Байкал Сегодня собираю чемоданы. Свобода: летний отпуск начался. А завтра утром поезд долгожданный Помчит меня, к Байкалу унося. В отечественной маленькой палатке Устроюсь на безлюдном берегу И в мирном холостяцком беспорядке Там отдохнуть по-божески смогу. С детства самого, не скрою, Я увидеть бы мечтал. Это чудо голубое, Море пресное – Байкал. Я представляю сопки и ложбины, Мне видятся кедровые леса И скал гранитных мрачные вершины, Пронзающие пиком небеса. Я чувствую, как, руки обдирая, Ползу наверх с котомкой на плечах, А там внизу седой Байкал играет Барашками в предутренних лучах. Жизнь кипит тут непростая Все века и времена: Триста рек в Байкал впадают, Вытекает лишь одна. Там воздух полон чистоты хрустальной И ветреным величием морей, Копной небес висит над сопкой дальней — Вот жизни рай, тут край мечты моей. Сюда я еду из Москвы далекой Укрыться от столичной суеты, От жизни той безумной и нелегкой В нетронутое царство красоты. День за днем и год за годом, Полосой прибрежных скал Снилась мне твоя свобода, Твой бескрайний мир, Байкал. И вот я прибыл, посмотрел – и вскоре Забыл, о чем мечтал в далеких снах, Увидев гнев рассерженного моря С разводами мазута на волнах. Свободный дух во мне бесчинно ропщет, А романтизм бессмысленный утих. Под нож пошли все кедровые рощи, А воздух не хрустален и не тих. Я уезжаю: на душе мне гадко, А на прибрежной линии у скал Осталась неразобранной палатка… И стал каким-то призрачным Байкал. 25–26.10.1988 г. В честь окончания школы С какой-то горечью смотрю я На этот ритуальный день: Теперь восторженная юность — Всего лишь сумрачная тень. Стоим и до конца не верим, Что нас встречает мир иной, Однажды отворившись, двери Сегодня хлопнут за спиной. Других увидят эти стены, За парты позовёт звонок Уже не нас, а нашу смену, Бежать заставив со всех ног. Мы повзрослеть все так хотели, Что не заметили, когда Мгновенья детства пролетели И затерялись без следа. Маячит где-то день вчерашний, А день грядущий впереди. Порою думать даже страшно, Что одному теперь идти. Нам разный путь судьбой намечен, Не дав загадкам всем ответ, Оставит нам до новой встречи Десятки, может даже, лет. Но я не плачу, расставаясь, А только горько улыбнусь, Ведь я не навсегда прощаюсь, А значит, все-таки вернусь. 26–29.08.1988 г. «Взлетаю ввысь и в небе жду рассвета…»
Взлетаю ввысь и в небе жду рассвета, Пока еще висит в ущелье мгла, И рушусь камнем за добычей следом Беззвучной тенью горного орла. Я розою ветров взлелеян смалу, Я выкормлен под самой синевой, Меня лучами солнце обласкало, Меня водой омыло дождевой. Я кровь лакал и наслаждался стоном Бессильных жертв, поверженных врагов. Я признавал жестокие законы, Где сильный поедает слабаков. Вам, людям, сотворили боги землю, Шагами вы измерили её, А небо измерений не приемлет И никаких границ не признаёт. Бескрайняя свободная стихия Лазурных снов и необъятных звезд, Нам не понять условности людские, А смысл жизни до смешного прост. Земные твари, все вы близоруки, А ваша жизнь ничтожна и мала, — На крылья обменяйте ваши руки И обретите зрение орла. Из древности осталась яркой былью Мечта летать – в ней страсть заключена. Да Винчи поднимал себя на крыльях — Так тяга к небесам была сильна. Так отрави себя адреналином, Встань на уступе всем смертям назло И ринься вниз с отчаяньем орлиным, Взмахнув воображаемым крылом. А если даже ты не удержался, И крик твой потонул в граните скал, На месте б я твоем не огорчался, Поверь мне, ты немного потерял. 12–13.02.1989 г. Нет жизни человеку в волчьей стае Кругом чужие лица, но сейчас Я постараюсь не соврать, не сбиться. Так слушайте же, люди, мой рассказ: Попал ребенок в логово волчицы. Законы материнства таковы, Что и волчица к малышам – святая. Приемыш креп, заматерел, завыл, Стал пищу добывать, охотясь в стае. И вскоре из мальчишки вышел толк, Сознанье человека, сила зверя… Не оборотень, но уже не волк, В своей незабываемой манере. А я не волк, пускай и не старик, Но смею вас уверить – не ребенок, И голос не походит мой на рык, Людей науку я постиг с пеленок. Мне не привили злобы на весь свет, Но я мечусь, обидою томимый. Среди волков мне места больше нет, Но пониманье так необходимо. Я занесен неведомой волной В лесные дебри был и всеми брошен. Мой мир лесной и мой покой лесной Безмерно прост и бесконечно сложен. Прислушиваюсь к диким голосам, Утратив мир, другой приобретаю, Здесь важно всё и здесь решаешь сам, Быть одному или держаться в стае. Я голос свой уже не узнаю, Зубами скрежещу, душой грубею, И, усыпляя ненависть свою, Росту, как волк, как человек – слабею. Я поднимаю свой звериный лик. Эй! Отзовитесь, люди или боги! Но нет, не вой, а грозный дикий рык Несет мой клич от леса до дороги. Пусть я один, но рос среди людей. Я знаю то, что создано веками. Я кладезь человеческих идей, Характер, не разорванный клыками. Я выхожу один из темноты На тускло освещенную поляну. Пусть тянутся предательски следы, Я путать их по-заячьи не стану. Иссякнут времена народных смут, И люди, просветлев, про всё узнают, И кровь увидев на снегу, поймут… Нет жизни человеку в волчьей стае! 19–23.09.1989 г. |
