Ропот голосов стих, и твари расступились, пропуская к Лии… вожака? Прибывший шакал выглядел просто здоровяком. Он повёл в воздухе носом и безошибочно уставился на оцепеневшую в страхе маленькую фигурку на камне. Безобразная морда осклабилась, Лия могла поклясться чем угодно, что довольно. Она дёрнулась, когда монстр подошёл ближе и… уселся на колени у подножия каменной плиты.

Шакал задрал голову к виднеющейся в провале скалы луне и загудел горлом какую-то песнь, остальные проделали тоже самое – расселись по кругу и заголосили.

Это была непростая песнь…

Лия вскрикнула от странного сжимающегося чувства в сердце. Словно из него насильно вытягивали, выдирали что?.. Что-то важное, теплое. Нужное ей самой. Жизнь? Душу? Она чувствовала, как грудь опаляется болью и жаром, как каждую клеточку тела пронизывает стылыми иглами.

Лия громко и пронзительно закричала, не желая отдавать ворам своё сокровенное тепло из сердца. Эхо пещеры подхватило и выбросило крик наружу, разнесло по ущелью.

– А-ар-р! – Отозвался вдруг кто-то рыком на её крик. Следом послышался приближающийся волчий вой, и не прошло и нескольких минут, как в грот спрыгнул черный зверь.

Завизжали скопом шакалы, раздался хруст поломанных костей и звук разорванной плоти. Рыки, вопли, стоны, скулеж смешались в смертельную какофонию, и неожиданно всё стихло.

На грани ускользающего сознания Лия слышала приближающиеся шаги. Разлепив влажные от слёз и крови веки, она увидела громадного волка. Янтарный взгляд поймал в гипноз, не позволяя отвернуться или закрыть глаза. А зверь наклонил чёрную шерстяную морду и лизнул щеку Лии шершавым языком.

– Это ты… – Лия узнала волка из сна. И окончательно провалилась в темноту.

Сверр мчал во весь опор. Осторожно прижимая к своей груди бессознательную охотницу, он подгонял нарка скорее выбраться из Безмолвного перевала. Твари рычали и скалились далеко за спиной, преследовали, но за скоростью Вальдера им всё равно не угнаться.

Черная ярость клокотала в груди берсерка. Ему хотелось продолжать рвать и раздирать каждого шакала, что посмели причинить охотнице вред. Хотелось смотреть, как жизнь уходит из искорёженных тел с ударами слабеющего сердца, как стекленеют их жёлтые глаза, устремлённые в никуда. Чувствовать, какова на вкус их кровь, и искоренить всех тварей до единой!

Но это были желания зверя. Разумом Сверр понимал, что сейчас важнее обеспечить Лии безопасность и оказать помощь, поэтому он рвал жилы нарка, подстёгивая его волей. Четвероногий друг потом простит.

Всё должно было произойти совсем не так!

Они бы спокойно прошли ущелье под покровом закатных лучей, успев до темноты, если бы шакалы не проснулись. Но твари почуяли тепло дара Лии и пробудились раньше времени.

Кто же знал… а стоило бы догадаться. Ведь холод тьмы всегда тянется к свету.

Берсерк посмотрел на бледное лицо девушки. Сейчас Лия спала, тревожно жмурилась, ресницы её трепетали, лицо напряжено, периодически она поджимала губы от боли. Неудивительно, поскольку потеряла много крови. Сверр зажимал своей рукой рану на её животе и скрипел зубами от гнева.

Перед взором вставали картинки. Волк внутри впервые так бесновался, не желая подчиняться контролю человека, и хотел действовать сам, с трудом, но берсерку удалось усмирить тёмную ярость духа. А когда Сверр услышал полный отчаяния крик Лии, доносящийся откуда-то из пещер, тотемный зверь всё же взял верх над ним. Пружиня от камней мощными лапами, он ринулся на запах девчонки, попутно отбиваясь от атак шакалов, а спрыгнув в грот, начал свирепствовать.

Лия пахла вереском. Запах охотницы и аромат её крови будоражил обоняние, заставлял рвать монстров на куски, раздавливать лапами горло и головы. Наслаждаться хрипами и предсмертным бульканьем, вгрызаться в их ядовитую плоть, но про́клятых никакой яд не берет. Сверр беспомощно метался в клетке подсознания, опасаясь, что в таком состоянии сорвавшийся с цепи волк убьет и Лию, но… не убил.

