— Ну что, готов к первой большой премьере, маленький продюсер? — отогнав взглядом нацелившегося на него официанта, спросил Слай.

— Большая — это, как ни странно, «Эйс Вейнтура»! — хохотнул я. — А это — просто средней величины блокбастер. Но денег соберем как надо, спасибо моей репутации.

— И моей! — ревниво вклинился Сталлоне.

— Это репутации «Человека-Золотой Малины»? — бессердечно гоготнул я. — А вот твоего сына критики хвалят. Гордишься им?

— Очень, — светло улыбнулся Сталлоне, у которого тоже есть что-то святое в этой жизни. — Спасибо за «Чамскраббер», ему начали поступать хорошие предложения.

— Только не надо как родители Маккалея Калкина ломать ребенку детство, — попросил я.

— А что с ними? Пацан нынче на самой вершине, — удивился Слай.

— Жадные они, а ребенка воспринимают как ресурс, — вздохнул я. — Он у них сторчится и сопьется, потому что вырастет и с карьерой у него резко поплохеет.

— Сам виноват, — отмахнулся Сталлоне. — Слава плохо влияет на многих, но кто-то с ней справляется. Как мы с тобой! — выставил кулак.

Стукнув в него своим, улыбнулся:

— Приятно, когда вокруг одни профессионалы!

Премьера удалась, особенно для Сталлоне, который все афтерпати не убирал руку с моего плеча, рассказывая всем желающим и вынужденно слушающим, какой я гениальный пацан, и как он рад, что я вырос на его фильмах. С последним я был в целом согласным, поэтому обильно хвалил «Рембу», «Рокки» и прочую классику. Кино вроде всем понравилось — да это буквально то же самое — а еще Слай очень ревнивым взглядом наблюдал за моим разговором с Уэсли Снайпсом — ему еще у меня в «Блейде» сниматься, вот, навел связи немножко.

Вернувшись в Японию, сразу же погрузился в жуткую суету — не на рыбный рынок идем, а в гости к самому Императору, поэтому на ушах, казалось, стояли даже близнецы и Сакамото-сан. Прежде всего — одежда. Никаких гайдзинских костюмов, строго парадно-этническое, которое нам пошьет по цене парочки новеньких «Аккордов» древний как сама Япония дед-портной. Юкаты тоже он шьет, да, и наши дамы натурально пищат от уровня ЧЕСТИ.

Воспользовавшись примеркой этих самых дам, батя подкатил ко мне на мягких лапках:

— Сын, как тебе наша принцесса?

— Такая честь для меня слишком велика, — вздохнув, ответил я. — Мой потолок — дочь бонсайщика, мой любимый и все понимающий отец.

— Не переживай, — горько вздохнул он, но заставил себя похлопать меня по плечу.

— Спасибо! — вполне искренне поблагодарил его я, примерно понимая, насколько непросто моему старику дается смирение — это ж какая редкая возможность, эх…

Нет уж, вон моя девочка, прямо с дивана вижу, потому что специально так встала — крутится, приседает, кланяется, проверяя, насколько хорошо на ней сидит изумрудно-зеленого оттенка юката. Сидит, очевидно, идеально, как и вообще все ее шмоточки.

— Братик! — выглянула к нам с батей в гостиную нарядившаяся в миленькую синюю юкату Чико.

— А? — откликнулся я.

— Мы идем в гости к Императору! — радостно поведало дитя Японии свежие новости.

— Идем, да, — умилился я.

— Угу! — кивнула она, и, довольная, ушла обратно в столовую, выбранную дамами в качестве примерочной.

— Надеюсь, я просто зазнался, и ужин пройдет стандартно, без скользких моментов, — вздохнул я.

— Сын, — пожевал губами батя. — Постарайся обойтись без скандалов, хорошо?

— Я вообще к конфликтам и скандалам не склонен, ты чего? — удивился я. — Буду сидеть, кивать, улыбаться и говорить только если ко мне обратятся. Я уже опытный, пап.

— Не тогда, когда дело касается Хэруки-тян, — вздохнул он.

— Горло за нее перегрызу любому, — спокойно ответил я. — Но она, вообще-то, многократно награжденная личность, которая для Японии сделала очень многое. А главное — останавливаться не собирается. А что сделала наша уважаемая принцесса?

