— Ты напрасно лукавишь, — резко оборвал его эльф. — Оба мы знаем, что она убежала, потому что была несчастна… Потому что я сделал ей больно. Но бегство никого не сделает счастливым.

Альвэйр не мог ничего с собой поделать, но всё ещё доверял тому, кто предал его совсем недавно. Тому, кто играл его и жизнью Эльрис, чтобы добиться своего. Но вера в давнего друга, что зародилась когда-то в ещё чистом детском сердце, не могла исчезнуть так просто.

И эта вера подсказывала, что дракон-полукровка проверял его. Иначе зачем ему вообще говорить с ним?

— Забери я дикую магию, Эльрис вновь станет лишь смертной, пусть и волшебницей. Всюду — и среди людей, и среди эльфов ей будет грозить беда. И не будет больше силы, что могла бы защитить, а от ментальных атак мало проку.

— Буду я, — твёрдо заверил эльф.

Он почти ожидал услышать от дракона напоминание, что одну жену лорд уже не смог сберечь, но Деспер не хотел бередить его раны, которые и так не заживут никогда.

— Чтобы мучить её? Без дикой магии твоя возлюбленная начнёт стареть, подобно другим человеческим волшебникам. Слишком быстро, чтобы долго оставаться молодой и прекрасной. А рядом будешь ты, как вечное напоминание о том, что дни её сочтены. А дети? У вас никогда не будет их, и вина за это будет разъедать её, словно яд.

Альвэйр понимал, что его собеседник неспроста говорит всё это. Должно быть, эти мысли бродили в голове его жены, а потому он ответил то, что думал.

— Мне не нужны дети. Коль я желал бы, чтобы они у меня были, то давно женился. Мне нужна она. И сейчас, пока молода, и тогда, когда волосы её станут седыми, а лицо испещрят морщины. А если бы я мог… то с радостью отдал бы своё бессмертие, чтобы стареть и умереть вместе с ней.

Стоило договорить, как волна силы окатила его с ног до головы. Дикая магия вывернула душу эльфа наизнанку, заглянула в самые потайные желания и страхи… И Альвэйр не противился ей, дал узнать, насколько правдивы его слова.

— Хорошо, — неожиданно сказал Деспер. — Я дам тебе то, чего ты желаешь, если ты поможешь нам достичь столпа и забрать остатки магии. После этого мы освободим Эльрис от нашего присутствия навсегда.

Заметив выражение лица Альвэйра, дух рассмеялся.

— Почему ты так удивлён? Хоть я и сделал много такого, за что мне следовало бы просить прощения, я не враг тебе. К тому же, даже если мы оставим её, это не сделает Эльрис твоей. А, возможно, лишь заставит ненавидеть тебя, — он улыбнулся, и эльф почувствовал толику злорадства со стороны дракона. Он запоздало осознал, что Деспер и сам не остался равнодушен к девушке, но быть с ней он не смог бы никогда. — Только представь, ты своими руками заберёшь у неё сладостную свободу.

Слова мёртвого были отражением его сомнений, но Альвэйр надеялся, что сумеет заслужить её прощение.

— Пусть будет так, — эльф прикрыл глаза, соглашаясь.

Нечеловеческий смех был ему ответом.

Было время, когда Альвэйр многое отдал бы за то, чтобы путешествовать вот так, бок о бок с Деспером.

Он всегда гадал, каким его спутник был при жизни. Думал, сложись всё иначе, не понадобись эльфам дикая магия, однажды они могли бы стать друзьями. Мужчина не сомневался, что мёртвый был исключительной личностью даже среди драконов. Не даром его воля была столь сильна столько веков спустя.

Но то пустые мечты. Эльфы уничтожили драконов не из пустой прихоти и даже не в погоне за силой, как преподносили эту историю люди.

После того, как раса долгоживущих прибыла в этот мир, предки Альвэйра столкнулись со страшной действительностью. В новом мире они оказались отрезаны от прежнего источника сил, и их магия пропала почти полностью. И для цивилизации, держащейся на волшебном искусстве, это было страшным ударом.

