– Эй, охранник, куда все разошлись то? – выкрикнул рослый мужик из камеры напротив, ближе к лестнице.

– Куда-куда? На праздник! Деревья в цвету, – стражник встал и медленно спустился по лестнице, поравнявшись с говорившим.

– А нас отпустишь? Я тоже хочу, чтобы в мой напиток, упал лепесток. Знаете, это же приносит удачу, – ёрничал заключённый.

– Лепесток упадёт на твой хладный труп, если сейчас же не заткнёшься! – Стражник ударил сапогом о решётку, стальной щиток звякнул о прутья, раздался громкий звон, словно ударили в колокол. Металл задрожал, заключённый отпустил вибрирующую решётку и слегка поутих, но заприметил нервно ходящего по камере мальчика и переключился на него.

– Эй, как же так, пацана сегодня пытать не будут! А мне так нравится слушать его писклявые вопли. Как будто девица кричит в порыве, – мужчина изобразил из себя невинную жертву, спустив грязную рубаху с плеча. – Эй, а может ты не пацан вовсе, а?

– Хэ-хэ-хэ, то-то старик такой довольный лежит, – подхватил идею другой заключённый, который сквозь решётку видел скрюченного у окна Николаса.

– А ну заткнулись все! Не портите мне праздник! Я итак тут с вами вынужден время терять. Будете шуметь, ночью сами станете вопить, как девицы! – осадил всех стражник.

Джек сел у двери и привычным жестом ссутулился, зажимая плечами тяжёлые оковы на шее. Он, как мог, терпел все мучения в пыточной, но в какой-то миг стоны и вопли сами раздавались из его рта. Страшила знал своё дело и не отпускал мальчика, пока не удовлетворялся криками. Оборотень представил, как стоит у рычагов, а на дыбе растянулся старший стражник; как бы насладился Джек его «пением». Как к стулу с подголовников туго притягивают Страшилу, и мерная дробь капель пробивает дыру в голове мужчины, с каждым новым ударом уничтожая сознание. Уголки губ дёрнулись, мысли о мести пришлось отбросить, первостепенной целью был побег. Возможно, когда-нибудь Реми станет достаточно сильным, чтобы всем отомстить, но не сейчас. Оборотень подумал о животных, с которыми мог бы сравнить стражу, но не нашёлся. Только кошки играют с едой, обучаясь охоте, но лишь люди издеваются над другими, такова их натура, самоутвердиться за счёт чужих страданий.

Николас поманил мальчика к себе, и тихо прошептал:

– Как там дела?

– Он совсем притих, может, читает? – предположил Джек.

Осмотревшись по сторонам, старик заметил, что все притихли, отвлеклись на свои дела и думы, или просто дремали. Заключённых, помимо мальчика и Николаса, было трое: одного из соседней камеры старик не видел; двое других, дразнивших Джека, сидели напротив, мелкий дремал, а бугай наблюдал за улицей через крохотное окно под потолком.

– Сапоги пропали, не вижу его, судя по звуку, они поднялись выше, – прошептал мальчик.

– Отлично! Приступим. – Старик потёр руку о поясницу и жестом фокусника вынул откуда-то тоненькие железные палочки. – Помнишь, как выглядел ключ?

Джек пытался понять, откуда Николас достал отмычки, и где он их всё это время прятал. В голову успела прийти лишь одна мысль, вынуждая оборотня нахмуриться. Не желая дальше размышлять об этом, мальчик принялся рисовать на грязном полу очертания ключа. Николас просил его запомнить, как выглядит ключ, сразу после того, как они договорились о побеге и обсудили план «Б».

Нарисовав по памяти ключ, оборотень занял своё место и пристально следил за входом. Если стражник вернётся, он должен был подать знак Николасу, тем временем старик тихо ковырялся в замке. Джека поразило, как ловко калека управляется со всеми отмычками да ещё одной рукой.

Дверь не поддавалась, она была своего мнения об их побеге, и праведно стояла на пути преступности.

Когда кто-то из других заключённых начинал двигаться и смотреть по сторонам, двое незадачливых бегунов прерывались и притворялись играющими в крестики нолики на грязном полу камеры. Стоило другим людям отвернуться и отвлечься на свои заботы, как Джек занимал наблюдательную позицию, а старик возвращался к замку.

