Царь расхохотался, как безумный.
Впрочем, почему «как»? В том, что Царь — на самом деле клинический сумасшедший, Пушкин уже успел убедиться лично. Например, всего минуту назад Царь сварил заживо какого-то наёмника непонятным заклинанием, и при этом, когда у наёмника лопнули глаза, также заливисто хохотал.
Царю было весело. Прям не Рюрикович, а натуральный Джокер.
Говоря по чесноку, Пушкин сейчас испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, он, конечно, был рад, что его послали искать и спасать Малого на первый этаж дворца, подальше от основной битвы, которая сейчас разворачивалась на втором. Но с другой стороны, Пушкин бы предпочел спасать Малого в более приятной компании, а не с сумасшедшим мужем Алёнки Царем...
— Твою мать!
Пушкин едва успел отскочить в сторону, когда с потолка упал крупный кусок лепнины. Вот это уже не солярис-ракета снаружи, это уже бой на втором этаже, там что-то взорвалось...
Двери библиотеки тем временем распахнулись, оттуда в небольшую галерею, заставленную бюстами античных мыслителей, вышли двое бойцов.
Пушкин был далек от военного дела, но таких странных и угрожающих наёмников в любом случае еще ни разу в жизни не видел.
Оба бойца были с ног до головы закованы в титановую броню, они вырядились, как будто собирались ходить по минному полю. Лица бойцов скрывали титановые шлемы, украшенные Багатур-Булановскими гербами, а в руках каждый из наемников тащил тяжелый пулемет «Каган». Насколько Пушкин помнил, такие пулеметы вообще устанавливались только на танки и БТР...
Царь радостно присвистнул:
— Ого! Да это же тяжелая пехота Павла Стального! Гляди, Пушкин. Наш самозванец набрал себе в стражу лучших атлетов в Империи и обвешал их доспехами и пистолетиками на манер этих ваших самоходных боевых колесниц. И почему все попаданцы так любят большие пушки и мускулистых парней? Возможно потому что все попаданцы — пидоры? Но бояться нечего, Пушкин, жена говорила мне, что этих бойцов у Стального всего десяток...
— Так ты сам попаданец, — напомнил Пушкин Царю.
Хотя вообще Пушкину было сейчас не до смеха. Он отлично понимал, что и его самого, и Царя сейчас начинят свинцом за секунду.
Из библиотеки тем временем появилась ослепительно платиновая блондинка, юная Лейб-Стражница, толкавшая впереди себя Малого.
К горлу Малого девушка приставила длинный нож, сам Малой выглядел пьяным и напуганным одновременно.
— Один удар по горлу, один в сердце, — звонко прокричала девушка, — Мне потребуется секунда на это. Уходите, господа! Живым вам брата Императора не взять. У меня приказ убить его немедленно, если его попытаются забрать.
Тот факт, что стражница в принципе решила вести переговоры, выглядел странно. Она бы уже сто раз могла зарезать Малого, а своим бронированным парням приказать расстрелять Царя и Пушкина из пулеметов...
Тем более что спасать Малого Пушкин и Царь явились одни, больше здесь никого не было.
Но Царь хоть и был безумцем, но, надо было это признать, был умнее Пушкина. Он сразу догадался:
— Хех, ну конечно! Она блефует, мой друг. Эта сука блефует! У неё явно приказ вывести отсюда Малого живым, Стальной хочет сбежать, а этого придурка захватить с собой в качестве ценного заложника, чтобы потом торговаться... Только вот не будет никаких торгов! Я вам не торгаш. Азъ есмь Царь. Законный Император и муж моей жены Императрицы!
Теперь, когда рядом не было принцессы, Царь уже вообще не стеснялся. Он прямо и недвусмысленно озвучивал правду — Алёнка собиралась сама сесть на трон, вместе с Царем. А на Павла Павловича, законного Императора, Алёнке и её мужу было глубоко плевать.
Пушкину это стало понятно сразу же, еще когда Алёнка приперлась к Ладе со своим предложением союза. А непонятно ему было другое — как вообще принцесса могла на такое купиться, как она могла поверить сумасшедшей Алёнке и её не менее отбитому муженьку...
— Малой, ты вроде владел магией, — напомнил Царь Малому, — Если я ничего не путаю. Так какого лешего ты позволяешь всяким шлюхам приставлять тебе нож к горлу? Подави её волю и освободись!
