– Ночь среды, утро четверга, – пробормотал Пэттен, скорее для себя, чем для них. – Я был в клубе «Шербур».

– На Беркли-сквер? – спросил Линли. – Как долго вы там находились?

– Я уехал оттуда между двумя и тремя ночи. У меня страсть к баккара, и я в кои-то веки выигрывал.

– С вами кто-нибудь был?

– В баккара в одиночку не играют, инспектор.

– Спутница, – раздраженно сказала Хейверс.

– Часть вечера.

– Какую часть?

– Начальную. Я отправил ее на такси около… ну, не знаю. В половине второго? В два?

– А потом?

– Вернулся к игре. Приехал домой, лег спать. – Пэттен перевел взгляд с Линли на Хейверс. Казалось, он ждал новых вопросов. Наконец, продолжил. – Понимаете, я вряд ли стал бы убивать Флеминга, если вы, как мне кажется, к этому ведете.

– Кто следил за вашей женой?

– То есть?

– Кто фотографировал? Нам понадобится имя.

– Хорошо. Вы его получите. Послушайте, Флеминг, может, и спал с моей женой, но был чертовски хорошим игроком в крикет… лучшим бэтсменом за последние полвека. Если бы я хотел положить конец его связи с Габриэллой, я убил бы ее, а не его. Тогда, по крайней мере, эти проклятые соревнования не оказались бы под угрозой срыва. И потом, я даже не знал, что в среду он находился в Кенте. Откуда мне было знать?

– Вы могли дать поручение проследить за ним.

– И какой в этом смысл?

– Месть.

– Если бы я хотел его смерти. А я не хотел.

– А Габриэлла?

– Что Габриэлла?

– Ее смерти вы хотели?

– Конечно. Это было бы гораздо экономичнее в смысле финансовых затрат, чем разводиться с ней. Но мне нравится думать, что я несколько более цивилизован, чем средний обманутый муж.

– Она с вами не связывалась? – спросил Линли.

– Габриэлла? Нет.

– Это не она здесь в доме?

Пэттен с искренним удивлением поднял брови.

– Здесь? Нет. – Потом, видимо, сообразил, почему возник такой вопрос. – О, это была не Габриэлла.

– Вас не затруднит подтвердить данный факт?

– Если это необходимо.

– Благодарю вас.

Пэттен направился в дом. Хейверс, ссутулившись, проводила его взглядом прищуренных глаз.

– Ну и свинья, – пробормотала она.

– Вы записали данные по «Шербуру»?

– Я еще в здравом уме, инспектор.

– Простите. – Линли продиктовал ей номер «ягуара», стоявшего в гараже. – Пусть в Кенте проверят, не видели ли рядом со Спрингбурнами «ягуар» или «рейндж-ровер». И «рено» тоже. Тот, что стоит на дорожке.

Барбара фыркнула.

– Вы думаете, он снизошел бы до этой тарахтелки?

– Если бы нацелился на убийство. Открылась дальняя стеклянная дверь. Пэттен

появился в сопровождении девушки лет двадцати, не больше. На ней был объемный, не по размеру, свитер и леггинсы. Двигалась она грациозно, ступая босыми ногами по каменным плитам террасы. Пэттен положил ладонь ей на затылок, под волосы, которые были неестественно черны и коротко подстрижены в геометрическом стиле, зрительно увеличивавшем ее глаза. Он притянул ее к себе и мгновение, казалось, вдыхал аромат ее кожи.

– Джессика, – произнес он, как бы представляя девушку.

– Ваша дочь? – вкрадчиво спросила Хейверс.

– Сержант, – сказал Линли.

Девушка, как видно, поняла подтекст. Она просунула указательный палец в шлевку джинсов Пэттена и проговорила:

– Ты идешь, Хью? Уже поздно.

Он провел ладонью по ее спине, так мужчина поглаживает победившую в скачках лошадь.

– Через несколько минут, – ответил он и посмотрел на Линли. – Инспектор?

Линли поднял руки, без слов давая понять, что к девушке у него вопросов нет. Он подождал, пока она скроется в доме, прежде чем спросить:

– Где может быть ваша жена, мистер Пэттен? Она исчезла. Как и машина Флеминга. Вы не представляете, куда она могла уехать?

Пэттен был поглощен закрыванием бутылок. Потом он поставил их и стаканы на поднос.

– Не имею ни малейшего понятия. Но где бы она ни была, уверен, она не одна.

– Как и вы, – сказала Хейверс, захлопывая блокнот.

