Сходив за крюком, легендарный гробовщик стал рыться в куче и потихоньку доставать оттуда те гнилые тушки, что были ярче остальных.

Достав последнего, проверил у всех карманы. Урожай на этот раз был скудный. Несколько монет, пара колец и три меховых чучела против блох.

Монеты и кольца он кинул в карман, чучела отнес в сундук у дома.

Завтра один знакомый ушлый торгаш заберёт их в обмен на свежую еду, после чего продаст их на рынке.

На предпоследнем трупе желудок не выдержал, и Боб сблевал прямо на тело.

За годы работы ему казалось, что у него уже иммунитет к этим трупам. Но в этот раз вид и запах вывел его из равновесия. Что-то было не так.

Чуть отдышавшись и отойдя в сторону, он еще раз посмотрел на этот странный труп.

Сблевав под ноги, гробовщик едва удержался, чтобы не упасть в остатки собственного обеда.

Взглянув в третий раз, он все-таки смог сдержать очередной порыв и, наконец, нормально разглядел причину его внезапного прочищения желудка через рот.

Труп был черный. Весь. Как будто обугленный. Но при этом запаха гари не было. Да и яркая одежда была цела. Местами он видел органы. Они были темно-красного цвета, но уже тоже начали чернеть. Приглядевшись, он заметил, что органы видны из-за аккуратных разрезов и, судя по краям разреза, они были сделаны уже после смерти. А значит, этот труп был у какого-то доктора на вскрытии. Такое бывало, но обычно от докторов трупы были в более презентабельном виде. И не такие черные.

Если вообще бывали. Чаще после докторов трупы, в принципе, ему не доставляли. Боб не знал и не хотел знать почему. А этого почему-то доставили.

Этот ужасный запах. Запах был самым ужасным, что когда-либо улавливал его нос. И это было самое страшное, если по-прежнему помнить его работу. Запах гнили стал ему приятен. Этот новый «аромат» был хуже привычного запаха смерти. Тот вызывал спокойствие и смирение. А этот вызвал страх и панику. Хотелось бежать. Прятаться. Вид источника этого смрада лишь усиливал все эти чувства.

Главный по трупам был не из пугливых, и диарея появлялась не часто.

Но сейчас он ощутил, как штаны стали тяжелее. Это вынудило несчастного гробовщика оторвать свои круглые от ужаса глаза от трупа и начать действовать.

Не задумываясь о последствиях, Боб кинулся в дом, и как можно быстрее переоделся и подтерся, собрал самые необходимые вещи. Пока собирал вещи, вспомнил слухи и недавнее пророчество, что их породило, от чего стал все делать еще быстрее. Запряг свою лошадь и закрепил на ней собранные пожитки.

Потом наспех закинул тела богатых, бедных, нищих и главное, тот самый ужасный черный, как смоль, труп в подготовленную яму. Туда же закинул остальные материалы для розжига. Поджег эту кучу трупов вместе со своим домом и, оседлав свою единственную подругу, ринулся галопом куда глаза глядят, подальше от этого проклятого города. Уже по пути вспомнив зрелище и запах, что, казалось, двигался за ним, сблевал еще раз на полном скаку.

Ты ушлый хитрец и купец?

Ешь, пока можешь, мехами торгуй,

Но однажды и ты наконец,

Получишь жирный вонючий….

/Королевский поэт Меховский

— Это Джон, по поводу сделки, мы виделись вчера днём, — громко сказал переодетый в местную одежду убийца, стуча в дверь купца.

Вскоре дверь открылась, и навстречу вышел сам Артур Тревиль.

— Добрый вечер, проходите. Ужин как раз готов.

— Я бы предпочел без ужина. Все же я тут по делу и очень спешу.

— Что вы, у меня принцип. Я не заключаю сделки на голодный желудок. И вам не советую. К тому же мы договаривались. Проходите уже, — строго, поучительно и чуть свысока проговорил Артур, после чего неторопливо и властно указал в сторону столовой, закрывая входную дверь, дождавшись когда Джон, наконец, пройдёт внутрь.

— Обе телеги стоят у вашего дома на заднем дворе. Первую вы уже смотрели, вторая такая же, можете проверить хоть сейчас. Во второй даже больше, так как из первой мне пришлось немного продать, чтобы расплатится за трактир, — стал почти на автомате докладывать о деле странный гость, проходя в столовую и не дожидаясь разрешения, сел на один из стульев.