Сколько бы приёмов и отмычек не использовал Николас, замок не щёлкал. Калека скрутил точную копию – насколько позволяло мастерство – ключа с рисунка, и всё безрезультатно. Старик шёпотом ругал мальчика, обвинял в невнимательности и неправильном рисунке, но Джек упрямо всё отрицал; он был уверен, что нарисовал в точности ключ стражника.

Заключённых стали терзать нехорошие мысли, что им не суждено выбраться из тюрьмы. Первый план терпел крах на глазах. Джек понимал это и, погружаясь в пучину отчаяния, всё меньше верил в успех плана «Б».

Старик приметил тусклый, потерявший надежду взгляд мальчика, и подумал, что уже смирился бы с проигрышем, но ему очень хотелось, чтобы ребёнок выбрался на свободу. Не важно, что с ним будет потом; не важно, схватят его ещё раз или он умрёт через неделю от голода, Николас хотел очистить свою совесть, хотел искупить этим добрым делом свои грехи. Он так много сделал в жизни плохого и хорошего тоже, а мальчик так мало. Калеку ужасно злили обстоятельства, из-за которых ребёнок попал в тюрьму и обречён был терпеть пытки – глупые, брошенные на эмоциях слова бестолкового мага, и дурацкая преданность законам стражников. Спасти бы только пацана, продолжал повторять про себя Николас, ковыряя неподатливый замок.

Их время вышло. Джек поднял тревогу, когда почуял возвращение стражи. Вниз спускалось по меньшей мере три пары ног. Пришло время раздать кубки и отпраздновать День любования цветущими деревьями.

– Ну что, соскучились, уважаемые преступники? – смеялся старший стражник, поддевая заключённых наигранным уважением. – А мы к вам даже не с пустыми руками. Представляете?

– Ура!

– Отметим, наконец, праздник!

– А может, выпустите нас, в честь такого события? – оживились заключённые.

– Аха-ха, даже не мечтайте, – рассмеялся мужчина, пребывавший в приподнятом настроении, в ответ на наивное предложение бугая.

Примечая каждую мелочь, однорукий старик порадовался весёлому нраву стражников. Они хорошо отпраздновали День цветущих деревьев, и выпили не мало. Николас надеялся, что сможет справиться с парочкой пьяных пернатых.

Стражники начали свой поздравительный обход с дальней камеры. Что ж, остальным ребятам повезло, без выпивки они не останутся. А сейчас ещё и зрелище будет, думал старик.

– Эй, а щенку тоже полагается? Он же мелкий ещё. Давай его порцию нам! – продолжал фонтанировать гениальными идеями разговорчивый бугай.

– Без тебя разберёмся, – рыкнул на него старший.

Стражники отправились дальше.

– Благодарствую, – послышался тихий голос из соседней камеры.

Пока стражники возились с ключами и дверью соседней камеры, старик подтянул к себе Джека, который в это время ногой стирал изображение ключа с пола, пытаясь казаться непринуждённым.

– Джек, стой позади меня. Когда я справлюсь с первым пернатым, ставь подножку второму, – очень тихо, прямо в ухо мальчику прошептал Николас. Джек кивнул и занял свою позицию.

Когда стражники подошли и зазвенели замком, открывая дверь, старик обратил внимание на резьбу нужного ключа, и прищёлкнул языком, понимая, что мальчуган нарисовал точную копию, не учтя лишь ширину железных зубцов. Неплохие задатки у парня, подумал калека.

Стражники открыли дверь и зашли в камеру, загораживая выход своими телами. Старший протянул старику чашку с напитком, когда в лицо ему полетел кулак, одной единственной руки. В тот же миг среагировал молодой стражник, почти сразу протрезвевший; он хотел продвинуться и ударить старика, в ответ за сослуживца, но полетел вниз. Джек успел оказаться на пути ног парня, со своей подножкой.

Казалось бы, путь свободен, но старший стражник слишком быстро пришёл в себя и, достав короткий меч, нацелил его на старика. Молодой, справившись с равновесием, поднимался.

В голове оборотня промелькнула сотня мыслей, об обречённости плана, о невозможности побега, о предстоящей каре и возобновлении пыток. Он подумал о том, что возможно не переживёт следующую неделю и умрёт, избитый и измученный стражниками или сойдёт с ума окончательно от долбящих каплей; о том, что никто его не вспомнит. Реми подумал о старике, ставшем ему другом, он тоже скончается в ближайшем будущем, за попытку побега и нападение на стражу. Он всего лишь хотел свободы, но видимо это слишком много. Оборотень не знал, где успел провиниться, но судьба мстила ему во всей полноте.