На досуге Собрались два друга вместе – Гармонист и балагур, И казарма стала песней, И никто уже не хмур. Жизнь солдат пошла с охотцей. Пляски дробь и – шире круг! И понятно бравым хлопцам: Это – в чьё-то сердце стук. «Познакомиться решил с девчонкою…» Познакомиться решил с девчонкою, «Подкатил» и начал лёгкий трёп, Но она тряхнула русой чёлкою, И решительно сказала: «Стоп! Поубавьте, мальчик, свой галоп». На бочке Вот капризничать стала погода. Дождь наносит на стены штрихи. Не дают мне на стройке прохода, Заставляют читать стихи. Сцена – бочка. Навес дощатый. Людям надо, а я и рад, И читаю про то, как девчата Слишком мучают наших ребят. Хлебом их не корми, только в душу, Окаянным, поддай огня… Я читаю и очень трушу, Не прогнали бы с бочки меня. «Прошли с учений танки… Будто гром…» Прошли с учений танки… Будто гром Катился в клубах пыли по дороге. И вот уже осталась за бугром Весёлая команда босоногих. Идут мальчишки нехотя домой, А сколько шума, смаку, разговоров, И вид у всех воинственный такой, Что разойдутся храбрецы не скоро. У них, похоже, разгорелся диспут, Стремятся доказать наперебой – Кто больше знает о друзьях-танкистах И «хитростях» машины боевой. 1962 «Я дружбой с ней дорожу…» Я дружбой с ней дорожу, Боюсь её обидеть, Во всём ей угодить спешу, Хочу почаще видеть, Но этим я её… смешу. 1962 «На поворот к раздраю не согласен…» На поворот к раздраю не согласен. Пойми, тебя молчание не красит, Ведь я солдат, причём служу, любя… Наверно, только у одной тебя Я до сих пор хожу в запасе. 1962 «Нам с тобой, дружище…» Нам с тобой, дружище, Быть давно бы дома, За рулём машины Слушать стройки гомон. Нам бы снять шинели, Завернуть погоны, Нам бы под расписку Сдать давно патроны. Нам давно бы встретить Девушек любимых, Отвести бы душу В липах и рябинах. Но пока Россию Снова ждут напасти, Те же волчьи стаи Рвут страну на части. И пока народу Вновь грозят полоны, Нам не снять шинели, Нам носить погоны. 1962 г. «Снег прострелен пылкими лучами…»
Снег прострелен пылкими лучами. Лужи греют спины под окном. Тополя наполнены грачами. Скоро в сердце прогрохочет гром. Но, надеюсь, так же и в твоём… «Стою с тобою, наконец-то рядом…» Стою с тобою, наконец-то рядом. Теперь – вперед! Не всё же нам мечтать… Нас ждут тенистые аллеи сада, О главном бы сказать… Да вот досада: На это не решаюсь я опять. Жалоба писаря Погрязли мы в приказах, циркулярах. От них стоит по всей России гром. Нет, я не вынесу такую кару – С утра до вечера скрипеть пером. А мне бы карабин через плечо, И марш-бросок на десять километров, И пусть холодные, как ножик, ветры Нам щёки обжигают горячо. А я хотел бы хоть один разок Поднять на штык, ну, не врага, так чучело, Взять штурмом – на ученьи – городок, И в пыль упасть усталым и измученным. Но здесь приказ – основа всех основ. Закат свой луч воткнул в окно, как шпагу. Беру я ручку и без лишних слов Опять пером царапаю бумагу. 1961 г. В наряде Был день как день. Обычный, будний. Но оператор молодой Переживал свой первый, трудный Наряд солдатский, боевой. Он, первогодок и салага, Душой к локатору прирос, Который с виду был скромняга, Но… на границе службу нёс. И, понимая эту данность, Приборам воин наш внимал И чётко азимут и дальность Летящей цели выдавал. Но вот он слышит: «Молодчина! Объект отлично провели». И света длинные лучины В отсеке штабелем легли. А был в отчаянности крайней, Когда помехи, как метель, Ему мешали на экране «Вести» замеченную цель. И оттого, что «молодчина», Стал парень наш чуток смешной, Хотя и не было причины Пока для радости большой. На ум пришло стихотворенье, Где бой, где враг не сломит нас… Что значит слово одобренья, И чувство локтя в трудный час! 1962 |