Отец поперхнулся чаем, который, на свою беду, решил отпить прямо в этот момент и разразился десятиминутной речугой о том, почему мы должны чтить Императорскую фамилию. Мракобесие, не более, но почему-то убедительно!

— Пофигу, короче, — потряс я головой, развеивая морок. — Императора и его семью мы чтим, на этот счет можешь не переживать. Но я — корпоративный актив, не государственный, и жениться волен на ком хочу. А я хочу на ней, — указал в сторону столовой, откуда нон-стопом поступала потешная многоголосица. — А если с ней что-то случится — мне в этом мире делать будет нечего, пойду дальше, ее искать, и насрать, сколько перерождений это займет!

— Что ты такое говоришь, сын?! — полезли у бати глаза на лоб. — За кого ты нас держишь?

— Я историю хорошо знаю, отец, и прекрасно представляю, что сильные мира сего охотно раздражающе-талантливую девушку сожрут, если им это покажется наиболее выгодным вариантом. Нет уж — демонстративно выпущу себе кишки перед Императорским дворцом, а Нанако попрошу аккуратно отрубить мне голову, чтобы, не дай бог, не покатилась и не пугала своим видом окружающих. Она ведь будет стараться изо всех сил, и род Одзава опозорен не будет! — со светлой улыбкой похлопал насупившегося отца по плечу. — Но до этого ведь не дойдет, верно? Пойду акций куплю, привык каждый день понемножку инвестировать, ощущаю потребность.

Не дожидаясь ответа, пошел наверх, стремительно теряя остатки настроения. Богатые тоже плачут — факт, а мне вдвойне хуже, вот, дожил до истеричного «тронете Хэруки — выпилюсь!». Фигня, два жалких года, и с документом о совершеннолетии начну играть по-крупному. Посмотрим, твари, кто кого!

Весь такой боевой включил «Нинтенду», дождался загрузки и раскидал миллион по старым, проверенным активам.

На лестнице раздались хорошо знакомые шажки.

— Братик? — показалась над полом сначала верхушка высокой этнической прически, затем — аккуратный лобик, и, наконец, остальная Чико. — Все в порядке?

Ну вот, заметила.

— Иногда так бывает, что все в порядке, но что-то все равно не в порядке, — невнятно ответил я.

— Хочешь, я скажу, что заболела и ни за что не хочу с тобой расставаться? — с сочувствующей улыбкой предложил хороший ребенок способ слиться, и, аккуратно поправив юкату, уселась в соседнее кресло.

— Не, братик не настолько рохля, — отмахнулся я. — Но мне очень приятна твоя забота.

— Кто-то же должен заботиться о том, кто так старается заботиться обо всех, — согрела она мне сердце теплой улыбкой. — Ты всегда можешь поговорить со мной, ты знал?

— Знал, — кивнул я.

— Тогда давай, я готова тебя выслушать! — Чико устроилась поудобнее и сложила пальчики перед лицом — типа психолог из какого-нибудь кино.

— Есть мнение, что меня хотят женить на принцессе. Это — огромная честь, но я люблю Хэруки, и ни за что не женюсь ни на ком, кроме нее.

— И в чем проблема? — подняла бровку сестренка.

— В том, что… — начал я и завис.

А ведь правда — где проблема-то? Меня что, в цепях в храм потащат? Да хрен там — мне никто и предложений никаких делать не станет, вон, даже Хэруки со мной позвали. Зачем я себя накручиваю?

— Помогло? — ехидно улыбнулась Чико.

— Помогло! — признал я.

— Тогда идем? — протянула она мне руку.

— Идем! — взял сестренку за ручку, и она повела меня вниз, где все уже были готовы.

С близнецами нянчиться будут обе бабушки сразу, поэтому смело погрузились в лимузин и поехали к вертолету — в Уцуномии Император почему-то не живет. У дома Аоки к нам присоединился поблескивающий лысиной (как метафора максимально ухоженного вида) Ринтаро-сенсей.

Поздоровались.

— Для второго сезона конкурса скульптур из покрышек выбрали твою статую в полный рост! — с ухмылкой поведал он мне.

— Большая честь! — гоготнул я. — Придется приехать на открытие. Нормальная статуя смущает, но из покрышки — прикольно, особенно если разрешить кому угодно ее красить, разрисовывать и перекрашивать.