Зверь уже навис огромной тенью над распластанной на каменной плите девушкой, и, капая слюной на обломки костей под лапами, оскалил пасть, намереваясь добраться до её огонька в уголке сердца и сожрать! Любая тьма потянется к свету! Даже такой как он.

…Слабый, еле слышимый стон боли и сиплый вздох остановили волка.

Ярость схлопнулась и мгновенно отступила в закрома подсознания, отогнанная другим, совершенно новым и несвойственным для берсерков чувством – страхом потери и заботой. Волк тряхнул мордой и заморгал, но наваждение уже въелось в кожу под шерстью и проникло в кровь, достигая чёрствого до чужих страданий сердца.

Сверр до этого момента и не знал, что их со зверем одно на двоих сердце еще живо и бьётся. Но то билось с каждой последующей секундой все быстрее, разгоняя ток крови по венам и заставляя туман гнева отступать.

Невозможно! Никому не под силу усмирить ярость проклятья берсерка!

Но Лии удалось. Она сделала это даже не осознанно. Первая коснулась своим теплом промозглой тьмы, и это спасло ей жизнь…

Тотемный зверь заурчал в удовольствии – ему понравился огонь маленькой охотницы. Тот согревал, принося ясность в мысли. И зверю захотелось спрятать от опасности и сберечь это сокровище, поэтому он отступил, передавая контроль не менее ошеломлённому человеку.

Он лизнул бледную щеку Лии и завыл в тоске, так пронзительно, что заскулили в страхе разбросанные по гроту полумёртвые шакалы. А затем дух волка растворился в лунном свете.

Тут же в пещеру спрыгнул нарк и громко предупреждающе зарычал на остальных выживших тварей, которые притаились в темноте грота и пока боялись высовываться. Но это пока.

Обнаженный после оборота Сверр поднялся на ноги, покачнулся и схватился руками за края плиты. Оборот всегда отбирал немало сил. Непонимающим взглядом берсерк скользнул по Лии и зацепился за расползающееся пятно крови на её боку, она уже потеряла сознание. Вопросы потом, нужно было выбираться.

Он приподнял ткань длинной кофты и осмотрел рану, повезло, острие шипа пробило живот не глубоко и внутренние органы не задеты. Сверр выудил из сумки на нарке новый плащ, накинул на свои плечи и осторожно взял Лию на руки, забрался в седло Вальдера, предусмотрительно улёгшегося на пузо, и в один прыжок они выбрались наружу. Через несколько минут опомнились шакалы и кинулись за ускользающей добычей в погоню. Человек и нарк их страшили меньше, чем демонический зверь, и они не хотели упускать теплый свет.

Сверр отогнал воспоминая и вперил взгляд в приближающиеся последние скалы. Порода изгибалась впереди в подобие моста, а после него раскинулись остроконечные гряды хребтов. Шакалы не сунутся туда, там нет укрытий и пещер.

Вернее есть одна, но она слишком мала, чтобы укрыть множество тварей. Зато прекрасно подойдёт им троим. Рывок и лапы нарка приземлились в рыхлый снег, вершины хребта сплошняком покрывали сугробы и снежные карнизы. Вальдер обернулся к выходу из перевала, зло осклабился и фыркнул, сверху вниз смотря на жавшихся к камням рычащих шакалов.

И монстры отпрянули, но испугались они не нарка, а янтарных глаз человека, сквозь которые прорывалась ярость демона.

Сверр хмыкнул и сплюнул в снег. Выбрались. Он плотнее сдвинул полы мехового плаща, укрывая себя и бесчувственную Лию от ледяного ветра, и Вальдер рванул прочь.

***

Где-то за стеной свистели суровые порывы ветра, по полу стелилась холодная поземка, а с другой стороны до лица Лии добиралось тепло и какой-то треск, будто от пламени костра.

Она попыталась раскрыть глаза, свинцовые веки подались с трудом, и яркий свет от огня рядом ударил по зрачкам резью. Лия застонала и зажмурилась. Огня? Она снова распахнула глаза и увидела перед собой весело извивающиеся языки пламени на обгоревших некрупных поленьях в круге из камней. Лежала она на полу в какой-то пещере. Нос защекотал мех, и Лия чихнула. Правый бок незамедлительно отозвался болью.