За окном уже стемнело. В камине жарко дрожали языки алого пламени, а перед ним в старом выцветшем кресле-качалке лежал пушистый зверек. Рат подошел поближе и животное тут же с любопытством навострило уши и уставилось на него ярко-зелеными глазами. Это была… кошка? Только уж совсем какая-то оригинальная. Шерсть сочного сиреневого цвета, уши округлые, раздвоенные так, что создавалось впечатление будто их не два, а целых четыре! А что за хвост! Слишком длинный короткошерстный с пушистым шариком, похожим на помпон, на конце. Мальчик не мог отвести взгляда от чудного создания.

– Это что за порода такая? – спросил он.

– Ах, это … ну, в общем, это коргоруши, – рассеянно проговорила тетя, наливая чай в белые фарфоровые чашки.

Подросток пожал плечами и решил, что скорее всего это название породы, о которой раньше он просто не слышал, что неудивительно: в детском доме не слишком заостряли внимание на питомцах.

Рат положил в рот кусочек шоколадно-вишневого торта и тут же прикрыл глаза от удовольствия. Кажется, он в жизни ничего вкуснее не пробовал. Не будь Лиза врачом, то кондитер из нее вышел бы тоже отличный.

– На самом деле я совершенно не умею готовить, если не считать простых бутербродов, – сказала тетя.

– Врешь, – уплетая торт, засомневался Ратмир.

– Я серьезно, даже овсянка на завтрак получается непонятная, то слишком густая, что ложку не повернешь, то недоваренная, то еще что-нибудь. А что касается тортов и пирожных, тут я профи. Вот такой парадокс. – Она развела руками.

– Что ж, тогда я абсолютно не против каждый день есть на завтрак торт.

Громов отпил ароматный травяной чай. Усталость после долгого пути и насыщенного дня так и разморила его. Мальчик откинулся на мягкую спинку кресла и почувствовал, как все его тело расслабилось. Все было, как надо. Возможно, даже слишком хорошо. В это мгновение Ратмир всей душой ощущал крепкую незримую связь с этим местом, словно прожил здесь всю жизнь, он будто бы наконец вернулся домой после долгого отсутствия.

Когда глаза стали сами собой смыкаться, Рат все же заставил себя подняться в свою комнату и едва голова коснулась подушки, как он утонул в глубоком спокойном сне.

Ночь убаюкала город. За окном жалобно выл ветер, а дрова в камине задорно подыгрывали ему, то и дело издавая треск. Лиза налила себе еще одну чашку чая. В затуманенных глазах мелькали красные языки пламени, и они же бросали огненные тени на лиловую шерсть коргоруши, которая дремала на коленях своей хозяйки. Со стороны могло бы показаться, что девушка ни о чем особенно важном не думает, но это было не так, на самом деле ее мысли заняты принятием решения, от которого многое зависело. С одной стороны, Лиза считала, что ритуал был необходим, поскольку не могла положиться лишь на то, что чай из чабреца и корня ладоцветника, заимствованные у Пелагеи, сделают свое дело, а с другой – для неподготовленного мальчика, которому едва исполнилось четырнадцать, такие серьезные вещи имеют последствия. Что если он не справится? Нет, Рат Громов должен. Раз он читает на рахманском, значит Игорь все же готовил его, хотя и говорил, что сделает все, чтобы его сын никогда не стал на этот путь и жил обычной жизнью, как все люди. И все же проклятие Громовых тяжелым камнем повисло на плечах мальчика. Вот только он пока ни о чем не догадывался.

Лиза отнесла на кухню пустые чашки и, открыв один из выдвижных ящиков, вынула большие кухонные ножницы с черной ручкой. Она зажала ножницы в кулак и на цыпочках отправилась на второй этаж. У комнаты Ратмира она остановилась. Прислушалась. Было тихо. Наверняка он уже давно и крепко спал. Тогда девушка аккуратно нажала на ручку – раздался короткий щелчок и дверь отворилась. В своей постели мирно спал подросток. Он лежал на правом боку, уткнувшись лицом в подушку и совсем ничего не почувствовал, когда тетя склонилась над ним и отрезала завиток русых волос.

Дверь между комнатами Ратмира и Лизы вела на чердак. Девушка несколько секунд переминалась с ноги на ногу подле нее, прежде чем поднялась наверх. Сколько времени она не была тут… С того самого момента, когда дом опустел и она осталась здесь одна, девушка решила просто забыть об этом месте, будто его и не было. Это ей вполне удавалось. Она проходила мимо двери и даже ни разу не задумывалась над тем, чтобы подняться туда, где она часами любила пропадать в детстве. А сейчас ей вновь приходится стоять тут посреди чердака, заросшего паутиной, и дышать затхлым запахом старой ткани и отсыревшего дерева.