Но Малой лишь пробормотал в ответ нечто нечленораздельное.
Судя по виду Малого, Его Высочество сейчас скорее был готов не подавлять чью-то волю, а просто наделать в собственные штаны от страха.
Мужество явно не относилось к сильным сторонам Малого, кроме того, Малой был не настолько пьян, чтобы утратить чувство самосохранения. Да и вообще, видимо, впал в ступор, еще когда начался штурм дворца, да так в этом состоянии и пребывал.
— Я даю вам еще две секунды, чтобы убраться отсю... — начала было блондинка-стражница, но закончить фразу она не успела.
Во дворец влетела очередная ракета, на этот раз в первый этаж.
Где-то в районе дворцового вестибюля грянул взрыв, вся галерея заходила ходуном, бюсты древнегреческих философов полетели на пол, с потолка осыпался целый водопад каменного крошева...
— Огонь! — приказала блондинка, пытаясь на ауре прорваться вместе с Малым вперед, мимо Царя и Пушкина.
Но Царь уже стремительно пробормотал какое-то заклятие на непонятном языке.
У одного из бойцов пулемет взорвался прямо в руках, оторвав ему при этом обе руки по локоть, из культей тяжелого пехотинца хлынули фонтаны крови...
Пушкин перекатился в потоках летевшего в него свинца, ибо второй боец начал стрелять, пуля резанула Пушкина по уху, потомок поэта заорал...
Но громадный кусок мраморной лепнины с потолка уже летел вниз, через мгновение он впечатал пулеметчика в пол, похоронив под горами колотого мрамора. Оглушительный стрекот пулемета стих.
— Ха-ха! — взвизгнул Царь, — Не будь на этом парне столько железа — он бы уклонился... Я же говорил, рядить гвардию под живые танки — нездоровая тема!
Блондинка явно запаниковала и резанула Малого ножом по горлу, Малой упал на колени, оросив пол кровавыми брызгами из собственной глотки...
Стражница занесла нож для второго удара, намереваясь вогнать оружие Малому в сердце.
Но Пушкин уже бросился на блондинку, атаковав её со спины.
Потомок поэта и сам был в ахуе от своих действий, он и сам не понимал, зачем он это делает...
Возможно, ему просто надоело, что все считают его бесчестным подонком? Возможно, пришла пора доказать, что он может не только подворовывать из Имперского бюджета, но и сражаться достойно, как и положено истинному АРИСТО?
Пушкин и сам не знал, зачем он ринулся в эту самоубийственную атаку. Он не планировал лезть в гущу боя, но сейчас в нем вдруг проснулось нечто, как будто жажда подвига...
Вырубить стражницу он, конечно, не смог, но её удар, который должен был убить Малого, успешно сбил.
Пушкин ударил блондинку ребром ладони по шее сзади, потом попытался схватить за волосы...
Но блондинка просто крутанулась на ауре и отбила Пушкина ногой. Пушкин взмыл в воздух, через мгновение его больно припечатало хребтом о стену, потомок поэта упал, на голову ему свалился бюст Цицерона, единственный бюст, который до этого момента еще оставался на своем постаменте...
Цицерон разбился на две ровные половинки, голова Пушкина, к счастью, на половинки не раскололась, но была пробита.
— Дерьмо! — Пушкин зажал рукой кровоточащую рану на башке.
— Не переживай, мой друг, человечья кость прочнее мрамора! — расхохотался Царь, он уже бросился на стражницу.
Царь пробормотал очередное заклинание, с такой скоростью, что ему бы позавидовал любой репер.
В руке у Царя тут же возник длинный призрачный меч. Ударом ноги Царь отбросил подальше от стражницы раненого и истекавшего кровью Малого, закипела бешеная сеча.
Царь попытался снести блондинке мечом голову, но та пригнулась и воткнула Царю в пах свой длинный нож.
— Сука! — взвизгнул Царь, но боя не прекратил.
Блондинка отработала Царю в голову мощную двойку, Царь пробил девушке ногой в живот, стражница попыталась нанести удар ребром ладони Царю в висок... Своего оружия она лишилась, её застрявший нож так и торчал между ног у Царя, будто у Царя вдруг вырос острый стальной член...
