Реми спокойно всё выслушал. Новость о Падшем ангеле произвела на него впечатление, он никогда не слышал о подобном, а ангелов считал добрыми слугами Избавителя. Оборотень и представить себе не мог, что ангел мог стать Падшим, начать убивать и разрушать. Зачем бы Падший пришёл в приют? Что вообще движет подобными созданиями? Может искажённая жажда правосудия? Тогда приют Марджи отличное место, чтобы отличиться.

Реми не обратил должного внимания жестокости магов. Парень всегда считал людей, отмеченных стихиями опасными и витающими в других мирах. После того, как маг Воздуха обрёк семилетнего оборотня на пытки, Реми ожидал от магов всего что угодно. Новость о погибших детях не задела парня. Ребята давно сменились, новых сирот он не знал, да и судьба старых его мало волновала. Он хотел лишь отомстить, помучить воспитательницу и ведьму, утолить свою жажду крови.

Реакция парня пришлась по душе Цету, и он продолжил:

– В сообщении упоминался адепт, искусный гипнотизёр, он заколдовал детей так, что они встали живым щитом под атаки Падшего.

– Ясно, – только и ответил Реми.

– Гильдия убийц знает многое. Но предоставлять информацию о чём-то новичкам вроде тебя, мы не обязаны. Впредь, обойдись без подобного самоуправства, – Цет слегка приподнял бровь.

– Да. – Реми стал подниматься с кресла, полагая, что разговор окончен.

– Есть ещё кое-что, для чего я позвал тебя, – молвил ассасин.

Оборотень сел на место, наблюдая, как Цет отложил газету в дальний угол стола, потянулся к шкафу за своей спиной и достал серую папку. Перевернув несколько страниц, пробежав взглядом по тексту, он взглянул на Реми.

– Ты отлично справляешься с заданиями гильдии. Не прошло половины года, а на твоём счету шесть чистых убийств. Не попадаешься страже, убираешь свидетелей, не оставляешь улик; твой быстрый рост не стал новостью для гильдии. С первых дней ты превосходил ожидания ассасинов своими достижениями, но нас беспокоит твой возраст. Ты слишком юн, хоть и добился много. Сколько тебе лет? – уточнил мужчина.

– Четырнадцать.

– Четырнадцать, – утвердительно повторил Цет. – Ты выглядишь старше, и всё равно слишком молод. Однако твои успехи говорят сами за себя. – Он отодвинул раскрытую папку и вновь сцепил пальцы под подбородком. – Глава и ассасины решили, что ты неплохо поработал для гильдии и можешь задуматься о собственной репутации.

Реми не думал, что так скоро продвинется вверх по карьерной лестнице, он даже не задумывался о своём стиле, полагая, что пройдут годы, прежде чем ассасины выделят его. Создать репутацию значило в будущем самому брать заказы, зарабатывать больше, выбирать из предложенного, не зависеть во всём от гильдии и стать более свободным.

– Подумай о своём стиле, который выделит тебя среди других. К примеру, Седрик, что привёл тебя в гильдию, выкалывает глаза жертвам, за что на листовках его прозвали Невидимкой. Сир оставляет на теле цветок, часто розу, или лилию. Не знаю, где он достаёт их зимой, но таков его стиль.

– Какой стиль был у Вас? – спросил Реми.

Цет слегка улыбнулся уголками губ. Реми никогда прежде не видел проявления эмоций ассасином.

– Я убиваю без крови, используя яды, токсины и болевые точки. Словно забираю душу, за что меня прозвали Жнецом.

Реми слышал о Жнеце, пока обучался: он тоже быстро поднялся по карьерной лестнице, и создал репутацию в раннем возрасте. В двадцать лет Жнец прославился в мастерстве убийства на весь Аэфис. Он убивал быстро, беспощадно, чисто; неуловимый, непобедимый, он стал гордостью гильдии убийц и получил звание ассасина.

Покинув кабинет Цета, Реми задумался над своим образом. Он знал, что сами убийцы не придумывали себе прозвища, этим занимались создатели розыскных листовок, те ещё писатели-фантазёры; на основании нескольких убийств следователи делали вывод о серии и передавали данные художникам для создания образа маньяка. Но как из нескольких серийных убийств они могли составить образ и придумать прозвище, Реми не знал. Он не понимал, как ему действовать, как создать свой стиль, чтобы следователи узнали именно его, Реми, почерк и создали листовку.

