Получив послание от брата своего князя Андрея Ольгердовича, обрадовался Дмитрий Ольгердович, стал плакать от радости и так говорить:

- Владыка, господь человеколюбец, помоги рабам твоим свершить волю твою. Ведь это ты, владыка, вразумил брата моего свершить сей подвиг!

И вот вскоре встретились оба брата в Брянске со своими силами в тридцать тысяч и быстро из Брянска пошли на помощь к великому князю московскому Дмитрию Ивановичу. И узнали они от повстречавшегося им по пути бортника, что великий князь московский Дмитрий Иванович стоит недалеко от Дона, поджидает поганых. И пошли они дорогой через северские леса, таясь отца своего, чтобы не прогневался на них отец и не проклял бы их. С божьей помощью пришли они быстро на Дон к великому князю московскому Дмитрию Ивановичу. Князь же великий Дмитрий Иванович, не доехав немного до Дона, стоял станом на месте, называемом Березуй.

Услыхал князь великий Дмитрий Иванович, что пришли к нему на помощь литовские Ольгердовичи с воинами своими, и вместе с братом своим, князем Владимиром Андреевичем, стал встречать их. Возрадовался он великой радостью и, проливая от радости слезы, как речные струи, сказал:

- Владыка человеколюбец, создатель неба и земли и всех тварей, неизреченна твоя милость к нам: даже дети отца оставили и пришли на помощь к нам!

И встретил Ольгердовичей князь великий Дмитрий Иванович с братом своим, и одарил их дарами великими, и обнялись они, и целовали друг друга со слезами, и сказал князь великий:

- Братья мои милые, ради какой нужды пришли вы ко мне? Я понимаю, что не ради меня пришли вы ко мне, а господь бог послал вас в путь сей. Воистину вы последователи отца нашего Авраама, который, не замедлив, Лоту помог!

И устроил великий князь Дмитрий Иванович пир в шатрах, и послал гонца в Москву к преосвященному митрополиту Киприану и к великой княгине Евдокии с вестью:

- Ко мне на помощь пришли литовские князья Ольгердовичи со многими силами, а отца своего оставили.

Быстро прибыл гонец в Москву. И когда услышал эти вести митрополит Киприан, прослезился он и встал на молитву:

- Господи, владыка, царь человеколюбивый, даже дующие против нас ветры утихли!

И разослал он гонцов во все соборные церкви и во все монастыри с повелением молиться день и ночь, а монахам велел поститься и в церквах молебны петь.

Великий князь Дмитрий Иванович со всеми силами своими стоял на Березуе, за двадцать поприщ от Дона, поджидая дозорных из поля, и, когда наступило 5 сентября, день памяти убиения великого князя Глеба Владимировича, прискакали из поля двое дозорных - Петр Горский да Карп Алексеев. И привели они с собой языка - человека из придворных царя. Язык же этот рассказал, что царь сейчас стоит у Кузьмина брода. Но не спешит, потому что поджидает прихода к себе Олега Рязанского и Ольгерда Литовского, а о московских силах царь ничего не знает и встречи с ними не ожидает.

И спросил князь великий у языка о числе войск царевых. Язык же сказал:

- Никому силы его не сосчитать - такое ее многое множество. А будет царь на Дону через три дня после сегодняшнего дня.

Начал князь великий Дмитрий Иванович думу думать с братом своим, князем Владимиром Андреевичем, и с литовскими князьями Ольгердовичами:

- Здесь нам оставаться или переправиться через Дон? И сказали Ольгердовичи:

- Государь, князь великий Дмитрий Иванович, если хочешь, чтобы войско крепко стояло, то надо переправиться через Дон. Тогда никто не будет думать об отступлении, но все, как один, общую чашу смертную изопьем! В старые годы, государь, Ярослав, переправившись через реку, Святополка победил, а Великий Александр, переправившись через реку, римского короля победил, пришедшего на него с похвальбою. Тебе же, великому князю, так же подобает поступить. И если победим их, то все славы удостоимся, а если умрем, то все общую чашу смертную изопьем от князя и до боярина и до простых ратников!

