Такой намек тоже трудно не понять. Кенджи явно говорил о своей семье и о том, что не доверяет мне. Было бы глупо ожидать чего другого. Как заботливый отец и муж он имеет право волноваться о своих родных.

— Но можно сразу понять, с чем пришел человек. Если он улыбается, если его привели хорошие завсегдатаи, то и доверия такому человеку больше, чем просто первому заглянувшему на рекламный огонёк.

Да, я тоже не пальцем делан! Могу аллегорией по метафоре пройтись!

— Но я слышал, что у твоего заведения есть не только защита полиции, — склонил голову Кенджи. — Другая защита может остудить даже самые горячие головы.

Вот и добрались до сути. Всё-таки он выводил меня на разговор о якудза. Трудно такое не понять.

Женщины молчали. Кацуми клевала палочками фасоль. Она не поднимала глаз, но по побелевшим костяшкам на кулачке можно было судить о её волнении.

— Да, в наше время нужно иметь защиту не только от гневных посетителей, но и от горячих голов. А несколько правильно сказанных слов порой остужают горячие головы не хуже ледяного душа. Вы, как владелец большой корпорации, вряд ли не сталкивались с таким, — сказал я после небольшой заминки.

— Сталкивался, — кивнул Кенджи. — И могу сказать честно — подобные столкновения мне пришлись не по вкусу.

Легкая складка между бровями. Похоже, что накал шахматной партии входит в самый разгар. Сейчас каждое слово должно быть выверено и сказано так, чтобы не пришлось потом каяться и хвататься за голову.

Но неожиданно помощь пришла оттуда, откуда я её вовсе не ожидал.

— Ох, мужчины, вы всё о делах, да о делах. Как будто не за столом сидим, а в офисе. Изаму-кун, расскажи лучше о том, как тебе удалось попасть в старшую школу для аристократов? — спросила Мегуми.

Я едва не выдохнул облегченно. Переход от опасной темы, когда Кенджи едва ли не в лицо мне сказал, что не рад моему статусу в якудза, давало небольшую передышку. Давало время для того, чтобы чуть отвлечься и выстроить новую стратегию игры.

Вкратце рассказал историю о том, как оказался в старшей школе Сайконогакко. Как родители Изаму Такаги заплатили своей свободой за то, чтобы дать ему образование… Конечно же я чуть приукрасил тот момент, когда рассказывал про создание социальных сетей и выкуп родителей Изаму. Не всё поведал, а только то, что нужно для создания образа хорошего мальчика, который ещё иногда выдает гениальную мыслю.

Не нужно им знать про нашу историю противостояния с родом Мацуда. Это только моё дело и дело Сэтору.

По ходу разговора пища неторопливо поглощалась. Я старался не только говорить, но и держать себя подобно истинному аристократу. Или так, как меня научил этому Малыш Джо.

После сладкого хозяйка дома позвала служанку. Женщина в возрасте начала быстро убирать со стола, а Мегуми попросила Кацуми помочь с выбором цвета нитей для шитья. Кацуми виновато посмотрела на меня, и одними губами проговорила: «Удачи».

Да уж, даже глухому будет понятно, что это был повод, чтобы оставить мужчин для мужского разговора. Нет, я не думал, что меня сейчас будут звать покурить на балкон, как это заведено в России. Тут скорее другое — похоже, что мне сейчас начнут мягко намекать, что Кацуми для меня вовсе не пара и не хрен мне возле неё крутиться и лопать её бэнто.

По крайней мере, я готовился к такому разговору. Недаром же Кенджи сумрачно поглядывал на меня в течении обеда. Он вроде бы был вежлив и тактичен, но взгляд темных глаз мог располосовать меня на небольшие роллы, если бы ему это было позволено.

Впрочем, я не знаю, как бы ощущал себя на его месте. Если бы у меня была дочь, а какой-то прыщавый хлыщ начал бы возле неё ошиваться… Думаю, что я приложил бы этого хлыща пару раз, чтобы понял всю суровость отца, а потом потихоньку бы вызнал об его истинных чувствах — банальном желании трахнуть или же получить дозу первой любви?

Когда служанка вышла с грязной посудой, то я решил подойти к Кенджи. Хозяин дома стоял возле аквариума со змеёй и любовался её неторопливым переползанием с места на место. Поза Кенджи была расслабленной, руки опущены вдоль тела, плечи не напряжены, ноги чуть полусогнуты. Обычная стойка человека, который просто застыл возле красивой картины.

