Завершив разговор с братом, выгружаю деревенские фотки в накопитель и просматриваю их. Те, на которых есть Олег, рассматриваю отдельно.

Да, все же у Машки глаз - алмаз.

Очень красивый Олежка. Правда настоящий русич-витязь.

Выставляю крупный кадр, подхожу к настенномк экрану, провожу пальцами по его четким губам, пытливым глазам, открытому лбу, упрямому подбородку, прямому носу, шебуршу руками его русые кудреватые волосы.

Утыкаюсь своим лицом в его, по моим щеках бегут слезы непонимания, почему он не дал мне номер своего телефона и не взял мой…

- Мам, скажи, я то правда дурында то, да? - спрашиваю и преданным щенячьим взглядом заглядываю мамке в глаза.

- С чего ты то, Нежка, такие то выводы сделала то? - спрашивает меня мама, поглаживая по голове.

- Мне то скоро исполнится 22 года, мам, а я то даже ни с кем не целовалась то, - начинаю говорить спокойно, но слезы прямо жгут глаза. - Мамуль, ты то же знаешь, что я то не ревушка-коровушка, а мне то последнее время все плакать то хочется. Меня то никто не любит, ма-а-ам, понимаешь то?

Дом моих родителей - это место моей силы. Только здесь я могу быть слабой, открытой, без защитной брони. Мамка с батькой могут меня и сильно побранить, но всегда дадут дельный совет, а главное поддержат.

Сейчас мы лежим с мамкой в моей огромной спальне, которую и девичьей комнатой то и не назвать, потому как она больше похожа на мастерскую.

В один прекрасный момент поняв, что моё увлечение рисованием, дизайном и архитектурой, не сиюминутная блажь, и устав передвигать с места на место в старой гостиной мои проекты, родители в новом доме под мое творчество отдали весь второй этаж.

Уткнувшись в мамину грудь вспоминаю, как шесть лет назад я устроила дома грандиозный переполох и разделила нашу семью на два лагеря.

Случилось это незадолго до моего школьного выпускного на одном из семейных ужинов, на которые по доброй традиции раз в месяц наша семья в обязательном порядке собирается полным составом.

В обозначенный батей день все четыре моих брательника приезжают практически как всегда со всеми своими домоцадцами.

За огромный стол я спускаюсь последняя. Весь ужин сижу, как на иголках. Мамка с батей смотрят на меня подозрительно.

- Нежка, ты чего прихварнула или опять кого оглоблей приложила, а нам не сказала, - хохоча спрашивает батька.

Братья на слова главы семьи начинают ржать. Остальные их, конечно, поддерживают.

Мамка молчит, но я вижу в её лице напряженное одобрение. Понимаю, что она меня одобряет.

- Я в Питер учиться то поеду, - произношу громко и уверено, хотя внутри меня все дрожит, как хвостик поросячий. - В архитектурный и в академию Штиглица буду поступать то.

На моё заявление вся сидящая за столом наша огромная семья сначала охает, затем все резко замолкают.

Тягостная тишина тянется просто целую вечность.

Чувствую, моё лицо горит, будто я его на солнце сожгла.

Слышу, чья-то вилка зубьями по тарелке скребет.

Ищу глазами, чья, натыкаюсь на руку отца.

Судя по жесту батьки, ничего хорошего меня не ждет. Спустя несколько секунд воздух разрезает всего одно слово.

- Нет! - чётко и жёстко произносит отец и встаёт из-за стола.

Единственное слово бати - категоричное "нет" - делит нашу семью на два лагеря.

Два брательника, Иван и Петр, занимают позицию главы дома.

В мою коалицию, то есть в мамкину, вхожу я, мама, братья Игорь и Андрей.

Я и все остальные терпеливо ждем пока страсти улягутся, и отец помягчает.

Ждать мне приходится год. Мамка уговаривает меня, чтобы не терять время, поучиться в Красноярском Институте архитектуры и дизайна.

И я учусь очень честно и старательно. Во-первых, из вредности. Во-вторых, потому что мне нравится.

Окончив первый курс на одни пятёрки, на одном из семейных мероприятий я прямо перед носом батьки кладу свою отличную зачётку и делаю улитимативное заявление.

