– В каком смысле, что случилось дальше?

– Это просто смешно, – сказал Фрискин.

– А что должно случиться? – спросил Джимми. – Я открыл эту чертову дверь и вошел.

– Как ты открыл дверь?

– Вот пристал! – Джимми резко отодвинул свой стул от стола.

–Инспектор, – вмешался Фрискин. – Неужели это копание в мелких подробностях открывания двери так необходимо? Какой в этом смысл? Чего вы хотите от моего клиента?

– Дверь открылась, как только ты повернул ключ? – спросил Линли. – Или тебе пришлось ее толкнуть?

– Джим… – предостерег Фрискин, как будто только что понял, куда клонит Линли.

Джимми дернул плечом, отмахиваясь от слов адвоката:

– Конечно, толкнул. Как еще открываются двери?

– Прекрасно. Скажи мне как.

– Что – как?

– Как ты ее толкнул?

– Просто толкнул и все.

– Под ручкой? Над ручкой? Держась за ручку? В каком месте?

– Не помню. – Мальчик сполз на сиденье. – Сверху, наверное.

– Ты толкнул ее над дверной ручкой. Дверь открылась. Ты вошел. Свет был включен?

Лоб Джимми собрался морщинками. Этого вопроса Линли раньше не задавал. Джимми покачал головой.

– Ты включил его?

– Зачем бы я стал?

– Ну хотя бы для того, чтобы сориентироваться. Тебе нужно было найти кресло. У тебя с собой был фонарик? Ты зажег спичку?

Джимми, похоже, перебирал варианты и прикидывал, что может повлечь за собой каждый из них. Наконец он решился, сказав:

– Ну, фонарик-то я не мог везти на мотоциклете.

– Значит, ты зажег спичку.

– Я этого не говорил.

– Тогда включил свет?

– Может быть. На секунду.

– Прекрасно. Что потом?

– Потом я сделал то, что уже рассказывал вам. Зажег эту проклятую сигарету и сунул в кресло. Потом ушел.

Линли задумчиво кивнул. Надел очки и вынул из плотного коричневого конверта фотографии с места преступления. Просматривал снимки, он продолжал спрашивать:

– Своего отца ты не видел?

– Я уже сказал…

– Не разговаривал с ним?

–Нет.

– Не слышал, как он двигается в спальне наверху?

– Я уже все это вам говорил.

– Да. Говорил. – Линли разложил фотографии перед собой. Джимми старательно отводил глаза. Линли, казалось, углубился в фотографии. Наконец он поднял голову и спросил:

– Ты ушел той же дорогой, что и пришел? Через кухню?

–Да.

– Ты оставил дверь открытой?

Правая рука Джимми скользнула ко рту. Он бессознательно прикусил указательный палец.

– Да, наверное.

– Она была открыта? – резко спросил Линли.

–Нет.

– Захлопнута?

– Да. Захлопнута. Она была закрыта. Захлопнута.

– Ты в этом уверен? Фрискин подался вперед.

– И сколько еще раз вы собираетесь…

– Ты пролез в дом и выбрался из него беспрепятственно?

–Что?

– Без затруднений. Ни на что не наткнулся? Ни на кого не наткнулся?

– Я же уже сказал. Десять раз повторил.

– В таком случае, что случилось с животными? – спросил Линли. – Миссис Пэттен сказала, что в доме, когда она уехала, оставались животные.

– Никаких животных я не видел.

– Их не было в коттедже?

– Я этого не говорю.

– Ты сказал, что наблюдал за коттеджем из глубины сада. Ты сказал, что видел в кухонном окне своего отца. Ты сказал, что видел, как он поднимался в спальню. Ты видел, как он открыл дверь? Видел, как он выпускал котят?

На лице Джимми отразилось подозрение, что вопрос представляет собой некую ловушку. Но какого рода эта ловушка, он явно не понимал.

– Не знаю я, понятно? Не помню.

– Возможно, твой отец выпустил их до твоего приезда. Ты не заметил где-нибудь в саду котят?

– Да сдались вам эти котята!

Линли переложил фотографии по-другому. Джимми бросил на них взгляд и тут же отвел глаза.

– Мы все попусту теряем здесь время, – заявил Фрискин. – Мы никуда не движемся, и у нас нет никакой надежды на продвижение, если и пока у вас не появится новый материал для работы. Когда это случится, Джим будет счастлив ответить на ваши вопросы, а до того…

– Что было на тебе надето в тот вечер, Джимми? – спросил Линли.