Мужчина не знал, почему предки оказались не готовы к такому повороту событий. Быть может, они не догадывались, насколько зависимы от сил родного мира. Или то, что гнало их прочь, искать другой дом, было сильнее этих обстоятельств.

Истина заключалась в том, что привыкшие всё делать с помощью магии они оказались почти беспомощны. Воинское искусство, охотничий промысел, земледелие, лекарское дело — те вещи, что были обыденными для драконов и людей, им пришлось осваивать почти с нуля.

Они быстро учились. Познавали природу этого мира, нашли источники дикой магии в воде, земле, воздухе и огне, которые научились обуздывать. Но эльфы не подозревали, что правда горше, чем им казалось поначалу.

Уменьшению рождаемости внимание придали не сразу. Жизнь переселенцев не была сладкой, и в первое время рождение детей не приветствовалось. Но годы шли, эльфы строили своё островное государство, а детей становилось всё меньше.

Пусть при их сроке жизни города опустели бы ещё не скоро, но старение расы рано или поздно погубило бы народ. Тогда поиски решения проблемы им пришлось отложить — островные вулканы проснулись ото сна, и родичам Альвэйра пришлось спасаться бегством и переселиться на большую землю… Она дала им не только новое прибежище, но и подарила драконов — источник огромного количества магии, которая могла бы перестроить тела целого народа, чтобы вырождение ему больше не грозило…

Эльф догадывался, что Деспер был одним из немногих мужчин-сопровождающих, что должны были вывести женщин и детей на безопасную территорию. Но сколь искусны бы они ни были в бою, ничего не могли противопоставить громаде скальной породы, обрушившейся на них…

Так история их дружбы завершилась, не начавшись, и началась другая дорога. Полная боли, ненависти и вины.

***

Они шли уже пятый день, успешно избегая отрядов, патрулирующих территорию.

Альвэйр не знал, следила ли Эльрис за ним из глубины тела, которым теперь управлял полукровка, но надеялся на это.

На то, что не стал для неё просто незнакомцем, присутствие которого рядом перестало иметь значение.

С каждым днём зелёная колонна магии становилась всё заметнее. Они видели её днём, а ночью лес заливал зловещий зеленоватый свет. По мере их продвижения в сторону разлома, Альвэйр чувствовал, как напряжение нарастает в воздухе, а его спутник, напротив, становился всё более взбудораженным.

В один из дней, когда они особенно близко подошли к трещине, то услышали женский крик, пронзивший лесную тишину. Такие боль, страх и отчаяние сквозили в нём, что Альвэйр почувствовал их буквально кожей, будто и сам был менталистом.

— Это Луистер, — голос девушки исказился, стал свистящим от ярости и гнева.

— Мы вмешаемся? — с сомнением отозвался эльф.

Деспер лишь покачал головой.

— Нам нельзя приближаться к нему, не сейчас. Он овладел дикой магией, исказил её. Никто из нас не знает, на что он в действительности способен.

Под нами полукровка подразумевал всех — себя, Эльрис, и всю дикую магию, что была заключена сейчас в крылатой оболочке.

Эльф и дракон стояли и слушали, как затихают мольбы о помощи. Ни у кого из них так и не возникло прорыва спасти от незавидной участи неизвестную девушку.

Пока ни эльфы, ни люди и не догадывались, что дикая сила может попытаться освободиться таким причудливым образом. Вмешайся они сейчас, разоблачи себя перед врагами, это значительно уменьшит шансы на успех, даже если прямого столкновения с Луистером не будет.

Ни Альвэйр, ни Деспер не стали бы рисковать.

И то было не самое беспощадное их решение за общую долгую жизнь. Война, что длится, кажется, вечность, никого не делает лучше.

Однако отчего-то в этот раз Альвэйру было сложнее игнорировать муки совести.

Он знал, Эльрис не оставила бы её.

***

В суматошной зелёной бездне было немыслимо выделить свои мысли и чувства из потока чужих.

Гораздо проще быть нами всеми, а не кем-то одним.

Но даже в этом состоянии моё зыбкое «я» всё же присутствовало. Ничего не решающее, молчаливое, но оно существовало. Что-то откликнулось в нём, когда темноволосый эльф появился перед нами.