Пэттен посмотрел на нее безмятежным взглядом.

– Да. В этом отношении мы с Габриэллой всегда были удивительно похожи.

Линли взял папку с материалами из Кента. Просмотрел, сдвинув над очками брови, фотографии с места преступления. Барбара наблюдала за ним, удивляясь, как ему удается выглядеть таким бодрым.

Сама она чувствовала себя измочаленной. Было около часа ночи. После возвращения в Нью-Скотленд-Ярд она выпила три чашки кофе, но несмотря на кофеин – или, возможно, благодаря ему, – мозги еще трепыхались, а вот тело решило умереть. Ей хотелось положить голову на стол Линли и захрапеть, но вместо этого она встала и подошла к окну. Внизу на улице никого не было. Вверху простиралось темно-серое небо, видимо, не способное достичь настоящей черноты из-за кипевшего жизнью мегаполиса под ним.

Рассматривая вид, Барбара задумчиво потянула себя за нижнюю губу.

– Предположим, это сделал Пэттен, – сказала она. Не ответив, Линли отложил фотографии. Прочитал часть отчета инспектора Ардери и поднял голову. На лице его отразилась задумчивость. – У него достаточно веский мотив, – продолжала Барбара. —Если он уничтожает Флеминга, то мстит парню, который залез в трусы к Габриэлле.

Линли выделил абзац. Потом еще один. Час ночи, с отвращением думала Барбара, а он по-прежнему свеж как огурчик.

– Ну? – спросила она.

– Могу я посмотреть ваши записи?

Вернувшись к своему стулу, она достала из сумки блокнот и отдала Линли. Пока она шла к окну, Линли водил пальцем по первой и второй странице их беседы с миссис Уайтлоу. Заглянул на третью, затем – на четвертую. Перевернул еще одну страницу и очертил что-то на ней карандашом.

– Он сказал, что для него пределом является неверность, – не унималась Барбара. – Может, его предел – убийство.

Линли посмотрел на нее.

– Не позволяйте антипатии становиться вашей постоянной спутницей, сержант. У нас недостаточно фактов.

– И тем не менее, инспектор…

Подняв карандаш, он заставил ее замолчать и сказал:

– А когда они появятся, я думаю, они подтвердят его присутствие в клубе «Шербур» в ночь со среды на четверг.

– Пребывание в «Шербуре» не исключает его автоматически из числа подозреваемых. Он мог нанять человека, чтобы устроить пожар. Он уже признал, что нанимал кого-то следить за Габриэллой. И по кустам, фотографируя ее и Флеминга, не он лазал. Вот еще один нанятый.

– И все это в рамках закона. Возможно, это сомнительно. Безусловно, отдает дурным вкусом. Но не противозаконно. Впрочем, я его не исключаю.

– Слава богу!

– Однако признать за Пэттеном убийство Флеминга с заранее обдуманным намерением – значит предположить, что он знал, где Флеминг будет ночевать в среду. А он отрицает, что знал. И я не уверен, в нашей способности доказать обратное. – Линли убрал фотографии и материалы в папку. Снял очки и потер переносицу.

– Если Флеминг позвонил Габриэлле и сказал, что едет, – заметила Барбара, – она могла позвонить Пэттену и сообщить ему об этом. Естественно, не нарочно. Не затем, чтобы Пэттен примчался убить Флеминга. Просто хотелось немного досадить мужу. Это соответствует тому, что он рассказывал о своей жене. Другие мужчины ее хотят – и вот тому доказательство.

Линли как будто поразмыслил над словами сержанта.

– Телефон, – задумчиво произнес он.

– А что с ним?

– Разговор между Флемингом и Моллисоном. Он мог сообщить ему о своих планах в отношении Кента.

– Если вы считаете ключом телефонный разговор, тогда и его семья могла знать, куда едет Флеминг. Он же отменил свою поездку в Грецию, не так ли? Или по крайней мере отложил ее. Каким-то образом он сообщил бы им. Он должен был что-то им сказать, раз его сын… как там его зовут?

Перевернув еще две странички, Линли сверился с ее записями.

– Джимми.

– Точно. Раз Джимми не позвонил миссис Уайтлоу в среду, когда отец за ним не заехал. И если Джимми знал, почему отменилась поездка, он вполне мог сказать своей матери. Это вполне естественно. Она же ожидала, что мальчик уедет. А он не уехал. Она бы спросила, что случилось. Он бы объяснил. И куда это нас приводит?