Я был готов пожертвовать собой ради них, а сейчас? Что я чувствую по отношению к своей свите? Продам за медную монету, да за бесплатно забирайте.

Мне начал надоедать секс. Он больше не приносил удовольствие и негу. Всё сложнее было получить разрядку. Женские особи сменялись раз за разом, но результата не было. Я перестал чувствовать радость, перестал смеяться, перестал быть нежным. Мне стало плевать на чувства других. Их мольбы, их ценность для меня стали не выше, чем стул, на котором я сидел.

Я взял в руки рисунки и вышел на балкон, не забыв наполнить до краёв стакан.

Небосвод был чист. Ярко мерцали мириады звёзд. Холодный воздух обжигал лёгкие при каждом вдохе.

— Что же сейчас происходит там, по ту сторону небосвода?

На первом, уже пожелтевшем от времени, листе были изображены бутоны подснежников, на втором портрет моей матери, с третьего на меня смотрели янтарные глаза.

Я залпом осушил кубок с крепким напитком.

— Всё из-за тебя.

Эрика

Проснулась от ощущения волны, пробежавшей по моему телу. На это было две вероятные причины. Первая — землетрясение. Вторая — ректор проводил эксперимент в своей спальне. И судя по звукам рухнувшего стеллажа в соседних покоях, это точно второй вариант.

Хоть бы заклинанием заглушил комнату.

Я перевернулась на другой бок, лицом к окну. Было ещё темно.

— Цербер тебя раздери, ещё не рассвело!

Наложив шумоподавляющее заклинание на свою спальню и перевернувшись на живот, попыталась уснуть. Сон пришёл, но рваный и липкий. Снилась мне пурга, вой собак и следующий за мной по пятам чёрный силуэт, что нашёптывал мне неразборчивые слова.

Проснулась в поту. Вся ночнушка промокла насквозь. Третью неделю мне снится один и тот же сон.

Нужно меньше общаться с ректором.

Зайберт Агриппа был гением, но, как и положено чрезмерно одарённому человеку, был не от мира сего. Ходили слухи, что в юности он пересёк завесу мира фейри, и это не прошло даром. Встреча с представителями волшебного народа оставила отпечаток в его сознании навсегда.

Но голос, что шептал мне во сне, он был иной. Это от него я покрылась такой испариной.

Включив воду похолоднее, я встала под освежающие струи.

Кто бы ни придумал это устройство, живи сотни лет в здравии, ты, твои дети и дети их детей.

Выйдя из душа, достала из шкафа баночку с маслом для тела. Готовила его сама, из мёда и плодов с соцветиями апельсинов. Видимо, в процессе изготовления меня отвлекли, и я переборщила с ингредиентами. Стоило открыть крышку, и в нос ударял терпкий запах оранжевого фрукта, словно носом уткнуться в разрез апельсина.

За стеной опять что-то взорвалось.

Равномерно распределив по всему телу ароматную субстанцию, принялась за выбор платья.

Сегодня нужно наведаться в публичные кварталы и забрать у Джулиана контрабанду для дедули. Значит, нужно что-то невзрачное, что бы не выделяло меня из толпы. Выбор пал на серое платье простого кроя и чёрные балетки.

Дедушка часто заказывал у хозяина борделя элитные напитки и ингредиенты, что не достать в нашем регионе. Табак и специфические травы, и первое и второе они любили курить с профессором медицинской кафедры.

Заплела косу и натянула на голову серую косынку, чтобы яркая огненно-рыжая копна волос не привлекала глаз.

Так, сначала завтрак.

Я захлопнула дверь своей спальни. Конечно, Джулиан простит мне опоздание, но всё же не стоит наглеть. Ускорив шаг, пошла на выход с преподавательского крыла. Наверное, всё-таки стоило перебраться в студенческое, ибо соседство с ректором мне ещё точно аукнется. Просыпаешься то от взрыва, то от специфической вони, то от странного смеха. Особенно становилось жутко, когда ректор разговаривал сам с собой глубокой ночью. Так, потерявшись в своих мыслях, я завернула за угол и врезалась во что-то твёрдое.

— Гидрова пасть! — приземлившись на пятую точку, выругалась.

Взгляд упал на чёрные, начищенные до блеска мужские ботинки. Скользя взглядом вверх, встретилась с чёрными, как самая непроглядная темень, глазами.