- Варианта, дорогие мои родственники, два. Первый то, устроюсь то на ферму к Васильичу дояркой и выйду то замуж за Тараску. Второй то, поеду в Питер продолжать то учёбу. Да, документы и творческие работы то давно мной направлены и уже одобрены то двумя вузами.

- Почему и зачем сразу в два то, Неждана? - удивленно спрашивает старший Иван.

- Потому что учиться то буду сразу в двух то, - отвечаю и, махнув косой, выхожу из-за стола. - Да, эту зачётку то можете оставить себе то на память. Она мне то больше не нужна. Буренкам то до вымени мое образование, а в Питере мне то новые зачетки выдадут то.

Иду к дому с совершенно прямой спиной. Сама знаю, что это не демарш обиженной или манипулирующей девочки, а обдуманное и твердое решение человека, который хочет стать самостоятельным.

"Да, в нашей семье по устроявшейся традиции без одобрения батьки, образно говоря "птица гнезда не вьет, девка косу не плетет". Да, и пусть я единственная из всех наших Гехтов иду против слова отца. И пусть мне внутри неуютно от этого, но это моё решение, потому что это моя жизнь," - именно так думаю я в тот момент, когда за семейным столом разгораются нешуточные дебаты.

Сидя у окна своей мастерской, я с удовольствием слушаю спор двух противоборствующих сторон.

И меня искренне радует, что в этот раз побеждает мамкина команда.

Несмотря на то, что решающее слово остаётся за батькой, мама очень чётко и точно обозначает свою позицию.

- Пауль, у наших детей то свой путь. У нашей дочери то твой упрямый характер то, но ты то старше и мудрее. Она выросла то за этот год. Ничего с ней то не случится в Питере. Я то нашей дочери то доверяю. Пусть едет то.

Не слышу ответ отца, но понимаю, можно паковать вещи.

За несколько дней до моего отъезда в Питер, когда я с батей на сеновал закидываю подсушенную траву, упав на травяную перину и обняв меня, батька мне на ушко шепчет, что верил и всегда будет верить в меня.

- Сильная ты, Нежа! Духом то сильная. Самое лучшее взяла от меня то и матери. Этим и горжусь то, доча! Знаю, не подведешь нас то и не скурвишься в этой столице то. Извини, что промурыжил то тебя год в Красноярске, Нежка. Пойми меня то, старый уже я, побаиваюсь много чего то. Надо было мне то понаблюдать, как ты то к жизни свободной то приладишься. Вот, вижу то, что все хорошо, могу и отпустить то.

Вспоминая события шестилетней давности, сильнее вжимаюсь своей головой в грудину грудь, рядом с которой я лежу, свернувшись в позу эмбриона.

Мама гладит мою спину, носом дышит в макушку и целует ее.

- Славная ты, моя то дурындочка! Нежа, моя Нежа! Просто, доченька, к тебе то любовь пришла. Вот ты то слезы и проливаешь, - говорит мама в мою голову.

От ее правды меня просто разрывает. Я начинаю рыдать навзрыд, сквозь всхлипывания, рассказываю маме все, чем душа моя избавилась.

- Мам, он то все время меня то игнорировал или тролил. Понимаешь! Ик-ик-ик. И ещё то постоянно воспитывал. То про эти то чертовы оглобли. То про дурацкую то сковородку. Ик-ик-ик. Ах, да, я то опять в своём то репертуаре. Ага, да, приложила то одного философа. Мам, ну чего ты то, конечно же, не специально то. Он меня то за попу ущипнул. Ик-ик-ик. Да, все объяснила то, только Олег этот ужасный все равно мне то два дня нотации читал. Ещё, мам, ик-ик-ик, он то у меня даже номер телефона мой то не узнал. У-у-у-у, ужасный он то, ужасный, мам, - уткнувшись матери в грудь рыдмя рыдаю. - Да, да, да и такого ужасного я то люблю. Не смешно-о-о совсем! Мам, я то лю-ю-юб-лю-ю-ю его! Очень сильно! И мне то все равно, что ему то как Андрею 39-ть лет. Это же не страшно, м-мам-м, правда то, ик-ик-ик?

- Доченька, конечно же не страшно то. Любовь то - это прекрасное чувство! Человек, когда влюбляется то, он окрыляется то и открывается, прежде всего, себе. Нежа, ты то взрослеешь. Все будет то хорошо, доченька! - целует меня мама и вытирает мне слёзки.