Что придумать? Убивать жертв всегда одинаково – довольно сложно. Пользоваться лишь ядами или только оружием – тоже. Убийц учили использовать все подручные средства, чтобы подготовить ко всем непредвиденным ситуациям. Реми погрузился в размышления.

Может, убивать только ночью? Я же итак всегда только ночью всех убиваю. Но многие убивают жертв ночью, в темноте легко спрятаться. А что если тоже что-то оставлять? Что-то небольшое. Но не цветы. Оставлять цветы на теле жертвы.… Как Сир вообще до этого додумался? И на что он намекает? На благородство своих помыслов? Или он хоронит их по обряду Земья? Тут же. На месте преступления. Убил и цветочки сразу, на могилку.

Реми мог бы оставить всё на волю случая, но с репутацией ему жить и работать всю жизнь. Репутация для убийцы – всё!

Не придумав ровным счётом ничего, Реми отправился на очередное задание. Цет вновь намекнул парню о репутации, и на протяжении всего пути до цели, оборотень ломал голову: были у него мысли об определённом времени убийства; он перебрал все предметы, которые мог бы оставлять; задумывался о том, чтобы сдвигать мёртвое тело; оставлять метки на трупе, но так и не придумал какие.

Убийца летел на дирижабле с оплаченным билетом, рядом стояли торговцы, фесы, лотероны, маги Воздуха и стражники, а Реми стоял у поручня, не прячась, не скрываясь, смотрел на проплывающие внизу горы и леса. Его никто не трогал, никто не обращал внимания на парня в тёмно-сером плаще, все пассажиры были заняты своими мыслями и разговорами. Реми посмеялся в мыслях: я был вором, разбойником, беглецом, шулером и вот теперь убийца. Я преступник каких поискать, но стоящие рядом пернатые плевать хотели. Вот так в этой стране всё и работает. Пока за руку не схвачен – делай что хочешь.

Один стражник покосился на парня, словно прочитал мысли, но ничего не сделал, вернувшись к беседе с товарищем. Реми заметил взгляд и приготовился дать отпор, если на него нападут. Всё его тело напряглось, готовое ринуться в бой, с виду же поза выглядела расслабленной и уязвимой. Убийц учили прятать любые эмоциональные порывы, в том числе готовность напряжение тела перед атакой.

Реми осёк себя за отвлечённые мысли, снова погрузился в думы о своём стиле и репутации, но в голову не приходила ни одна приличная мысль.

Отдамся на волю случая, подумал оборотень. Перед тем, как прийти в «Бриз», я так долго думал над кликухой. Всё лето придумывал. И что в итоге? Меня назвали Серым быстрее, чем я успел пикнуть.

Заказанная женщина, шпионка, продавшаяся Касмедолии и ставшая перебежчицей, не желала расставаться с жизнью. Кто-то предупредил её о нападении, и она подготовилась к встрече с убийцей, она пряталась, постоянно двигалась, не давая Реми прицелиться, петляла и отбивала иглы и дротики. Оборотню пришлось показаться и напасть на женщину открыто. Он нарушил правило, но полагал, что справится с человеком, однако жертва не сдавалась. Она почти достала убийцу, оцарапав ему ногу, а потом навалилась всем весом, желая прижать парня к земле.

Реми сбросил с себя женщину, порез на его ноге сросся быстро, но жертва не дремала. Она швырнула в убийцу мусорную урну и забежала в заброшенный магазин.

Впервые Реми упустил свою жертву и был вынужден отступить после первой неудачи. Убийцы так не поступали, он нарушил ещё одно правило. Второго шанса может не представиться. Хорошее убийство – внезапное, быстро и чистое. Реми сверкнул глазами в тёмном переулке и пошёл по следу жертвы, стараясь взять её след. В магазин он за ней не последовал, бесшумно передвигаясь, убийца забрался на крышу здания и заметил женщину, забежавшую за поворот.

Она расслабилась, полагая, что за одну ночь на неё не нападут дважды, и пыталась выйти к обжитым кварталам, держась ближе к страже. Реми, перебегая по крышам, догнал женщину и спрыгнул прямо на неё. Та не ожидала нападения сверху, приложилась лбом о мостовую и не смогла защититься. Она не успела вскрикнуть, как холодное, острое лезвие прошлось по её нежному горлу.