Как только пара вошла внутрь, за ними вбежал швейцар, работающий на парковке, и на очень плохом английском начал спрашивать, не их ли этот оранжевый MINI Cooper и что автомобиль нельзя оставлять перед входом, а необходимо в обязательном порядке отогнать на парковку. Человек был, очевидно, взволнован и раздосадован тем, что он проглядел оставленную в неположенном месте машину.

Женщина не обернулась, а парень бросил сотруднику отеля ключи от автомобиля, ничего не сказав и ни на секунду не сбавляя шага. Швейцар с трудом поймал брелок и, что-то бурча себе под нос, ретировался.

Галина и парень, которого звали Дмитрий, смотрелись вместе странно, но нельзя было сказать, что плохо. Молодость всегда является самым красивым нарядом, в который может быть одет человек. Именно поэтому простоватый, круглолицый и высокий парень в голубых джинсах, белой майке с красной надписью Levi’s во всю грудь и синих топсайдерах, надетых на босу ногу, выглядел вполне достойно рядом с женщиной, красота которой могла поспорить с красотой любой фотомодели мира и неминуемо выиграть.

Пройдя несколько метров, они увидели шумную компанию из трех человек, сидящую слева в углу зала на диванах, отделенных от центрального входа и прямых взглядов посетителей двумя огромными колоннами.

– Он, как всегда, на своем любимом месте, – сказал Дмитрий. – Мне так не нравится эта новая мягкая мебель, которую они поставили здесь после ремонта. На ней просто невозможно сидеть. Не то что была раньше. Помнишь: сев на нее, хотелось остаться тут навсегда. Сейчас же хочется побыстрее отсюда свалить. Знаешь, это они специально сделали, чтобы люди не засиживались. Слава богу, что они не уничтожили этот изумительный запах, – и он вдохнул полной грудью.

– Дима, весь мир становится Макдоналдсом, даже такие места, как это. Но, конечно, пока что в меньшей степени, чем везде. У нас еще есть немного времени насладиться почти ушедшей эпохой качественных товаров, красивых людей и изысканной архитектуры, – философски сказала Галина и, придержав парня за руку, тихо добавила, глядя ему в глаза:

– Спасибо. Ты все сделал правильно.

Дмитрий ничего не ответил, опустил глаза, освободил руку и быстрым шагом направился к отцу.

Все звуки – монотонный стук каблуков ее туфель по черно-белому мраморному полу, звон посуды, разговоры посетителей, периодические окрики официантов, доносившаяся из соседнего с холлом бара музыка – слились в равномерный гул, а запахи в единое облако, где уже невозможно было различить аромат дорогой парфюмерии, благоухание букетов из срезанных этим утром цветов и амбре особого освежителя воздуха, который добавляют в кондиционеры этого отеля.

На мгновение Галина ощутила себя в душной шкатулке, ключики от выхода из которой она только что получила, и они лежали теперь у нее в кармане.

Тень мелькнула перед капотом, и Андрей – мой водитель – машинально с силой надавил на тормоз. Включился АБС, педаль непослушно задрожала, и огромный джип, как какая-то малолитражка, нервно и дергано клюнув носом, остановился. Удара о капот не было. Значит, все обошлось. Андрей вышел из машины. В свете фар, сгорбившись и, видимо, ожидая сильного удара лицом о надпись Range Rover, замерла человеческая фигура.

– Ты как? – спросил Андрей.

– Ну, видимо, нормально, – ответили ему. – Так и убить можно.

– Знаешь, если гулять посередине дороги в кромешной темноте, то вероятность не дожить до завтрашнего утра действительно очень высока, – сказал Андрей, пытаясь разглядеть согнувшегося человека.

В этот момент фигура наконец-то выпрямилась. Мужчина откинул свои длинные волосы назад, судорожно огляделся, как будто испугавшись, что его кто-то может увидеть в таком неловком положении. Однако поняв, что улица совершенно безлюдна – по обе стороны дороги стояли лишь пустые автомобили, – сразу успокоился и распрямил плечи.

– Ну, вы тут и летаете, – многозначительно и безадресно сказал мужчина, – Давайте поаккуратнее.

– Удачи! – сухо сказал ему Андрей, садясь за руль и начиная глазами искать свободное место для парковки.