– Инспектор, он уже сказал вам…

– Футболка, насколько я помню, – сказал Линли. – Правильно? Джинсы. Пуловер. Ботинки «Док Мартене». Что-нибудь еще?

– Трусы и носки. – Джимми фыркнул. – Они на мне и сейчас.

– И это все.

– Точно.

– Больше ничего?

– Инспектор…

– Больше ничего, Джимми?

– Я же сказал. Больше ничего.

Линли снял очки и положил их на стол со словами:

– Это интересно.

– Почему?

– Поскольку ты не оставил отпечатков, я решил, что у тебя были перчатки.

– Я ничего не трогал.

– Но ты же объяснил, что открыл дверь толчком. Однако на ней нет твоих отпечатков. Ни на самой двери, ни на ручке, ни снаружи, ни внутри. На выключателе в кухне тоже нет твоих отпечатков.

– Я их стер. Я забыл. Да, точно. Я их стер.

– Ты стер свои отпечатки и одновременно сумел оставить все прочие? Как ты это устроил?

Фрискин выпрямился на стуле и внимательно посмотрел на мальчика. Потом устремил взгляд на Линли, храня при этом молчание.

Джимми завозил под стулом ногами. Ударил носком кроссовки в пол. И тоже ничего не сказал.

– И если тебе удалось стереть свои отпечатки и сохранить все прочие, то почему ты оставил свои отпечатки на керамической утке в сарае?

– Я сделал, то что сделал.

– Можно мне переговорить с клиентом, инспектор? – попросил Фрискин.

Линли начал подниматься.

– Да не нужны мне никакие разговоры! – крикнул Джимми. – Я рассказал вам, что сделал. Сто раз говорил. Взял ключ, вошел в дом и сунул сигарету в кресло.

– Нет, – сказал Линли. – Все было не так.

– Так! Я же тысячу раз вам говорил…

–Ты рассказал нам, как ты себе это представлял. Возможно, ты рассказал, как сделал бы это, будь у тебя возможность. Но ты не рассказал нам, как все происходило.

– Рассказал!

– Нет. – Линли остановил запись, вынул кассету и поставил другую, с записью предыдущей беседы. Она была перемотана до места, которое он выбрал сегодня утром, и Линли нажал на кнопку. Зазвучали их голоса.

– Ты курил в этот момент?

– За кого вы меня принимаете? За слабоумного?

– Это была такая сигарета? «Джей-Пи-Эс»?

– Да, правильно, «Джей-Пи-Эс».

– И ты ее зажег? Покажи мне, пожалуйста.

– Что показать?

– Как ты зажег сигарету.

Линли выключил магнитофон, вынул кассету, поставил прежнюю. Нажал на кнопку «запись».

– И что? – спросил Джимми. – Я сказал то, что сказал. И сделал то, что сделал.

– С помощью «Джей-Пи-Эс»?

– Вы что, не слышали?

– Да нет, слышал. – Линли потер лоб, потом посмотрел на мальчика. Джимми покачивался вместе со стулом. Линли сказал: – Почему ты лжешь, Джим?

– Я никогда…

– Что ты от нас скрываешь? Мальчик продолжал покачиваться:

– Слушайте, я же сказал вам…

– Неправду. А правды ты мне не сказал.

– Я был там, я сказал.

– Да. Ты там был. Ты был в саду. В сарае. Но в коттедже ты не был. И ты такой же убийца своего отца, как я.

– Убил. Ублюдка. Он получил по заслугам.

– В день, когда убили твоего отца, твоя мать должна была подтвердить получение заявления на развод. Ты об этом знал, Джим?

– Он заслужил смерть.

– Но твоя мать не хотела развода. Если бы она хотела, она бы подала собственное заявление через два года после его ухода из семьи. Это законная процедура. У нее были основания для развода.

– Я желал ему смерти.

– Но вместо этого она медлила целых четыре года. И наверно, думала, что в конце концов вернет его.

– Я бы снова его убил, если б можно было.

– У нее были причины так думать, Джим? Ведь все эти годы твой отец, в конце концов, продолжал ее навещать. Когда вас, детей, не было дома. И ты это знал.

– Я это сделал. Сделал.

– Осмелюсь предположить, что у нее все еще могла оставаться серьезная надежда. Если он продолжал искать с ней встречи.