— А там, между прочим, война в Ираке началась! — Ехидно заметил я: — И ему бы в минобороны сидеть, планировать вторжение и сладкие распилы бюджета, а пришлось сюда ехть!

— Мне он показался неплохим человеком, — Заметила мама.

— Не верь гайдзинской улыбке, — Отмахнулся я.

В больнице меня продержали три дня, после которых за казенный счет (за счет штата Нью-Йорк — ко мне приходили мэр и начальник полиции штата, которые признали за мной право подать на конкретный участок в суд и подарили кучу всякой сувенирки — включая сильно уменьшенную копию Статуи Свободы) отправили первым классом обратно в Калифорнию. Боль в прострелянной ноге сменилась зудом, а повязки в ежедневном режиме менял Сугавара-сенсей, который на основном месте работы взял отпуск за свой счет, и останется со мной до момента, пока рана не перестанет требовать профессионального ухода. В деньгах не потеряет точно, так что совесть чиста.

По телеку уже привычно показывали всяческие митинги — и в США, и в азиатских странах, и даже в Москве! Народ-то за меня реально перепугался! Кроме того, кто-то (Стэн) слил журналюгам подробности нашего, так сказать, задержания, поэтому визг поднялся до небес — конкретно в Нью-Йорке дошло до вялых перестрелок с чернокожими. В нашей маленькой группе оказались одни меньшинства — единственный белый Стэн считается евреем со всеми причитающимися. Вывод? Копы — гребаные расисты!

Прибыв в Калифорнию, пересел в коляску, и Хэруки покатила меня к выходу. Само собой, наперерез кинулись журналюги. Не дав мистеру Сойеру (который получил огромную премию и скоро получит «висюльку» от японского премьера) разогнать акул пера и камеры, толкнул речугу:

— Расизм — это ужасно! Но хуже него может быть только бессмысленное насилие! Я бы хотел обратиться ко всем афроамериканцам: пожалуйста, перестаньте стрелять друг в друга! Делая это, вы играете на руку властям, позволяя им выставлять вас рассадником преступности и почти животными! Black Lives Matter! — Подарил черным братьям боевой лозунг: — Очень прошу вас — помогайте друг другу! Объединяйтесь, но не в банды, а легальные общественные организации, которые будут бороться за улучшение жизни всего чернокожего населения США! Если у вас по соседству живет талантливый чернокожий ребенок, всей коммуной позаботьтесь о его образовании — и, когда он вырастет достойным членом общества, сможет позаботиться о своих братьях!

Не поможет, но главное прозвучало: «белые хотят, чтобы вы шмаляли друг в друга побольше!». Теперь остается ждать последствий, если они, конечно, будут.

— Иоши-кун! — Когда Стэн вкатил меня в съемочный ангар, пискнула одетая в меховое манто (у нас тут прохладно, а на ней — съемочный наряд) Николь Кидман и кинулась меня обнимать.

Неожиданно, но, надо признать, очень приятно!

— Трогательно! — Когда она отстранилась, признался я: — Но я жив и относительно здоров. В сентябре в школу пойду!

— Это замечательно! — Порадовалась за меня мисс Кидман.

Подошел проксирежиссер, посочувствовал, и мы пошли — поехали осматривать ангар. Большую часть бюджета «Догвилля» отожрала куча камер, установленная со всех сторон. Монтировать замучаюсь, но не к спеху, поэтому за осень справлюсь. Спецдевайс — куча мониторов, в прямом эфире выдающих картинки отовсюду. Посмотрел на «вид сверху» — все как нужно! Покатался по «улице» «городка» — вблизи тоже все правильно. Какие мои дроны молодцы!

За следующую неделю отсняли почти половину — никакой сложности в этом плане в фильме нет, весь гемор заложен в пре— и пост-продакшен. Настали выходные, и к нам в гости прибыл Кейташи.

— Большой Каньон отменяется, — Расстроил я его прямо в аэропорту.

— Да это понятно! — Отмахнулся он: — Опять тебя угораздило, а? — Сочувственно добавил друг.

— Опять, — Вздохнул я: — Но легко отделался!

— Ничего себе «легко»! — Фыркнул он.

— Пока не получил непоправимых увечий — все хорошо! — Уверенно кивнул я.

