дорогие машины и хорошие гостиничные номера. Обожал вкусно поесть. Вот только рыбья кость, застрявшая в горле, помешала ему с почетом перешагнуть девяностолетний рубеж. Надо ли говорить — кто помог этой кости оказаться в морщинистом горле?

— Всякое бывало, — уклонился я от ответа. — Всего и не упомнишь.

Когда вернулись домой, то первым делом наткнулись на вопросительный взгляд Киоси. Рядом с ним на порожке сидел Ленивый Тигр и старательно прикладывал пакет со льдом к правому глазу. Во дворе царил беспорядок и даже куски поломанной мебели.

Похоже, что проснувшаяся Шизуки была не в духе…

— Всё прошло нормально, — ответил я на безмолвный вопрос Киоси. — Отцу Малыша ничего не угрожает.

— А нам? — подал голос Тигр.

— Нам тоже, — буркнул сэнсэй. — Хватит изображать из себя умирающего лебедя… Бегом за саке, лоботряс!

— Я пытался остановить… — начал было Тигр.

— Второй раз я могу повторить только в оставшееся ухо, — наклонил голову сэнсэй.

— Какое оставшееся ухо? — не понял Тигр.

— А это сам выберешь — правое или левое, — почти ласково заметил Норобу.

Всего две секунды понадобилось Тигру, чтобы пропустить сквозь себя информацию. Третья секунда застала его мчащимся к машине. Он прыгнул на водительское сиденье, оттолкнув Малыша Джо. Выдав клуб дыма, машина отправилась по указанному адресу. Малыш только покачал головой, глядя ей вслед.

— Всем остальным три дня не приближаться к дому, — сурово потребовал Норобу. — Сэнсэй грусть грустить будет. От грусти могу и зашибить ненароком…

— Может быть чего-нибудь надо? — спросил Малыш. — В благодарность за спасение отца…

— Надо свою рожу мне не показывать, а то я услуги пластического хирурга могу произвести… Без наркоза.

— Но… — начал было Киоси.

— Ещё раз вякнешь и вообще из образа ободранной собаки не вылезешь, — пригрозил Норобу.

— Сэнсэй, — тихо окликнул я его. — Ребята же не виноваты в том, что случилось. Не стоит огрызаться на них.

— А я ни на кого и не огрызаюсь, — как-то подсдулся сэнсэй. — Всего лишь прошу оставить меня в покое.

— Может быть мне остаться с тобой?

— Ну и на хрен ты мне сдался? Я сейчас лучше Мизуки позвоню — с ней всё же веселее грустить…

Так и порешили — Тигр притащил три бутылки саке, был награжден оплеухой и послан ещё за тремя с напутствием переломать в следующий раз ноги, если принесет так мало. Мизуки сначала побурчала на то, что её разбудили ни свет, ни заря, но, когда услышала ПО КАКОМУ ПОВОДУ, то сразу же принеслась. Следующие три дня из дома сэнсэя раздавались пьяные песни и различные воспоминания.

Железобетонный старик дал слабину.

Что же, и на старуху бывает проруха. Мы с Киоси на это время остановились в гостинице. Иногда наши телефоны передавали нам полупьяный бубнеж и признания в любви, мол, мы "хоть и засранцы малолетние, но за нас любого на суши…"

Да уж, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. С одной стороны было приятно такое слышать, а с другой… Достал хуже пареной редьки! Через день я даже заблокировал номер сэнсэя, но коварный старик начал звонить с телефона Мизуки, а не брать трубку при звонке вакагасиры нельзя — можно нарваться на крупные неприятности.

Приходилось в очередной раз выслушивать пьяные признания.

Ну, а тем временем приближался очередной турнир "Черного кумитэ". Бой, в котором была приготовлена какая-то ловушка. У меня было достаточно времени, чтобы сложить все плюсы и минусы этого предприятия. Получалось, что то самое предсказание, о котором твердили большевики… то есть о котором твердили все подряд, свершится в этом бою и меня убьет кицунэ…

Вот тут-то у меня и появился план, как можно и рыбку съесть, и… никуда не садиться!