— Мамочка! Идёмте, говорю, — окликнула меня одна из медсестёр, держащая на руках Алёнку.

— Да, да. Я иду, — перевела дух и последовала за медсёстрами, несущими моих детей.

Спускаясь в лифте, я дышала глубоко, но дурнота не проходила. На выходе в тёмный коридор ведущий к комнате выписки меня встретила заводная девушка с камерой.

— Вы Клецко? — спросила она.

— Да.

— Поздравляю, я Марина. Буду снимать вашу выписку, папочка там ваш уже копытом бьёт, весь телефон мне оборвал, — порадовалась она.

— Да, он может, — в этот момент я перестала нервничать.

Это место отвоевала идея, посетившая мою посыпанную пеплом голову.

— Мы детей будем собирать одновременно, иначе один вспотеет и перегреется, пока второго дождётся, — строго предупредила одна из медсестёр.

— Да знаю, не первые двойняшки, — хмыкнула фотограф.

Я же с трепетом набирала по видеосвязи Виталия.

Вспомнила, как ради меня он ходил с телефоном кормить таким же образом кошек.

— Привет! — Витя, приняв вызов, махал мне с той стороны экрана.

За ним толпились друзья, мамы, и было полно шариков. Целый праздник.

— Привет, — поздоровалась я, смеясь и всхлипывая одновременно. — Смотри.

Ничего больше не говоря, я развернула телефон. Выбрав оптимальный ракурс, чтобы не мешать фотографу и медсёстрам, я направила камеру на детей.

Судя по наступившей тишине, Витя скрылся в укромном месте, чтобы посмотреть на малышей. Конечно, он уже их видел много раз на фото, что я отсылала, но по видео нет. Я как-то не догадалась даже.

Когда Роман и Алёна были полностью упакованы в розовый и синий конверты с рюшами, нам позволили выйти с другой стороны. В главный холл роддома.

Толпа приглашённых во главе Виталия и наших мам, ринулась в нашу сторону.

— Поздравляем! — одна из медсестёр вручила растерянному Вите дочь, вторая попыталась передать ему же сына.

— Вы что?! Вы что?! Он же уронит! — возмутившись происходящим, Любовь Богдановна приняла в свои ловкие руки Ромочку.

Стоило ей на него посмотреть, как на лице расплылась улыбка.

— Так на Витеньку маленького похож, — с умилением протянула она.

— А мне, кажется, на Лилю, носик такой же у неё был и вот эта складочка на лбу, — мягко поспорила мама, заглядывая со стороны.

За спинами нашей маленькой семейной компании стояли радостные друзья, и ждали своей очереди. Лариска держала связку шаров и, вытягиваясь на цыпочках, пыталась подглядеть.

— Идите все сюда! — позвала я всех, а то как-то неловко выходило.

Позвать только подругу было бы свинством.

На меня обрушились букеты и поздравления Лариски и Витиных друзей. И пока я принимала бесконечные букеты, старалась не смотреть в сторону мужа.

Мне было до дрожи в коленках страшно. Лишь только когда муж заговорил, я взглянула на него.

— Давайте домой, — пробасил Витя, сдавленным голосом.

С нежностью он держал на руках крошечную Алёну, а я даже в уме я не могла подумать «нашу дочь». В его зелёных глазах, необыкновенной для меня красоты, стояли слёзы.

К горлу моментально подкатил ком горечи. Так было стыдно от своего поступка. Витя, порой излишне серьёзный, здоровый детина почти под два метра так расчувствовался, считая, что держит родную дочь. Сколько прожил, не зная, как подло я его предала. Казалось, ничего ужасней со мной быть уже не может.

Даже мысли о признании не приносили мне стольких моральных мучений. Правда ведь, за всё надо платить и за враньё тоже.

Дома стало немного легче.

Развернув на нашей кровати конверты с детьми, Любовь Богдановна и мама ворковали над спящими внуками. Витя позвал меня на кухню, помочь с небольшим праздничным столом.

— Они вживую такие крошечные, ещё меньше чем на фотках, — поделился впечатлениями супруг.

Его распирало от счастья, и он этого не скрывал.

— Вырастут, и оглянуться не успеем, — поддерживала беседу, стараясь не подавать вида, что нервничаю.