Разве есть такой оттенок? Чернее чёрного? И будь я проклята, если в глубине этих глаз не плясало адское пламя.

У меня перехватило дыхание.

Ещё до поступления я читала в старинных фолиантах о демонах похоти, они могли принять образ желаемого объекта и предстать перед своей жертвой. Видимо, мой объект выглядел именно так.

Хищный разлёт бровей, в глазах первородная тьма, от него веет животным, звериным, чем-то дурманяще порочным.

Мужчина посмотрел на меня, и крылья его носа затрепетали, будто он жадно втягивал мой запах, а у меня от его внимания по позвоночнику прошёл разряд.

Он пах, как зверь, жжёная сталь и кровь. Давящая аура. Внизу живота скрутился тугой узел. Его взгляд скользил по моему телу. Смоль коротких волос обрамляла узкое лицо с резкими скулами. По припухлым губам скользила улыбка, словно бешеный волк скалился своей добыче. И мне хотелось показать клыки в ответ. Он сглотнул, и я заметила, как судорожно дёргается кадык. Невольно облизнулась. Власть, порок, запах зверя. Бушующая тьма внутри. Его снисходительный смешок вернул меня на землю, а точнее на пол, где я сидела, как дурочка.

Он красив. Он дьявольски красив! И ему это прекрасно известно. Девушки вокруг такого мужчины вьются, как лоза молодого винограда, а он, как умелый садовник, пользуется дарами.

Ну уж дудки.

— Манерам не обучены? Не соизволите подать леди руку?

Глаза брюнета немного расширились, и он склонил набок голову.

— Леди здесь и не пахнет, только истошно режущим обоняние запахом цитрусовых. Ты местный зеленщик? Ещё и ко всему плохо видящий.

Я сама поднялась с пола, отряхнула платье, поправила волосы, сложила руки домиком на уровне живота и мило улыбнулась.

— Извините, вы сейчас нахамили или просто использовали в своей речи длинные слова, смысл которых вам не ясен?

В окружающем пространстве затрещала магия. Мужчина был выше меня на полторы головы, и когда он подошёл ко мне вплотную и посмотрел своими дикими чёрными глазами, меня будто придавило к земле.

— Ты из принципа игнорируешь здравый смысл, или у тебя к нему личная неприязнь?

Его магия давила. Мне стало катастрофически тяжело дышать. Я открыла рот и начала хватать воздух. Глаза брюнета скользили по моему лицу, выискивая страх или, быть может, покорность. В моей руке вспыхнуло пламя. Попытка ударить обидчика в грудь не увенчалась успехом. Он одной рукой перехватил мое запястье и потянул вверх, немного приподнимая меня так, что пришлось встать на цыпочки. Второй рукой схватил за горло и вдавил в стену. Его широкая ладонь поднялась от горла выше. Длинные пальцы обхватили подбородок. Большим пальцем прочертил он линию от скулы до губ, немного надавил на нижнюю, приоткрывая.

— Смело, но глупо.

— Отпусти, — прорычала я сквозь зубы.

— Попроси вежливо, девчонка!

Ах вот как, ему нужны извинения. Как там Талия хлопает ресницами и надувает губки?

Я придала своему лицу напуганное выражение, несколько раз взмахнула ресницами, приоткрыла рот и стала часто дышать. Мужчина напрягся. Да, да, да, именно такой реакции я ожидала. Он отпустил мою вторую руку, всё ещё держа свою на моей челюсти.

— Я … Я… — мямлила с придыханием, стараясь вложить в голос больше чувственности.

Положила руки на его грудь. Ох, она каменная?

— Я, про…

А потом схватилась на ворот его пиджака, рывком дёрнула на себя и ударила наглеца коленом в пах.

Послышалось сдавленное «ммм», мужчина отпустил меня и руками упёрся в стену. Вынырнув из-под него, я не забыла сказать, что он придурок, и рванула со всех ног по коридору.

Брр, как холодно стало. Кто-то забыл закрыть окна на ночь?

Уже в конце коридора я услышала протяжное: «Тварь»!

Думаю, что позавтракать лучше у Джулиана.

Квартал встретил меня тишиной, в такое раннее утро на улицах было пусто. Я подошла к зданию с вывеской «Биение сердца» и постучала. Дверь отворилась, и улыбающийся парень впустил меня внутрь.