Повелел князь великий Дмитрий Иванович воинам своим переправляться через Дон и приказал все войска свои сосчитать. Князь же Федор Семенович Висковатый, московский большой боярин, сказал великому князю Дмитрию Ивановичу:

- У тебя, государь, у великого князя Дмитрия Ивановича, в большом полку войска семьдесят тысяч.

Предводитель же сил правой руки, брат его, князь Владимир Андреевич Боровский, сказал:

- У меня, государь, в полку сорок тысяч.

Воевода же полка левой руки, князь Глеб Брянский, сказал:

- У меня, государь, в полку войска тридцать тысяч. Сторожевого же полка воеводы, Микула Васильевич, да Тимофей Волуевич, да Иван Родионович Квашня Углицкий, сказали:

- У нас, государь, в полку тридцать четыре тысячи. Передового же полка воевода, князь Дмитрий Всеволодович Холмский, говорит:

- У меня, государь, в полку двадцать пять тысяч.

А в ертаульных полках лучших дворян и выборных голов двадцать тысяч. А с литовскими князьями Ольгердовичами пришло войска тридцать тысяч. Да разных простых людей, и в обозе, и при кормах - двадцать тысяч.

В тот же день прибыли из Великого Новгорода посадники Яков Иванов сын Зензин да Тимофей Константинович Микулин к великому князю Дмитрию Ивановичу на помощь, а с ними пришло новгородской силы тридцать тысяч князей и бояр и разных людей. Обрадовался великий князь Дмитрий Иванович и бил челом посадникам и целовал их с великой радостью:

- Воистину вы дети Авраамовы - пришли в столь великой беде ко мне на помощь!

Из Поля же все чаще прибывали дозорные, извещая, что приближаются поганые агаряне. А захваченные языки говорили, что всех сил татарских у царя Мамая восемьсот тысяч.

За много дней до битвы к полю Куликову понабежали стаи волков, которые беспрестанно выли днем и ночью. Слетелось бесчисленное множество ворон и галок, которые кричали без умолку. От устья Дона прилетело много орлов, они с клекотом и криком ожидали грозного побоища, когда поля покроются трупами и кровь будет литься, как воды морские. От такого страха и великой беды деревья склонились к земле и трава по земле стелилась. Многие воины в полках, объятые страхом, приуныли, ожидая смертного часа.

Дозорные же все чаще приносят известия, что поганые совсем близко.

7 сентября, в шестом часу утра, прискакал Семен Мелик со своей дружиной. За ними гнались татары и так завлечены были погоней, что налетели на русские полки и, увидев войско русское, устремились назад. И, выехав на пригорок, рассмотрели русские полки. Божьей милостью, ради погибели поганых, показалось им, что русских войск бесчисленное множество: словно волны морские зыблются - блистают их доспехи. И поскакали они назад и поведали царю, что русские князья ополчились на него, пришли и стоят около Дона, и нет числа силам их.

Мамай же, нечестивый царь, услышав это, распалился гневом, подстрекаемый дьяволом на свою погибель, и закричал зычным голосом:

- Разве не такая же сила моя? И если воины мои не одолеют московского князя, то как я тогда возвращусь в свою великую Орду!

И повелел он срочно всему войску своему изготовиться и на коней сесть. И если бы он мог, то тут же, не сходя с места этого, перебил бы всех христиан!

А Семен Мелик рассказал великому князю Дмитрию Ивановичу:

- Царь Мамай пришел на Гусиный брод, от нас пути всего одна ночь, утром будут они на Непрядве-реке. Тебе, великому князю, подобает расставить силы и приготовиться к битве.

И стал великий князь Дмитрий Иванович с братом своим, князем Владимиром Андреевичем, и с литовскими князьями Ольгердовичами сразу же, с того шестого часа, полки расставлять. А с литовскими князьями пришел некий воевода, по имени Дмитрий Волынец, опытный полководец. Искусно полки он расставил - кому где следует находиться.