— Симпатичная у вас любимица. А как зовут эту переливающуюся змейку? Эй, красотка, как твоё имя? — окликнул я змею, которая скользнула по мне застывшим взглядом и снова начала переползать.

— Змеи не слышат так, как мы, — проговорил Кенджи, не отрывая глаз от своего питомца. — Так что можешь хоть орать изо всех сил — она всё равно не обратит на тебя внимания. Но змеи чувствуют вибрации почвы, а некоторые даже ощущают колебания воздуха на уровне звучания нижней струны виолончели.

Кенджи постучал кончиками пальцев по стеклу, и змея тут же повернула плоскую голову в его сторону. Замерла, высунула раздвоенный язык, как будто подразнилась, а потом отвернулась. Занялась своими делами.

— Видите, Такаги-сан?

— Да, вижу. А как же факиры с дудочками? Они же играют и змеи танцуют…

— Змеи не танцуют, а уклоняются от дудочки. Многие не знают, что при дрессировке змее наносили удары именно флейтой и она невольно запоминает этот предмет возникновения боли. Когда флейта подносится ближе, то змея думает, что последует новая боль и отклоняется… Так и создается иллюзия танца. Но это один из способов дрессировки. Жестокий способ, должен признаться.

— Во как, — покачал я головой. — Не знал. Думал, что добренькие дядьки с пятнышками на лбу выдрессировали змеюк любовью и лаской, а они их тумаками награждали…

— Змеи, содержимые в неволе, постепенно вступают в дружеские отношения с ухаживающим за ними человеком, берут предлагаемую им пищу у него из рук или из щипцов. Они позволяют трогать себя, брать, носить в руках и даже могут быть до некоторой степени дрессированы… — проговорил задумчиво Кенджи. — Однако истинной привязанности к хозяину совершенно не замечается, а скорее даже наблюдается обратное — у сильных видов или способных к обороне благодаря их ядовитым зубам. Они ненавидят тех, кто пленил их… Зачастую у «танцующих» змей всегда вырваны ядовитые клыки, а факиры носят большие очки, чтобы «ползучий танцор» не плюнул ядом.

Вот я и получил небольшой экскурс в мир змей. Вспомнился тот тайпан, которого перехватил при броске ниндзя. У того зубы были на месте…

— Весьма интересно… Так как же всё-таки её зовут?

— Змея, — ответил Кенджи. — Просто змея. Мы специально не давали ей имя, чтобы меньше сожалеть об её уходе из нашего мира.

Намек на Акиру? Тогда надо бы ещё раз показать свою проницательность. Не для желания понравиться, а чтобы ещё чуточку показать интерес к семье Утида. Из вежливости.

— Я говорил раньше, и повторюсь сейчас, что соболезную вам в вашем горе. Акира был, есть и останется в моем сердце примером доблести и самоотверженности, — произнес я, стараясь, чтобы голос не звучал излишне пафосно.

— Даже когда он сломал вам ногу? — спросил Кенджи, не отрывая глаз от змеи.

И об этом знает… Что же, это не такая уж большая тайна.

— Даже тогда он был для меня другом. А друзьям иногда свойственно ошибаться. Я рад, что у нас получилось найти причину нашего разногласия и вернуть всё на свои места.

— Причину вы нашли, но ничего не сделали для её ликвидации.

Он про Сэтору? Да, Акира ничего не успел сделать… Дух отца Сэтору оказался проворнее, подлее, грязнее…

— Уверяю вас, Утида-сан, что я делаю всё возможное для этого, — ответил я. — И в скором времени причина будет устранена. Отчасти в дань памяти Акире, а отчасти потому… потому что этот урод всех уже достал!

Да, не сдержался. Ответил не по этикету. Мужчина не должен показывать своих эмоций, но у меня они вырвались самопроизвольно. Похоже, что после еды я излишне расслабился.

Вот тогда Кенджи и взглянул на меня совершенно по-другому, с дружеской улыбкой. Он кивнул:

— Я слышу в ваших словах такую твердость, что развевает все сомнения. Думаю, что вы приложите все силы для победы. Признаюсь, я уже не первый день приглядываюсь к вам, Такаги-сан. Для меня вы похожи на добин муси.