Король сидел во главе. Я села от него по правую руку, рядом Малакай, а за ним Эрика. На противоположной стороне стола по левую руку от Короля сидел Бастиан, а за ним Талия.

Девочки были напряжены и не без причины. Для них Орион — это истории обитателей замка и тревоги колдуна и рыцаря. Для меня же он был моими крыльями, запахом старого леса после дождя, моей свободой, страстью и безграничной любовью.

— Орион, я и мои сёстры хотели на несколько дней, вернуться в мир людей. У нас есть незаконченные дела.

— Хорошо, не вижу причин для отказа, и, если вы не против, я, Малакай и Бастиан хотели бы вас сопровождать.

— Это было бы замечательно, ваше высочество, — прощебетала Талия.

— Орион. Зовите меня по имени, когда нет посторонних.

Орион встал из-за стола и, щёлкнув пальцами, призвал белые бочонки из дуба с серебряным орнаментом.

— Не говори мне, что это первые в своём роду, — удивленно произнес колдун. — Неужели ещё что-то осталось с тех времён?

— Старинная резьба гномьих мастеров, — крутя бутылку в руках пробасил, мечник.

— Верно, братья мои. Им от роду тысячу лет. Открывайте.

Над столом поплыл пряный аромат. Запах гвоздики, корицы, мускатного ореха и древесины щекотал ноздри. От одного только клубящегося дымка меня стало пьянить. Янтарную жидкость разлили по бокалам.

— Цвет твоих глаз, любовь моя, — поцеловал меня в висок и продолжил: — Эрика, Талия, я хочу поблагодарить вас, что были рядом с Фейт. Заботились, помогали и стали ей семьей. В благодарность от себя хочу сделать вам предложение, можете ответить не сразу, подумайте.

Орион посмотрел каждой из девушек в глаза.

— Я хочу предложить вам вечность.

Сердце пропустило удар…

Малакай

Проснулся от дикой боли в руке. Она так ныла, что я готов был её отсечь. Попытка пошевелить ей не увенчалось успехом, сквозь сон выругался и краем уха услышал недовольное бормотание.

Это не сон.

Распахнул глаза. Темнота непроглядная, хоть глаз выколи. Сделал глубокий вдох. Терпкий запах апельсина, такой любимый до боли в сердце, защекотал нос.

Искорка! Она здесь, в Ин’Ивл-Ллэйн. Пригрелась в моих объятьях. Притянув Эрику к себе поближе и уткнувшись носом в макушку, начал вдыхать её запах. Она что-то бессвязно прошептала и, закинув на меня ногу, продолжила свой сон.

Смел ли я мечтать о таком? Да, но лишь до того момента, пока не разбил ей сердце и покинул мир людей.

Фейт жива. Она человек с частью души Ориона. Король больше не позволит ускользнуть голубке из его рук, а девушки не оставят подругу. Я скалился, как лепрекон при виде золота. Драгоценность, что пригрелась у меня на груди и тихонько посапывала, была самой бесценной для меня во всех мирах.

Мой огонёк. Я никуда тебя больше не отпущу. Чёрт с ней, с рукой, пусть отсохнет.

Жатва в этом столетии прошла, мягко говоря, хуёво, и, если бы Орион не витал в мыслях о янтарноглазой, нам бы снесли голову. Собственно, из-за небесного одуванчика она и пошла по дуге, но Короля это нынче не заботило, он даже согласился на затворничество, чем вызвал моё удивление. За это мы с Бастианом осушили бутылочку крепкого портвейна, обсуждая возможные варианты будущего.

Вечная пурга, Фейт жива. Рядом с ней Орион вёл себя странно, не страннее, чем обычно, но хотя бы не летели головы и другие части тела, да и теплее будто стало.

Прошёл месяц с прибытия девушек. Истерики Фейт постепенно сходили на нет, и это не могло меня не радовать. Я честно себе признался, что мне не всё равно. У меня болело сердце, когда она ревела и бормотала, что Ойлистрей больше нет. По рассказам Ориона, настоятельница и служители были для неё даже не друзьями, а семьей. Иордин был важен для неё, мне же было на него плевать. Не плевать мне было на брата и его избранницу. Для меня она всегда была улыбающимся бесстрашным ангелом с широко раскрытыми глазами, с которой мне так нравилось препираться. И так как она делила душу с Орионом, мне хотелось, чтобы она была в порядке, как для себя, так и для Короля, а потом и для всех нас.

