– А что за компания? – поинтересовался я.

– Сплошь наши соседи по посёлку, что определяет их социальное единообразие, – дети видных представителей передовой советской науки.

Конечно же, я знал, что Цукерман-младший пришёл в науку не с бухты-барахты. В моём студенчестве имя его отца уже несколько десятков лет почиталось в разряде классиков. Несмотря на то что мы дружили давно, я впервые был приглашён на дачу к Валерке и Светке и впервые должен был провести вечер среди тех, кого раньше называли золотой молодёжью. Хотя, собственно, почему раньше?

Паркуясь, я обратил внимание на стоявшие возле дома машины, которые с гордостью можно было назвать автомобилями с большой буквы «А». В их ряду моя старенькая «Хонда» стопроцентно выглядела на маленькую букву «х».

– Послушай, Валерка, ты же сказал, что гости – ваши соседи, тогда чьи это машины?

– Как чьи? Гостей… – начал было говорить Валерка, как тут же осёкся, разгадав иронию, и продолжил: – Тима! Не задавай глупых вопросов, на которые сам знаешь ответы. Если отбросить понты, то, в принципе, они неплохие ребята. Сейчас сам убедишься.

Мы подошли к сколоченным из корабельных досок подмосткам, на которых стоял большой стол, а вокруг на диванах не очень шумно гуляли гости.

– Господа, разрешите… – начал Валерка, убрав громкость музыки.

– Тимка! – от гостей отделилась Светка и, подойдя ко мне, заключила в объятия и расцеловала в обе щеки, словно мы виделись в последний раз не позавчера, а по меньшей мере несколько лет назад. – Балбесик ты мой!

– Друзья, разрешите представить вам моего друга… – продолжил прерванный Валерка, но, поймав на себе взгляд жены, тут же поправился: – Друга нашей семьи, молодого талантливого учёного, будущего лауреата государственных и Нобелевской премий…

– Короче, Тимофей! – не выдержал я долгого вступления.

– Пойдём, Тима, представлю тебя гостям! – Светка подхватила меня под руку и прошептала на ухо: – Познакомлю тебя с самой красивой девушкой Санкт-Петербурга.

– Что, и Собчак здесь?

– Да ну тебя, дурачок! – Светка дала мне ладошкой по лбу и повела к столу.

Первой нам попалась пара удивительно походивших друг на друга парня и девушки, так что у меня сразу закралась мысль об их родстве.

– Знакомься, Тима, это Жанна и её муж Леонид.

– Василиаускас Тимофей.

Молодой человек крепко пожал мою руку и сказал:

– Богачёв Леонид.

– А профессор Богачёв вам случайно…

– Алексей Алексеевич – мой отец и совершенно неслучайно, – ответил Леонид.

Видимо, это был тонкий английский юмор, потому как Жанна тут же расхохоталась и вознаградила Леонида поцелуем.

– Селиванов Антон! Также неслучайный сын архитектора Селиванова, – попытался сострить в том же ключе их сосед. – Слышали?

– Ну как же! – закатил я глаза к небу, словно именно архитектор Селиванов построил башню «Эмпайр» в Нью-Йорке или, на худой конец, Эйфелеву в Париже.

Тем не менее сын архитектора протянул руку, которую я учтиво пожал.

– А вы чей сын? Или сами в люди пробиваетесь? – переспросил Антон.

– Имя моих драгоценных тяти и маменьки ничего вам не скажет. Как вы точно подметили, приходится пробиваться самостоятельно, чему есть свежее подтверждение, – я показал на свой чуть припухший левый глаз, на котором, скорее всего, уже должен был проступить небольшой синяк.

– Дай посмотрю, Тимка, – обратила внимание на мою физиономию Светка. – Ого, да у тебя здесь бланшик! Признавайся, негодник, отстаивал честь женщины?

– Ах, милая Света! Всё не так романтично! Перепутав Малиновку с Калиновкой, я был заподозрен аборигенами в злостном отправлении нужды на их участке, за что и был премирован броском гнилого картофеля.

– Ой! – Светка скорчила физиономию. – Поделом. В следующий раз будешь внимательнее читать мои сообщения.

