Поглощенная танцем девушка посмотрела на преподавателя по инерции, желая лишний раз убедиться, что тот стоит и также прожигает ее взглядом, и нахмурилась. На секунду ей показалось, что Аверин указывает куда-то головой. Развернувшись в танце лицом к мужчине, чтобы лучше рассмотреть его в мерцающем свете ламп, Ксения снова увидела пару подтверждающих кивков и странную кривую улыбку. В груди у нее что-то сжалось, словно она с огромной скоростью полетела вниз на американских горках. Неужели он ее куда-то зовет? И в подтверждение девичьих мыслей мужчина медленно направился к выходу из зала, постоянно оборачиваясь, словно проверяя, идет ли она за ним. Не увидев ничего странного и предосудительного в поведении преподавателя, Ксения начала пробираться сквозь толпу танцующих следом за ним. Выбравшись из зала в просторный холл, она огляделась, потому что и здесь было народа не меньше, чем внутри. Аверин нашелся у дальней стены рядом с буфетом, снова кивнул девушке, развернулся и направился в коридор. Насколько Ксюша знал, через него можно было попасть в учебный корпус, и последовала за мужчиной, почему-то решив, что тот с ней просто играет. Да и что с ней может случиться в стенах университета? Но в том закутке было недостаточно светло, и чем дальше девушка отходила от шумной аудитории, тем более хмурой и серьезной становилась. Глаза медленно привыкали к тусклому освещению, и она смогла рассмотреть Аверина, до которого уже было рукой подать.

— Куда вы меня ведете? – спросила Ксюша, стараясь улыбнуться.

— Сейчас узнаешь, – произнес Алексей низким голосом с хрипотцой, от которого по коже поползли мурашки. Он открыл какую-то дверь и снова кивнул: – Проходи, не бойся.

Это оказалось узкое и длинное помещение с двумя большими окнами. Девушка робко вошла в комнату и удивленно заозиралась, силясь хоть что-то разглядеть вокруг. Пахло какой-то краской и вековой пылью, словно здесь давно никого не было. Под самыми подоконниками вдоль стены расположились советских времен диваны, а слева — что-то похожее на шкаф с антресолью. Но только Ксюша хотела попросить включить свет, как со спины ее обняли крепкие мужские руки и прижали к твердому телу. Самойлова дернулась от неожиданности, попыталась отстраниться и увернуться от объятий.

— Что вы делаете? – нервно спросила девушка.

— Разве это не очевидно? – насмешливо поинтересовался Аверин, прижимаясь к ней теснее и зарываясь носом в ставшие наваждением золотистые волосы. – Ты божественно пахнешь.

Ксения внутренне похолодела и снова попыталась выкрутиться из цепких рук. Сердце от испуга пустилось вскачь, адреналин наполнил кровь до предела. Преподаватель ее бессовестно домогался, и в подтверждение этому девушка ощутила твердый стояк, упершийся в ее зад. Паника моментально охватило все существо, не позволяя здраво мыслить, и лишь одно желание поселилось в голове: скинуть с себя настойчивые руки. А они тем временем начали бесцеремонно гладить ее тело, сжимать небольшую грудь и пятую точку.

— Алексей Анатольевич, прекратите! – с паникой в голосе крикнула Ксения и резко подалась вперед.

Этот маневр удался, и она оказалась на свободе. Резко обернувшись, девушка с ужасом уставилась на преподавателя с горящими похотью глазами, надвигающегося на нее подобно огромной горе. От него резко пахло спиртным и потом, а на губах играла коварная улыбка. Аверин был в стельку пьян, и Ксюша только сейчас поняла это.

— Только троньте меня, и я буду кричать! – громко предупредила она.

— А ты горячая штучка, – осклабился Алексей, все приближаясь. – Только тебя вряд ли кто-то услышит.

Отступив еще на шаг, девушка ощутила спиной холодную стену. Поняв, что деваться некуда, она попыталась проскочить мимо мужчины, но тот ловко поймал ее и снова прижал к себе. Ксюша уперлась в его грудь, показавшуюся каменной, и попыталась оттолкнуть насильника, но безуспешно – он теснил свою жертву обратно к стене, не обращая внимания на ее жалкие попытки освободиться.

— Прошу вас, отпустите, – взмолилась Самойлова, пытаясь увернуться от губ, упорно тянувшихся к ее рту.