* * *

Я решил сократить расстояние и прошёл через столовую. Увидел, как оленёнок пыхтела над огромной вазой с цветами. Интересно, где они столько насобирали, когда вокруг один снег? Ещё интереснее стало, где мой огонёк? Ой, что-то нехорошее пробежало в мыслях. Если Эрику не слышно и не видно…

Мне надо было в мои покои, забрать документ, но ноги сами повели меня в лабораторию, и предчувствие меня не подвело. Я стоял в дверях и смотрел, как огненный торнадо снует по моей идеальной лаборатории и переставляет всё, что попадается ей под руку, на свой лад.

Она была так погружена в свои мысли, что не услышала, как я подошёл со спины. Обвив её тело, прижал к себе. Моё имя, произнесенное её любимым голосом с придыханием, пустило разряд в пах. Я тяжело сглотнул.

Что она со мной делает? Ей достаточно закусить губу или взмахнуть ресницами, и у меня уже сносит крышу.

Я люблю её. Люблю смотреть, как она просыпается с беспорядочной копной волос. Как бы сильно она не стягивала волосы в косу, на утро она выглядела так, как будто мы всю ночь занимались любовью, хотя это и было так. Я говорил ей, что мне нравится её пламенные волосы, поэтому просил ходить с распущенными. И хоть во время сна они мне лезли в рот, нос и я постоянно снимал их то с рубашки, то с пиджаков и даже вытаскивал из трусов, я любил ворошить эту буйную огненную копну. Люблю слушать, как она разговаривает во сне, шепча то какие-то алхимические формулы, то жалуясь на Зайберта, но особенно люблю, когда она шепчет моё имя. Я люблю её пламя в глазах и неугомонный характер, её тягу к неизведанному и то, как она из могущественной ведьмы превращается в нежного, мурлыкающего котёнка.

— Искорка, скажи, чем это ты занята?

— Малакай, ума не приложу, как ты тут что-то находишь. Многие взрывоопасные элементы стоят рядом с легковоспламеняющимися. То, что должно лежать в глубоких ящиках, стоит на передних полках.

Я укусил её за краешек уха.

— Тут всё веками стояло в алфавитном порядке, под сильными заклинаниями, любовь моя, — сказал, уткнувшись носом в шею, вдыхая запах её волос.

— А с сегодняшнего дня будет стоять по правилам алхимии.

Я сжал зубы. Ну с сегодняшнего, так с сегодняшнего. Что-то я размяк. Я живу очень долго, и последние столетия были дьявольски трудными. Я устал. Я впервые захотел покоя.

Эрика перекинула волосы на одну сторону и открыла мне доступ к обнажённой коже. Я счёл это за приглашение, ещё крепче прижимая девушку к себе и покрывая её шею влажными, горячими поцелуями. После, лёжа в кровати и пытаясь восстановить дыхание, я так и не вспомнил, зачем шёл в свои покои.

* * *

Я бы мог заглушить покои Ориона заклинанием, мог, но не стал. Звуки, что доносились с его комнаты, стали живым доказательством того, что Орион вернулся, и я готов был слушать их охи-вздохи всю ночь.

Спасибо тебе, Фейт, что не испугалась и не сдалась.

Я снова восхищался бесстрашием и жертвенностью ангела. Как тысячу лет назад, так и сейчас. Её дух остался таким же боевым даже без магии Небес. Я восхищался Эрикой, когда не заметил испуга в её глазах, сообщив, кем я являюсь. Я восхищался Талией, которая во время звука горна, оповещающего начало охоты, не рухнула в обморок, а была собранной и бросилась на защиту подруги.

Было время обеда, и я решил проведать Короля, ну мало ли что. Навстречу мне попался небесный одуванчик. Её щеки вспыхнули и стали цвета спелой вишни. Распрямив плечи, она смотрела мне прямо в глаза. Истинная Королева. Орион в ней не ошибся. Мне стало интересно, а смогут ли её щёки стать ещё алее, и сообщил ей о том, что их слышал весь дворец. Красными стали даже кончики ушей. Она запнулась, громко зашипела и, направившись дальше своей дорогой, напоследок сообщила, чтобы я был осторожнее, ведь мне неизвестны проклятия, хранившиеся в библиотеках архангелов. Что правда, то правда. Мне никогда не надоест с ней препираться.