Лиза Громова плавно прошла против часовой стрелки и зажгла одну за другой десятки свечей, разбросанных в разных местах помещения. Таинственное место осветилось множеством желтых огоньков. Чердак ожил. Он будто вдохнул пламя свечей и очнулся от долгого сна. После того, как в комнате стало светло, Лиза подожгла высушенный пучок расковника, листья которого были такими тонкими и острыми, что напоминали саблю, и тут же задула его, чтобы он не горел, а дымился. Теперь пространство заполнял душистый дым.

Девушка остановилась посреди комнаты и обвела ее взглядом: темные шкафы с книгами, сундуки, древо жизни, заключенное в круг во всю стену и оно – старинное зеркало, укрытое от мира тонкой черной материей. Зеркало касалось пола и тянулось вверх на целых два метра. Ширина его тоже была солидной. Оно стало той единственной вещью, которую пра…прадедушка взял с собой из родительского дома на необжитую землю, где построил первый дом в теперешнем городе Грувске. Алексей Громов наказывал беречь зеркало. Его наказ строго исполнялся каждым поколением. Хотя в общем-то это было не так трудно, как могло показаться, поскольку, как ни странно, зеркало было довольно крепким, а может его хранила особая магия, ведь даже когда в начале двадцатого века случился пожар, огонь не навредил ему.

Лиза стянула черную вуаль и обнажила серебристую гладь. Из-за толстого слоя пыли огоньки свечей отражались мутными пятнами, но это придавало лишь еще больший привкус колдовства, витающего в комнате. В каждом углу витиеватой рамы зеркала был сплетен древний славянский символ – родимич. Он устанавливал связь между всеми поколениями рода и даже с теми, кто уже давно умер.

Хозяйка дома смахнула пыль с зеркала и пламя свечей в нем засияло ярче. Повсюду клубился призрачный дым от тлеющего расковника, разносился сладковато-терпкий аромат, который успешно маскировал не слишком приятные запахи чердака. Чернела ночь за окном. В свете желтых огней сверкнула цыганская игла. Ее кончик ужалил тонкий безымянный палец и выпустил каплю рубиновой крови, которая тут же окрасила каждый из четырех углов рамы. Лиза склонила голову и волнистые пряди слегка заслонили лицо. Губы неразборчиво бормотали. Слова одно за другим слетали с уст девушки и будто касались зеркала, оставляя на нем туманный след. С каждым мгновением этот самый туман разрастался и становился все гуще, пока не заполнил собой всю зеркальную плоскость.

– Кар-р! – прорезал воздух на чердаке крик ворона.

Рат дернулся во сне.

В зеркале стали проявляться белые человеческие фигуры. Мужчины и женщины, пожилые и юные, образовали собой коридор, уходящий в далекий, недоступный живущим, мир духов и снов – Сакту.

Проснувшись утром, первое, что увидел Рат – это раскосые глаза коргоруши, цвета весенней зелени. Животное смотрело на него, не моргая и как-то своеобразно мурчала.

– Так вот как тебя зовут – Аметист. – Мальчик прочитал имя на тонком черном ошейнике с висящим на нем фиолетовым камушком. – Ты как сюда попала? Дверь-то закрыта.

В ответ кошка лишь выгнула спину и потянулась, а после сверкнув глазами, спрыгнула с постели. Рат хотел было выпустить ее из комнаты, но, когда встал, животное попросту пропало. Он заглянул под кровать, отодвинул портьеры, позвал ее, но кошки словно тут и не было. Ну не могла же она увильнуть сквозь стену?

Окна его комнаты выходили прямо на местную речку – Хелетту. Вид открывался дивный, если не брать в расчет виднеющиеся далеко за подвесным мостом кресты и темные памятники, торчащие по всему обширному городскому кладбищу. Во всем же остальном, окраина города не могла не вызывать восхищения снежными холмами, над которыми сейчас поднималось солнце; рекой, несущей под толщей льда хрустальные воды и многочисленными соснами, раскиданными повсюду. Слегка приоткрыв окно, Рат впустил холодный воздух. Он был до того насыщен ароматом чистого снега и хвои, что если закрыть глаза и несколько раз глубоко вдохнуть его, то можно было бы всерьез решить, что в данную минуту находишься вовсе не в уютном доме, а стоишь посреди бора.