Я скинул с себя вещи, убрал их в рюкзак, а после покопался в шкафу и вытащил вещи Кента. Пришлось срочно похудеть — для нового тела это не представляло труда. Я всего лишь представил, как выгляжу в этой одежде, как становлюсь похожим на Кента.

Держа перед собой фотографию мальчишки, я в другой руке сжимал зеркальце. Мысленно лепил как будто из пластилина своё лицо. Вот нос надо поуже, вот лоб чуть повыше, а ещё волосы чтобы стали черными. Возле правого глаза был небольшой шрамик, так что я и его скопировал в точности.

Полчаса ушло на то, чтобы из себя сделать копию Кента. Приходилось работать не «на отшибись», а на совесть — Хара мог что-нибудь заподозрить и тогда весь мой план пойдет насмарку.

У меня завибрировал телефон. Звук пришлось убрать, чтобы соседи не заподозрили присутствие постороннего в пустой квартире.

— Да, — негромко ответил я.

— От дома Хара отъехали две машины. Одна повезла жиртреста, а вторая походу отправилась за тобой, босс, — отрапортовал Киоси. — Сейчас сброшу номер авто…

Он опять был на стреме и следил за домом Хара.

— Отлично, никто тебя не запалил?

— Да что ты, босс, я тут в книжке уже два часа подряд копаюсь. Сижу тут себе на скамеечке, никого не трогаю…

— Примус починяешь? — вырывалось у меня.

— Чего делаю? Кого починяю? — не понял Киоси мою отсылку к Булгакову.

— Да ладно, забей. Это я чего-то ляпнул, не подумав. Ладно, благодарю за службу. Возвращайся к сэнсэю.

— Опять никкапокка шить? Босс, да лучше я тут ещё посижу…

— Нет, там лишний раз не рисуйся. Ты свою работу сделал, поэтому покинь вверенную территорию. Можешь погулять в другом месте. Не отсвечивай там лишку…

— Всё понял. Пойду в парк, там посижу, съем пару булочек, покормлю лебедей третьей…

— Отбой, романтик, — хмыкнул я и выключил телефон.

Что же, если машина выехала за мной, то через двадцать минут прибудет. Надо бы её встретить на подъезде, а не то для глазастых соседей будет неприятным открытием появление того, кто недавно уехал с агентами службы безопасности.

Накинув бейсболку на черные волосы, я ещё напялил и старую добрую черную маску в поллица, с вышитой улыбающейся мордочкой кота. Черные очки вовсе скрыли моё лицо. Я подумал и всё-таки достал своё худи из рюкзака — пусть одежда тоже будет другой. На углу квартала сброшу и останусь в одежде Кента.

Ждать пришлось недолго. Вскоре показалась черная пуля представительской «Тойоты». Номер совпадал с тем, который прислал Киоси, поэтому я выставил руку в излюбленном жесте автостопщика и стянул маску с лица.

Если водителю не показали, кого надо привезти, то он проедет мимо, а возле дома соседи расскажут о случившемся с семьей Итаку. Но, Фортуна сегодня была ко мне милосердна, поэтому стоило только нам с водителем встретиться глазами, как он тут же взял влево и остановился у тротуара.

— Кента Итаку? — спросил водитель в опущенное стекло.

— А вы от господина Хара? — спросил я и постарался, чтобы мой голос звучал чуть тоньше обычного.

Вроде бы у меня получилось спародировать Кента, поскольку пару раз звонил на его телефон и представлялся службой социального опроса. Голос хоть и был загрязнен помехами, но Киоси говорил, что запись на телефоне и моя пародия были схожи.

— Да, садись в машину. И подстели газетку, чтобы не испачкать сиденье, — поморщился водитель.

— Чем не испачкал? У меня вроде бы чистые брюки, — неуверенно переспросил я.

— А вдруг ты обосрешься от страха, когда представишь, зачем мы едем? — хохотнул водитель.

Я обошел машину и залез на заднее сиденье. Даже подстелил газетку, чтобы показать свою покладистость и зашуганность. Но всё-таки не удержался и спросил:

— А зачем мы едем? Папа сказал, что господин Хара набирает талантливых мальчиков в бой-бенд и хочет меня послушать. А так, как он очень занятой человек, то у него свободное время будет только в онсэне. Заодно меня послушают другие люди, которые будут в онсэне. Так я покажу, что умею выступать на публике.