— Не переживайте, я видел телегу и уже осмотрел товар. Между прочим, это было не просто, один из ваших кучеров не хотел подпускать. Он как только приехал, зашёл, чтобы предупредить меня, но на мою просьбу показать товар, что-то пробубнил, поругался, очень долго ругался, затем вышел на улицу. Не знаю, что заставило его изменить свою позицию, но когда я через несколько минут все же вышел во двор, он с довольным видом стоял и курил. На мою повторную просьбу легко согласился. Весьма забавный у вас кучер, с нестабильным таким настроением, — задумчиво и немного весело рассказал Тревиль, вспоминая этот инцидент, проходя следом и садясь напротив.

— Да он, наверно, устал с дороги. Пока не покурит после переезда он и меня не подпускает к грузу. Зато кучер он отменный. Быстрый, осторожный и молчаливый, — он уже знал, что именно изменило настроение его кучера, но говорить купцу, что его наёмный слуга превратил двор уважаемого человека в бордель, посчитал не уместным. Джон неспешно оглядывался по сторонам, осваиваясь в доме, и проверял возможные отходные пути в случае, если что-то пойдёт не так. Судя по обстановке, этот Артур был довольно богат, вся мебель смотрелась дорого и ново, каждая деталь помещения кричала о том, что она самая лучшая и самая дорогая. На удивление, хозяин совсем не хвастался всем этим, по большей степени говоря о каких-то местных слухах и поэтах. Джон его не слушал, потому что все же не настолько хорошо выучил их язык и, следовательно, не все понимал, да и ему просто было не интересно. Услышав знакомое слово, гость, наконец, переключил внимание на своего собеседника.

— … лицензия? Её не было во второй повозке, у кучера тоже, — немного подозрительно спросил Артур, вспомнив о бумаге.

— Да, да. Конечно. Она у меня, я забрал её ещё в лагере у города. Когда кучер делал перерыв на перекур. Но вы понимаете уже, о чем я, — почти на автомате соврал Джон, приплетая сюда ранее обговорённую ложь насчёт кучера и факты про перекур, с которыми столкнулся сам купец. Лишь в конце он немного напрягся, услышав шаги сбоку. Обернувшись в сторону лестницы, увидел красивую девушку с роскошными волосами. Эта его немного расслабило. Так как он ожидал увидеть стражу или наемников.

— О, знакомьтесь. Эта моя дочь. Агнесса. Она тоже будет ужинать с нами. Вы же не против? — хитро улыбаясь и наслаждаясь красотой дочери, проговорил Тревиль.

Не дожидаясь того, что скажет Артур, убийца вскочил на ноги, повторил тот самый жест, который местные называли «реверанс», сделав странное движение ногами и убирая шляпу за спину. Взяв руку девушки, поцеловал ей запястье.

— Конечно, не против. Приятно познакомиться, меня зовут Джон, — стараясь как можно сильнее сыграть местного галантного аристократа, отозвался гость.

В этот момент сзади со шляпы, пожалуй, лучшего актёра в этом городе, собралась капля помоев и капнула на голову отцу Агнессы. Тот сделал вид, что не заметил.

— Прелестно. Наконец-то все в сборе. Можно подавать еду. Несите, — невозмутимо проговорил Артур, а последнюю фразу даже излишне властно.

Прислуга словно только и ждала команду, довольно шустро выбежала и стала заставлять стол разными блюдами. В основном, конечно же овощами, но несколько блюд было и с мясом. Джон передернулся, вспомнив свой ужин в трактире, и предположил, чьё именно мясо в этих блюдах. Запах тут был, конечно, приятнее, но насчет общего качества продуктов он по-прежнему сомневался.

Довольно быстро решил, что будет просто накладывать те кулинарные изыски, в которых только рыба и овощи, на всякий случай. И, в конце концов, попробовать все разом почти нереально.

Наконец, стол был заставлен и прислуга скрылась. Агнесса не прикасалась к еде, ждала, когда отец начнет кушать. Джон решил последовать примеру, подумав, что это, наверно, местное правило этикета. У него на родине тоже есть подобное. Первым должен начать есть хозяин.