Мужские руки обхватили ягодицы и крепко сжали, в живот снова уперся стояк преподавателя, щетинистый подбородок оцарапал щеку, а губы таки добрались до вожделенной плоти. С тихим стоном Алексей коснулся тонкой шеи и слегка втянул нежную кожу, наслаждаясь ее вкусом. Но Ксения не позволила оценить ее в полной мере, продолжая дергаться и вырываться. Ее волосы, словно защищая хозяйку, попадали в глаза и рот, что начало раздражать Аверина.

— Хватит ломаться, – прорычал мужчина, больно дергая Ксюшу за волосы на затылке, – как будто я не знаю, что ты тоже меня хочешь.

— О чем вы? – уже плакала девушка, задыхаясь в удушливых объятиях. – Отпустите меня, пожалуйста!

Мужские губы больно впивались в шею, оставляя засосы, руки сильно дергали за волосы и задирали блузку, шарили по телу, забираясь под бюстгальтер, и снова спускались вниз. Перед Авериным не стояло цели доставить удовольствие партнерше, поэтому он нагло брал, не заботясь о ее состоянии и душевном равновесии, оставлял синяки на светлой коже, одурманенный запахом юного тела, его податливостью и стройностью.

Ксения сильно отличалась от тех искусственных девиц, с которыми он спал всю жизнь. Нет ни скульптурного сухого пресса, ни лощеной кожи под искусственным загаром или запаха дорогих духов. Все живое, гибкое, настоящее и оттого желанное до потери сознания. Он словно дикий зверь добрался до долгожданного пира и старался вкусить его на полную катушку. Но только этот пир все продолжал вырываться, пачкать рубашку тушью, соплями и, как казалось мужчине, поддельными слезами.

— Весь вечер передо мной задницей крутила, а теперь просишь отпустить? – прорычал он, добравшись до пояса джинсов девушки. – Не переживай, трахаю я качественно.

Услышав подобное заявление, Ксюша забилась сильнее, стараясь достать до уязвимых мест преподавателя, но каждый раз попадала мимо. На долю секунды Аверин замешкался и слегка отступил, не соображая пьяным мозгом, как расстегнуть замысловатый кожаный ремень, опоясывающий крутые бедра. Именно этим моментом и решила воспользоваться Ксения, чтобы освободиться. Навалившись всем телом, она оттолкнула от себя насильника и юркнула к двери. Больно ударившись бедром обо что-то твердое, она без оглядки выскочила в коридор и понеслась куда глаза глядят. В панике Ксюша неслась вперед не разбирая дороги, стараясь оказаться подальше от человека, считавшегося другом всего полчаса назад. Глаза застилали слезы, и девушка не сразу поняла, что свернула не туда, оказавшись в здании университета. Попетляв по темным, пустым коридорам, она выбежала на лестницу и поднялась на пару этажей вверх. Там, забившись в темный угол широкой площадки, сжалась в комочек и затаила дыхание, силясь услышать, не гонится ли за ней насильник. Но кроме бешено колотящегося сердца, ничего не различала. Глаза щипала расплывшаяся от слез тушь, из носа нещадно текло, дыхание сбилось, а в груди болело от быстрого и долгого бега, но она старалась вести себя максимально тихо, чтобы никто не обнаружил ее местоположение.

Прислушиваясь к звукам и дыша через раз, стараясь не хлюпать носом, Ксюша подползла к краю площадки и посмотрела сквозь решетку перил вниз. Привыкшие к темноте глаза уже точно видели, что там никого нет; не слышалось ни чужих шагов, ни хриплого дыхания, ни звуков голоса. За ней никто не гнался. Она была одна в пустом университете на неопознанной лестнице, растрепанная и полураздетая. И вместо того чтобы выдохнуть с облегчением, попытаться спуститься вниз и найти дорогу назад, Ксюша горько заплакала и вернулась в дальний угол. Она и не заметила, что ее трясет. От холода или испуга – Ксюша даже не пыталась определить, просто обняла руками колени, вжалась в холодную стену и тихо зарыдала, крепко зажмурив глаза, стараясь стереть из памяти мгновения, которые чуть не стали чем-то страшным, способным сломать жизнь любому.

Сигарета тлела, зажатая между пальцами. Тонкий дымок узкой змейкой поднимался от ее кончика и растворялся в холодном ночном воздухе. Но мужчина этого совершенно не замечал. Карие глаза смотрели в пространство перед собой, а мысли были далеко от места, в котором он находился. Мороз с наступлением ночи заметно крепчал, но Алексею было все равно, даже если бы он вовсе замерз. Уже неделя прошла с той злополучной дискотеки. Неделя, как он перестал нормально спать. Неделя, как он ее не видел.