Сложно было находиться с Витей рядом. Муки совести поедом ели. Ещё Лариска, как назло, умотала по каким-то срочным делам, явно вызванные неожиданным прибытием на выписку Андрея. Остальные тоже не собирались нам мешаться, уехали, быстро поздравив ещё в роддоме. Не на кого было переключить внимание.

— Ты чего такая? Болит что-то? Невесёлая, — приглядываясь ко мне, спросил Витя.

— Нет, ничего не болит. Всё хорошо, ты бутылочки купил? Надо поставить кипятиться.

Я занялась делами, которые не могли ждать, пока я настрадаюсь вдоволь.

— Купил, вот.

Витя дрожащими руками выволок из шкафа пакет с бутылочками. Он и сам очень нервничал, переживал, что сделал что-то не так.

— Куда столько? Тут на весь роддом хватит, — возмутилась я, с улыбкой.

— Да я откуда знаю, какие надо? Там их сотни. Я взял разные. Посмотри, может ещё не такие какие-то.

— Какая разница? Бутылка и бутылка! — заявила я, и, как оказалось, была очень неправа.

Все бутылочки имели разные варианты сосок. Из всего разнообразия нам подошли по возрасту только две. Остальные оказались на вырост.

— Ну вот, — расстроенно вздохнул Витя.

— Ничего, есть же две. Кстати, врач приглашал ещё разок, — подмигнула мужу, пытаясь его приободрить.

Зачем я это сказала? Не знаю. Возможно, хотела так успокоить свою совесть, родив для Вити именно его ребёнка.

— Зачем это? Сын и дочь есть, нам хватит, — недовольным тоном ответил супруг.

Он заметно занервничал, и мне такая его реакция была в первые секунды непонятной. Моего непонимающего взгляда на мужа хватило, чтобы получить пояснение.

— Ты чего надумала? — спросил он, прижимая меня к себе. — Я бы хотел ещё, если бы не этот резус. То, счастье такое, что Ромка с Алёной в минус ушли.

— Именно поэтому можно смело ещё рожать, конфликта же не было.

— Давай об этом через пару лет поболтаем, а лучше через три, или даже четыре года. Сейчас они ходить начнут, и ты сама перехочешь ещё одного рожать. Вдруг опять двойняхи? — посмеялся муж.

— Да, ты прав.

— Гормоны — это, у Димки так же было. Он от жены по первости прям прятался. Сын ползать начал, что ли. Или зубы, короче, Маринка сама от него отстала. Теперь и одного бандита хватает, а ему уже шестой год.

После слов мужа я успокоилась. Потерялась в ежедневных монотонных заботах о детях. Перестала нервничать и терзаться зря, тем более что Витя ничего не замечал. Да никто ничего не замечал. Все видели в растущих поминутно зеленоглазых малышах именно черты Виталия. Да что там все, даже я не могла отрицать, что дети похожи на мужа.

Это было удивительно, ведь схожесть Родиона и Виталия была лишь в цвете глаз не более.

Три года спустя…

Три года пролетели как один миг.

Восьмое марта решили совместить с предстоящим днём рождения детей и погулять семьёй в парке, пока никто не засопливил.

Уже было тепло. В планах стояли карусели, катание на пони и сахарная вата. Я предвкушала классные фотки для своего мамского блога в инстаграме. Нарядила Алёнку в зелёное пальто под цвет своего плаща, белые колготки и жёлтые резиновые сапоги под цвет берета.

— Какая ты у меня красавица!

— Мамочка, что ты говолишь?! Я не у тебя, я обчая! Папина и Ломина ещё! — заявила Алёна, возмущённо размахивая ручками.

— Про бабушек забыла, — посмеиваясь, напомнил Витя.

Они с Ромой уже давно стояли возле выхода и с мужским недовольством ждали нас, девочек копуш.

— Я не забыла, они же не тута! — Алёна вытянула в возмущении пухлые губки, и я ловко намазала их гигиенической помадой.

Ромашке даже не предлагала, знала, что откажется. Мужчина! И губы он не красит!

— Не здесь. Нет такого слова, тута, — поправил Витя, строго следящий за речью детей.

— Воображулька моя!

Я чмокнула дочь в щёку и развернула её к выходу. Витя с удовольствием тут же взял за ручку и Алёну. В паре с детьми по обе стороны он выглядел таким милым. Уже не терпелось их сфотографировать.