Оттеснив Стэна — мужику влетело от бати, но у меня получилось нормально все объяснить — ирландец ни в чем не виноват! — так что никаких кадровых изменений не случилось, к огромной радости моего фальшивого еврея — Кейташи покатил меня на выход сам.

Трогательно!

— Просто посидим у тебя дома? — Спросил Белая Молния.

— Да почему? — Пожал я плечами: — В зоопарк сходим, на студию «Сони» и на пляж. Купаться мне нельзя, но позагораю рядом с вами.

— «С вами»? — Зацепился Кейташи.

— К Хэруки приехала Кохэку, — Слил я ему секрет.

— Серьёзно?! — Возрадовался он.

— Лови момент! — Кивнул я: — У нее хорошее настроение, а вокруг — солнечная Калифорния! Это ли не хорошее место, чтобы начать все сначала?

— Я постараюсь изо всех сил! — Преисполнился друг энтузиазмом, помог мне забраться в машину — и это тоже трогательно! — И мы поехали в наш американский домик.

Выкупать я его не буду — просят почти миллион, а мне тут жить максимум пару месяцев в году — и это в худшем случае! Потом построю себе что-нибудь с нуля, если возникнет нужда.

Первым делом хозяйка дома в виде Хэруки, наряженная в джинсовые шорты, футболку и зеленый же фартук — кашеварит моя девочка! — обняла меня и вполне приветливо улыбнулась Кейташи:

— Привет! Как долетел?

— Привет! — Обрадовался он такой реакции: — Нормально, в основном — спал!

Из кухни выглянула Кохэку, буркнула свой «привет» и скрылась обратно. Белая Молния померк.

Хэруки откашлялась, гостеприимно показала Кейташи его комнату — в противоположном конце коридора второго этажа, на максимальном удалении от комнаты, которую заняла Кохэку. Мы с лучшей девочкой временно ночуем внизу — по понятным причинам.

Далее мы собрались в наполненной вкусными мясными запахами столовой — Хэруки с Кохэку даже в магазин сами ходят! Я бы тоже ходил, но мешает легендарная бандитская пуля.

Расселись, покушали — сегодня у нас спагетти с мясным соусом. Вспоминая дядю Поли из «Семьи Сопрано»: «Да эти американцы дерьмо жрали, пока мы не научили их есть!». Не так уж он и далек от истины.

Кейташи поведал, что ездил с родителями на Окинаву — на основной остров, где мы провели несколько незабываемых часов в компании Ириомотейской кошки внутри полицейского участка. Повспоминали те беззаботные времена, и ментальная броня Кохэку немного треснула — девушка смеялась не меньше остальных. Вздохнув, грустно призналась:

— Когда мы вот так, вчетвером, кажется, что все правильно, — Подумав, добавила персонально для полыхнувшего надеждой в глазках Кейташи: — Но некоторые вещи лучше оставить в прошлом.

— Прости меня! — Глядя в опустевшую тарелку, жалобно-жалобно произнес Кейташи.

— Давно простила, — Отмахнулась девушка: — В конце концов, мальчишки — страшные дураки!

— Мы такие! — Дипломатично подтвердил я, пока Белая Молния не похерил наметившийся прогресс.

— По крайней мере Кейташи не попадает в больницу раз в квартал! — Заметила недовольная моей раной Хэруки.

— Тут уж ничего не поделаешь, — Развел я руками: — Главное — продолжать выживать!

— Ты уж постарайся! — От всей души попросила Хэруки.

Погрузившись в лимузин, отправились в зоопарк, посмотрели на потешных зверяток, на обратном пути набрали газировки со сладостями, и вернулись домой. Поиграв в карты, «Монополию» и «Фамиком», разошлись по комнатам — время позднее, а нам с утра на пляж!

Спустя полчасика после «отбоя» немного запыхавшаяся Хэруки (я временно маломобилен, поэтому большую часть усилий приходится прилагать ей) приземлила подбородок мне на грудь, и, глядя в глаза, робко предположила:

— Кейташи вроде бы и вправду сильно жалеет о своем проступке.

— Правда жалеет, — Кивнул я: — Но мы к ним не полезем, верно?

— Верно! — Кивнула она: — Пусть сами разбираются!

Перекатившись, она прижалась ко мне, прикрыла глаза, и почти сразу засопела. Полюбовавшись этакой красотой, уснул и я.