Мишка мгновенно повернулся и обомлел: перед ним стояла невысокая, стройная девочка с раскосыми глазами, с едва заметной родинкой на лице, пухлым, совсем детским ртом и с каштановой челочкой.

— Здравствуйте, — смущенно произнесла она и поправила воротничок на своем старом платьице.

— Кто такая? — стараясь казаться независимым, строго спросил Мишка.

— Люся это... — пояснил Юрий.

— Похлебаева, — добавила девочка, продолжая поправлять воротничок.

— Ну, Похлебаева, будь здорова и не кашляй! — намереваясь вновь совершить путешествие через дыру, отрезал Мишка. — Меня, чё доброго, могут хватиться.

—  Не бойся, так быстро не хватятся, — заверил Юрий.

Но Мишка важно стукнул себя кулаком в грудь:

— Я же на службе!.. Опять, поди, думаешь, что пред тобой не настоящий пожарный.

— Нет, Мишка, нет! — замахал руками Юрий. — И Люся так не думает.

— А ей-то чё? — небрежно процедил Мишка.

— Да ты постой, не торопись, — дружески обнял Мишку Юрий. — Успеешь.

— Погостите, Миша, — подхватила и Люся. — Желаете, я вас репкой попотчеваю.

Только тут Мишка сообразил, что он попал в огород, вернее, огородик с маленькими аккуратными грядками и с тремя кустами акации. Невдалеке виднелась крыша покосившегося деревянного домишки. Раньше, забираясь на учебную вышку, Мишка совершенно не интересовался тем, что находится на задворках пожарной части, и теперь с любопытством оглядывался вокруг.

— Ладно, Похлебаева, — милостиво улыбнулся он Люсе, закончив осмотр, — останусь, гони чё обещала. — И уселся около забора.

Люся молча выдернула из крайней грядки три репы, вытерла их подолом платья, оборвала зеленые вершки и, взяв одну себе, две другие подала Мишке и Юрию. Правда, Мишка отлично понимал, что его действительно могут хватиться, но уходить все-таки раздумал. Он давно не бывал в компании сверстников, скучал и рад был такой встрече.

— Ты почему, бледнолицый брат, обращаешься к Люсе по фамилии? — спросил Юрий Мишку, сдирая ногтями тоненькую свежую кожурку.

Мишка, неторопливо жуя репу, деловито ответил:

—  А разве нельзя, прокислый брат, называть по фамилии?

Юрий и Люся, недоуменно посмотрев друг на друга, расхохотались.

— Как, как, Мишка? Повтори! — говорил сквозь смех Юрий. — Почему прокислый?

— Довольно вам зубы скалить! — огрызнулся, поднимаясь, Мишка. — Бледнолицый, видишь ли, можно, а прокислый нет. Раз так, прощайте!

— Мишка, чудак,не обижайся! — схватил его за руку Юрий. — Ты, наверное, Майн Рида и Густава Эмара не читал?

— Никаких я густавов не читывал! — продолжал кипятиться Мишка, задетый за самолюбие. — Коли мы, пожарные, станем книжками да песенниками развлекаться, кто огонь-то за нас тушить будет?

—  Миша, не кричите, — попыталась успокоить его Люся.

Но рассерженный «бледнолицый брат», свирепо скривив рот, выпалил:

—  А тебя, Похлебаева, не спрашивают! Можешь замолкнуть.

— Мишка! — вдруг радостно воскликнул Юрий. — У меня есть чудесный план... Я буду приносить сюда книги и читать их вслух: тебе и Люсе. И ты узнаешь, кто такой бледнолицый брат.

—  Перекрестись, что принесешь,— сразу остыл Мишка.

Юрий перекрестился.

Мишка, отступив на шаг, удивленно прошептал:

— Разве так крестятся? Ты, поди, неправославной веры?

— Я латыш.

— А на Урале как очутился?

— Могу рассказать.

— Расскажи, — не удержался Мишка и повернулся к Люсе. — Похлебаева, ты тутошняя, православная?

—  Тутошняя, — усмехнулась Люся.

...Летом семнадцатого года к Риге рвались войска кайзеровской Германии, и многие из жителей спешно эвакуировались вглубь России. Среди беженцев оказалась и семья Юрия. Первый месяц они жили в Вятке, но там и в добрые-то времена не хватало хлеба. Поэтому на семейном совете было решено двигаться дальше, на Урал...

— Ишь, нашли хлебное царство! — не выдержал Мишка, — Да мы сроду урожаем не славились.

