— Я… — оборвал тяжёлым вздохом попытку оправдаться, я была зла, а он растерян.

Впервые я видела его таким.

— У тебя просто истерика. — отрезал собравшись.

А я рассмеялась. Громко и звонко. Да! У меня истерика и смех мой истерический.

— Это всё что ты можешь мне сейчас сказать? — спросила его успокоившись спустя несколько минут дикого заливистого хохота, до кашля от нехватки воздуха.

— Да. — сухо ответил.

Весь из себя такой спокойный, как удав, а вот я потеряла контроль над эмоциями. Нахер это хладнокровие, не хочу травиться сама и травить ребёнка тем злом, что сидит во мне из-за поступка Романа.

— Как же… — постаралась вспомнить дословно его же слова, — Ты мне однажды сказал, что у меня характер, и это оружие, которым я по своим не стреляю. Так вот у тебя тоже характер, только ты стреляешь по мне. Я вот понять не могу почему? Почему Рома? Я в круг твоих своих не вхожу? Или ты считаешь, что ты меня своим характером не убиваешь? Ну ответь мне Рома, что ты молчишь?

В машине повисла тишина, Роман неуверенно вёл машину, пару раз потирал висок. Я выбила его из колеи и сейчас он катился не по своим рельсам.

— Я не знаю, что сказать тебе Кира. Если я тебе сейчас скажу, что это не так, ты не поверишь.

Я только горько усмехнулась. Домой мы вернулись в гробовой тишине. Роман вообще не слушал больше музыку, под такое жизненное дерьмо композиции ещё не написали. Я ушла в свою комнату и после всего этого, как ни странно, но мне полегчало. Больше не было недосказанности с моей стороны, как камень с души свалился.

К завтраку спустилась всё с тем же дурным настроением, но Роман был рад, что вообще спустилась. После этого разговора, точней моего монолога, он на это только надеялся. Уверен не был. Доброго утра уже не желал, про самочувствие не спрашивал.

— Приятного аппетита Кира.

— Спасибо. Тебе тоже. — сухо ответила и замолчала.

Завтрак прошёл в тишине, я заговорила с Романом лишь тогда, когда он начал пить кофе, а значит перед самым его уходом.

— Закажи торт. Я хочу торт из мастики, в виде манекена и ещё пирожные с иглой и ниткой. Это всё съедобное из сахара делают умельцы. Нужно сегодня заказать, чтоб к пятнице всё было готово. — мой расчёт был на то, что он будет думать о моём близком смирении и желании работать, но я получила гораздо больше.

— Закажи это всё сама. — Роман выпил кофе в два глотка, и отставив чашку, поднялся с места.

— Каким образом? У меня нет ни выхода в интернет, ни телефона сейчас, ни денег. Ты сам у меня всё забрал, между прочим. — возмутилась, а сама внутренне собралась, надеясь на смену степени контроля со стороны мужа.

— Сама Кира. — остановился позади меня, провёл ладонями по плечам, поцеловал меня в макушку, и склонившись, шепнул на ухо; — Всё твоё в гостиной. Работай Кира-а-а. — кожей на скуле почувствовала, как он улыбается.

Непрошибаемый Удав.

С трудом сдержала язык за зубами. Всё моё в гостиной этому способствовало. А для побега как минимум нужны деньги, как максимум деньги и документы. Он ушёл, а я доела свой завтрак, воспитывая в себе эту хладнокровность, гася горячую кровь мыслью об удачном побеге. Даже после завтрака, в гостиную пошла равнодушно.

Там меня ждало небольшое разочарование. Среди всего моего не было моего паспорта, да и наличных денег он мне не оставил, только дебетовая карточка на Ромино имя. Ноутбук, телефон. Но выхода за пределы территории мне так и не было. Снести ворота автомобилем тоже не вышло бы, ваза с ключами непросто опустела, она исчезла. Я подошла к полке, на которой она стояла, даже усмехнулась.

Два кольца лежали аккурат на том месте, где ещё неделю назад стояла та ваза. Те самые кольца, которыми я в пылу скандала запустила в Романа. На обоих гравировка знак бесконечности. Долго стояла на этом месте с мыслью забрать их или проигнорировать, и именно в этот момент почувствовала первый, но такой уверенный толчок в живот.

И выстрелом в голове горькая мысль.

Почему сейчас? Именно в этот момент, когда смотрю на эти чёртовы кольца с его бесконечностями. Словно знак, что нет. Ничего подобного, никуда ты из этой лемнискаты не вырвешься.