«Любопытно начинается вечер, – подумал я. – Сейчас только что чуть не задавили парня, постоянно мелькающего на экране телевизора и пародирующего попеременно то ненормального брутального мужика, то какую-то маразматическую старуху. Многообещающее продолжение и так уже довольно паршивого дня».

Мы проехали еще порядка ста метров и остановились у входа в галерею, ведущую в ресторан.

Это было красивое и довольно пафосное заведение французской кухни. Однако для меня главным его преимуществом было удобство расположения и возможность беспроблемной парковки машины у входа. Особенно это радовало в те редкие моменты, когда я сам был за рулем. Заведение располагалось в тихом московском сквере на территории бывшего стадиона на Ленинградском проспекте, прямо на пересечении с Третьим транспортным кольцом. Я часто заезжал сюда, чтобы спокойно посидеть в павильоне с красивым интерьером, где размещался ресторан, провести одну-две встречи и быстро уехать дальше по своим делам.

Хоть и бывал я в этом ресторане очень много раз, но, кажется, что попробовал из основного меню только тартар из говядины, а из карты десертов – мильфей. Ну и, конечно, выпил несчетное количество чашек капучино и бокалов красного вина. Надо отдать должное, мильфей у них был просто замечательный.

Целью моего приезда сюда всегда было только общение с человеком, которому я назначал встречу. Еда не входила в мои планы, ведь этот процесс банально осложняет ведение диалога. В прямом смысле слова – затрудняет произнесение слов во время пережевывания пищи.

В итоге, устроившись в большом кресле за столиком у окна, я заказал бокал красного вина и стал ждать.

Она опоздала больше чем на час.

Это не было какой-то диковинкой. Напротив, она обычно опаздывала на непростительно долгое время и, приходя, каждый раз вела себя так, будто пришла вовремя, либо немного раньше назначенного времени.

Она была одета в узкое облегающее темно-синее платье, украшенное большими цветами с искусно выполненными белыми лепестками с прожилками в цвет основного тона. На ногах у нее были черные лаковые туфли на огромных каблуках. На ее тонкой шее красовалось колье из белого золота и с девятью сапфирами. Камень, находящийся в центре, был более чем нескромным по размеру и гармонировал с такими же по величине и цвету сапфирами в сережках. В руках она держала черный клатч, сшитый из глянцевой кожи по бокам и матовой – в центре.

Войдя в зал, она, как всегда, проигнорировала нацеленные на нее взгляды многочисленных посетителей ресторана, плюхнулась в черное с красными, белыми и розовыми бесформенными цветами кресло напротив меня и сказала:

– Привет.

– Салют, – ответил я. – Знаешь, жду последние два часа и ухожу… Ты хоть раз вовремя можешь приехать?

– Извини, – произнесла она так, будто читала список рейсов на табло в аэропорту. – Задержались на брифинге. Теперь мы каждую пятницу после обеда встречаемся в том или ином правильном заведении и за бокалом вина обсуждаем наиболее важные тенденции в экономике и на финансовом рынке. – Она сказала это так, будто сейчас от нее зависела судьба мира.

Я знал эту женщину уже давно, но никогда не понимал, о чем в такие моменты она может думать. Представляла ли она себя в эти секунды на сцене драматического театра, или действительно наивно верила в свою важную роль и какую-то профессиональную компетенцию, которой она якобы обладала. Это всегда оставалось для меня полной загадкой.

– Сегодня мы обсуждали ожидаемый уровень инфляции в ближайшее полугодие и возможность изменения норм резервирования для коммерческих банков, – продолжила она. – Ты знаешь, кто там был?

После этого вопроса она, как всегда бывало в такие минуты, перечислила добрую часть фамилий, которые граждане страны регулярно слышат из уст дикторов радио и телевидения.

Я смотрел на женщину, ожидая, когда она выговорится. До этого момента перебивать ее категорически не следовало. Даже если постараться заглушить этот фонтан бесконечной, но очень воодушевленной речи, то весь последующий вечер будет окончательно испорчен. Она бы немедленно загрустила, стала вспыльчивой, а через полчаса вдруг сказала бы, что у нее сегодня еще одна срочная встреча, встала бы и, не оборачиваясь, ушла.