— ...Здесь, в городе, отец Юрия, по профессии машинист, стал работать на маневровом паровозе. Когда же подошли белые, его «овечка» (так он любовно звал свой паровоз) вывезла за линию фронта санитарный эшелон с ранеными красноармейцами.

Юрий с матерью тоже должны были покинуть город вместе с тем эшелоном. Отец обещал забежать за ними, но, по-видимому, в самый последний момент помешали какие-то непредвиденные обстоятельства.

— Не шибко веселая история! — вздохнул Мишка, выслушав нового товарища. — Мать-то чё делает?

—  Прачка.

—  И моя чужое бельишко стирала... Но тебе еще хорошо.

—  Почему, Мишка, хорошо? — грустно спросил Юрий.

— Почему да почему? — снова рассердился Мишка. — Мать твоя жива? Жива! Отец, может, жив! Чё смеяться-то? Это я бобыль...

Стараясь перемочь грустные мысли, он, кивнув в сторону домика, поинтересовался у Юрия:

—  Твоя фатера?

— Нет, Мишка,— ответил Юрий, — я живу за Царским мостом. А это Люсии дом.

— Но ты-то как сюда попал?

— Тебя, Мишка, искал...

...После той встречи Юрий несколько раз приходил к депо второй пожарной части и настойчиво просил вызвать «самого молодого кучера», однако часовые гнали его прочь. Юрий стал регулярно бегать на пожары, но Мишкина одноконная бочка словно в воду канула. Он уже начал сомневаться: правду ли говорил ему новый друг. То, что Мишка не выезжал вместе с обозом по распоряжению Галины Ксенофонтовны, Юрий знать не мог.

Но однажды, когда Юрий, выполняя поручение матери, шел с узлом чистого белья по Солдатской улице, навстречу ему попалась Люся Похлебаева. Перед белогвардейским нашествием они учились в одной школе.

— День добрый, Люся! — вежливо сказал Юрий, опуская с плеча узел на каменную плиту тротуара. — Что ты делаешь на Солдатской?

— Здравствуй! — ответила Люся, немножко удивленная вопросом. — Как что? Иду домой.

—  А где твое жилье? — поинтересовался Юрий.

—  Вон за той оградой... Левее глянь! Видишь, вышка маячит?

— Вышка?

— Да! Мы за второй пожарной частью живем...

—  Пожарная часть?! Слушай, Люся...

И, забыв, что торопился с бельем, Юрий напросился в гости.

...А Мишка, маршируя полтора часа назад по двору, даже и не думал, что за ним через заборные щели внимательно наблюдали две пары любопытных глаз. Наверное, если бы он об этом знал, он постарался, конечно бы, приостановиться и не запинаться.

— Знаешь, как я обрадовался, увидев тебя? — говорил Юрий и, дотронувшись до одной из Мишкиных пуговиц на форменной рубахе, нерешительно попросил: — Дай мне ее, пожалуйста!

— Изволь,— охотно ответил Мишка, — оторвать нетрудно... Держи вот...

На пуговице были выштампованы пожарная каска и два перекрещенных топорика.

— Спасибо! Я коллекционирую пуговицы, — обрадованно сообщил Юрий.

—  Как ты сказал? — не понял Мишка.

— Коллекционирую... Собираю то есть... У меня их штук сто, и все разные.

Хмыкнув и пристально посмотрев на Юрия, Мишка со знанием дела заявил:

— Похлебаева, он полоумный! В здравом уме пуговицы не копят.

— Когда я была маленькой,— ответила Люся, нисколько не удивившись признанию Юрия, — то фантики собирала.

— Попробуй, Мишка, сам что-нибудь коллекционировать, — предложил Юрий. — Узнаешь, как это интересно.

— А за Мантилио, за конем моим кто ходить станет? Чё смеяться-то!..

С каланчи раздались громкие удары: это каланчовый начал отбивать часы, и Мишка бросился к заборной дыре.

— Покеда прощайте! — крикнул он новым друзьям. — Меня, в самом деле, поди ищут.

— Подожди, Мишка! — кинулся вслед за ним Юрий, — Мы забыли о встрече условиться...

Время новой встречи назначил Мишка, не без умысла выбрав час отдыха Галины Ксенофонтовны, а значит, и своего. Он был уверен, что после недавнего скандала Стяжкин не посмеет больше нарушить покой супруги.

VIII. ЭХ, НАСЕЧЕШЬ ТЯПКОЙ, НЕ СОТРЕШЬ ТРЯПКОЙ!