Схватила эти кольца зажала в руке до боли. Только эта боль, вообще, ничто, по сравнению с той, что в душе кувыркается и разнесла там всё в хлам. Саднит, нарывает, мешая собраться с мыслями.

— Ну что ты? Всё хорошо. Всё будет хорошо маленький. — выдохнула медленно, успокаивая разогнавшееся без меры сердце, прошлась ладонью по животу.

Не радуюсь первому толчку, а стою, успокаиваю малыша. Ощущение что он непросто толкается, потому что время пришло, а протестует против задуманного мной побега.

Ближе к вечеру я всё-таки надела эти кольца на свой безымянный палец. Так, чтоб за ужином Роман их видел. Ещё один шаг навстречу моей сдаче позиций. Фальшивой настолько, что даже Роман не догадается. Тупой Кролик обведёт красиво умного Удава вокруг пальца и выберется за пределы этой чёртовой бесконечной.

— Кира, я рад, что ты снова носишь кольца. Только как ты их нашла? — внезапно спросил Роман, заметив украшения на моём безымянном.

При этом он занимался своим стейком, на меня, вообще, не смотрел. А я молчала до тех пор, пока не встретилась с его светлыми глазами.

— Я увидела, что вазы с ключами нет на месте. Подошла посмотреть, увидела кольца. Я не хотела их даже брать в руку, я не простила тебя ещё и не знаю до сих пор смогу ли. — говорила спокойно, хладнокровно, но я недоговорила, во рту пересохло, взяла в руку стакан воды, и пока пила, Роман меня перебил.

— Почему же ты их надела? — он опять отвёл взгляд в тарелку, я так же молчала в ожидании, когда посмотрит на меня.

Это был особый кайф, бить его словами глядя ему в глаза, и он словно понимал это, нехотя, но посмотрел на меня.

— Я впервые почувствовала, как толкается наш сын. — сделала паузу, он улыбнулся и я вновь ударила, — Ты рад? Рад что я тебе сообщаю об этом вот так? — я держалась холодной сукой, а ему это очень не нравилось, скривился, зато на мне его кольца.

— Ну не лечи ты меня! — резко поднимаясь, смел всё, что было на столе, его стул упал с грохотом, а он упёрся руками в стол, на меня больше не смотрел, злой как чёрт.

Он тяжело дышал, а я усмехнулась. На моём лице и мускул не дрогнул, только уголки губ вверх в улыбку.

— Ты должна была стать моим прикрытием! Тылом моим! А не лечит меня сейчас! У тебя был выбор! Ты сама не захотела и сейчас его у тебя нет! Молчи и люби меня таким, какой я есть! — стукнул кулаками по столу и ушёл в гараж.

Я считала секунды, джип взревел и выехал за ворота через сорок семь секунд.

Помогая Соне убирать с пола осколки посуды и испорченный ужин, размышляла над словами Романа, потерявшего контроль. Какой выбор, и когда он у меня был? Отлично помню, как он на набережной говорил, что устал и хочет всё поменять. Да, напрямую не обещал, что завяжет со своим кровавым хобби, но я поняла его так, как поняла. Выбор был, говорит. Хотелось теперь уточнить у него, когда это он предлагал мне выбор?

После этого Роминого выхода из себя, я не могла заснуть, и мыслей уйма и потому что его не было дома. И позвонить ему я тоже не могла. И даже если бы позвонила, то ничего бы не смогла поделать.

Около трёх часов ночи он вернулся домой пьяный. Пьяный настолько, что едва дошёл до моей кровати, а он пришёл спать именно ко мне. Рухнул за моей спиной прям в одежде с открытой и почти пустой бутылкой коньяка зажатой мёртвой хваткой в руке. Я сначала растерялась, хотела выгнать, но он уже отрубился. Не стала трогать его, только ботинки сняла и тут же даже обрадовалась его такому состоянию.

Тоска по нему заела одним нестерпимым желанием обнять его.

Прижалась к нему спящему, и заплакала. Так мне было его жаль, но что я могу поделать? Если он сам не захочет, то никто его не заставит уже. Он был мертвецки пьяным и даже захрапел, и я уткнулась носом в его горячую шею, прижалась к нему ещё крепче. Слёз уже не было только иллюзорное спокойствие. Сама сумела себя убедить, что всё хорошо. Отключила память последних дней, отмотала назад до того дня, когда всё было хорошо и заснула.