— Ну да, ну да, — снова улыбнулся водитель. — Именно за этим мы и едем. Что у тебя в рюкзаке?

— Там полотенце и халат. У меня нет тысячи иен, чтобы взять их в аренду…

Не мог же я сказать, что у меня там «подарок» для его хозяина. Пусть это будет сюрпризом…

— Вот же нищета бесхалатная, — покачал головой водитель. — Ну да ладно, если ты понравишься господину Хара, то он тебя завалит иенами. Будешь кататься, как имбирь в васаби.

— Вот и хорошо… — «обрадовался» я. — Я изо всех сил постараюсь понравиться. Я буду так сильно стараться, что понравлюсь всем. Если это мой шанс выбраться из бедности, то я постараюсь его не упустить…

Водитель только усмехнулся, глядя на меня в зеркало заднего вида. Я же ответил беспечной улыбкой идиота, который вообще не догадывается, зачем его везут в онсэн.

Пусть принимают меня за дурачка — с таких спрос меньше. Да и подумают на меня в самую последнюю очередь, когда всё случится.

В прежней жизни я каждое утро начинал с пробуждения от холодного душа. Как это? Да всё просто — поначалу я заводил будильник на одну минуту и вставал под самую холодную воду. Да-да, ни капли горячей, только хардкор. В итоге после того, как эта минипытка заканчивалась, я жестко обтирался полотенцем и окончательно просыпался.

Сон слетал так моментально, как будто никогда не касался тела. Отфыркивался, ежился, порой даже стискивал зубы, чтобы не закричать от… счастья, но зато потом выходил с ясной головой и желанием жить.

Тут я старался делать то же самое, хотя и попадал на укоризненный взгляд сэнсэя, который предпочитал просыпаться от чашки хорошего чая. Ну а я совмещал приятное с полезным — душ и чай помогали телу настроиться на день. А иногда чай даже прибавлял скорости на пробежке, когда очень сильно хотелось по-маленькому, а вокруг были спешащие на работу люди.

Хотя, порой Норобу замечал, что моё поведение напоминает ему слегка подзабытый обычай аристократов. В японской религии, синто, существует обычай мисоги, омовения. В дни, когда в императорском дворце проводили важные церемонии, аристократы вставали рано утром и очищались духовно и телесно, принимая ванну перед тем, как покинуть дом. Этот обычай распространился и в народе, получив название гёсуй.

На это я ему всегда отвечал, что пора бы этот обычай возродить, а то по утрам во рту словно кошки насрали, а подмышки пахнут далеко не розами. Иногда добавлял, что их комнаты сэнсэя ещё и доносятся запахи вчерашнего горохового супа на ужин. Правда, после этих слов приходилось убегать…

Но это было, пока мы спали в доме. Нынче же мы с Киоси ютимся в небольшой палатке по ночам. Я уже дал задание Ленивому Тигру найти нам жилье неподалеку. Всё-таки не хочется сэнсэя оставлять надолго одного — Шизуки его тогда окончательно под себя подомнет.

Сейчас же меня везли вовсе не в холодный душ, а в горячие источники. Там-то и должна произойти скоропостижная смерть старого сластолюбца.

Водитель больше не разговаривал со мной, а я прильнул к окну и обозревал окрестности. Подмечал, куда лучше свернуть, если вдруг будет погоня. Вон в том углу тупика можно запрыгнуть на строительный мусор и перемахнуть через забор. А вон там можно ударить по сложенным штабелям бамбука и тогда полутораметровые трубы окажутся на свободе, чтобы радостно запрыгать по асфальту.

— Мы приехали! — буркнул водитель, остановившись неподалеку от комплекса.

Главный вход походил на ворота в императорский дворец — везде штандарты с четырехлистником клевера, большие бумажные фонари под изогнутой крышей, массивная потолочная арка изгибалась перевернутой ладьей. И вместе с традиционной атрибутикой соседствовали современные хромированные шесты, поддерживающие крышу, и поблескивали в глубине зеркальные раздвижные двери. Этакая совокупность старины и современности.