Сынок архитектора потерял ко мне всякий интерес и уже падал на диван, когда я подхватил его под руку и вернул в вертикальное положение.

– Отвечая на ваш вопрос, я коснулся только ближайших родственников. Но вам, Антон, хочу открыться, что я пра-пра-пра-правнук Александра Сергеевича.

– Какого Александра Сергеевича?

– Ну ты даёшь, Пушкина, разумеется!

Антон недоверчиво посмотрел на меня, смерил взглядом с головы до ног и со скепсисом произнёс:

– И в генеалогическом древе представлен?

– Ну как сказать, не совсем, – я придал серьёзности выражению своего лица и подморгнул ему подбитым глазом. – Во всём виноват мой прадед, собственноручно задушенный Владимиром Владимировичем.

Похоже, у представителя младшего поколения Селивановых понемногу просыпался ко мне интерес.

– Владимиром Владимировичем?!

– Увы, нашего президента тогда ещё на свете не было. Это был Маяковский.

– И что произошло?

– Маяковский застукал моего предка с Лилей Брик – и всё! – я провёл большим пальцем по горлу.

– А как же труп?

– Труп? – переспросил я. – Конечно, был труп. Приехала милиция, оформила. Прадеда – в морг, а Маяковскому – благодарность.

– Это как?

– Дело в том, что задушенный великим пролетарским поэтом Маяковским мой родственник граф Судьбин, – почему-то из всех подлинных дворянских фамилий в этот момент вспомнилась та самая из сновидения, – тот ещё шельмец, и с новыми властями был не в ладах. Поэтому каждый остался в плюсе: власть лишилась врага, а поэт – конкурента. Но так как при новой власти мой пра-пра-прадед Пушкин был объявлен «нашим всем», среди его потомков не было места подобным Судьбину, вот родовое древо и почистили.

Хозяйка рассмеялась и потащила меня дальше. Внезапно на крыльце дома я заметил кого-то, кто очень мне напоминал…

– Светка, а кто сейчас вошёл в дом?

– Когда?

– Да прямо сейчас!

– Никого не было.

– А высокий брюнет?

– Тима, может, у тебя после столкновения с картошкой лёгкое сотрясение? – улыбнулась Светка.

А если и действительно никого не было? Привидится всякое!

– Светик, а руки помыть…

– Зайдёшь в дом, сразу направо.

Я поцеловал её в щёку и отправился в дом, желая убедиться, что мои видения только видения, и ничего более. Пройдя небольшую прихожую, я оказался в просторной гостиной с высоким потолком и большой хрустальной люстрой, похожей на те, что в детстве видел в Кремлёвском дворце съездов. Воспользовавшись тем, что Светка не пошла со мной, я внимательно осмотрелся вокруг. Нельзя сказать, что в доме я был один. Прямо в гостиной на диване спал увалень – очевидно, один из тех, кто по рассказу Валерки сломался в первую очередь. Ещё двоих, мирно посапывающих, я обнаружил в спальне. Однако среди них никого похожего на замеченного призрака не было.

Может, и вправду картофель слегка сотряс мозги! Из философского состояния меня вывели доносившиеся сверху тихие звуки. Я поднялся по лестнице и оказался на веранде второго этажа. Посреди веранды стояли два плетёных кресла, а между ними круглый столик с натюрмортом в виде бутылки вина и бокала. Над одним из кресел виднелась шапка шикарных белоснежных кудрей. Обойдя кресло, я предстал перед их обладательницей. Это была красивая девушка, одетая в длинный серый свитер крупной вязки. Одна её ножка была закинута на другую, привлекая взгляд к изящной коленке.

– Добрый вечер! – поприветствовал я незнакомку. – Может быть, принести плед? Майские ночи обманчивы на тепло.

Девушка молчала и внимательно изучала меня взглядом. Так и не дождавшись ответа, я развёл руками и сказал:

– Похоже, я вторгся в ваше пространство. Считайте, что меня здесь не было.

Едва я собрался оставить прекрасную незнакомку одну с собственными мыслями, как она вдруг ожила и не менее прекрасным голосом скомандовала:

– Садись!

Присев, я присмотрелся к ней внимательнее. Она была из тех, о которых говорят «совершенство», а под луной её красота приобретала какие-то мистические черты.