Другим способом являлся побег, который бы дал возможность встретить человека за стенами монастыря и проверить действие невидимости в его присутствии. Оба способа имели право на существование в представлении Ника, но казались ему слишком рискованными. Повеление могло не подействовать в присутствии монахов, явно оповещённых о беглеце, и тогда плетей и Астуса не миновать. Послушник понимал, что приговор немедленно приведут в исполнение в случае поимки, не дав ему времени на одиночество и опыты со световым потоком.

Найти человека за пределами монастыря также было затруднительно, точнее, невозможно преодолеть незамеченным – в случае видимости – монастырскую стену, ревностно охраняемую монахами-конвоирами, которых в монастыре было превеликое множество. Монашеское воинство особо культивировалось в Николо-Григориевском монастыре: по образу и подобию тибетского Шаолиня, но только с местной спецификой. Итак, попасться в лапы охраны ничего не стоило – и этот план отпадал. Экспериментировать без присутствующих было невозможно, а с ними – опасно, поэтому Нику ничего не оставалось, как снова попросить помощи у своих Ангелов-Хранителей.

И Ник произнёс: «Ангелы мои Хранители! Я вас очень люблю! Придите ко мне и помогите понять, как мне управлять невидимостью?» На ладонях будто заплясали огоньки. Они напомнили о дружеском прикосновении невидимых существ с большими белыми крыльями и сияющими добрыми ликами. Ник нашарил в тумбочке коротенькую оплывшую свечку, засветил её и принялся записывать всё, что рождалось в этот миг в недрах его души:

О здравствуй, сыне! Мы идём на помощь!

На твой вопрос у Нас готов ответ:

Без Света, знай, невидимости нет.

Ему подвластен день, подвластна полночь.

В любой момент впускай пречистый Свет

В свои мечты, намеренья, желанья!

Так Бог Отец возводит Мирозданье,

Так ты твори – вот Наш тебе совет!

Детали сам найдёшь в своей душе,

Ведь опыт первый в жизни есть уже!

И это всё. Теперь прощай за сим.

Коль очень надо – снова Нас спроси.

Но не проси совета, сыне, там,

Где можешь справиться с препятствием ты сам,

Тогда не станем Мы беседовать с тобой,

Ведь у тебя есть дар: луч Света золотой!

Твои Ангелы-Хранители.

Обрадованный Ник от всей души поблагодарил своих Ангелов- Хранителей за неоценимую помощь и приступил к действию, согласно полученному наставлению. Ему было теперь ясно, что невидимость можно создать силой своего намерения в момент, когда световой поток входит в тело, управляемый силой воображения, и образует вокруг него защитный экран, не позволяющий людям с нечистыми помыслами обнаружить того, кто надёжно спрятан за ним. Сам же себя Ник прекрасно мог видеть в момент своей невидимости – вот почему ему трудно было оценить своё состояние без помощи извне. «Бежать! Бежать!» – раздавалось в голове мальчика. Но трудно бежать в никуда, где тебя никто не ждёт, никто не знает, что ты вообще живёшь на свете!

По ощущениям Ника, был уже полдень. Узкая зарешеченная щель в стене, похожая скорее на бойницу, чем на окно, скупо впускала в крохотную полутёмную келью лучи жаркого июльского солнца. Было душно, хотелось пить, нестерпимо сосало под ложечкой от голода. Стоически переносить бедственное положение узника Нику больше не хотелось. Он всё обдумал, взвесил и решился освободить себя из затянувшегося заточения.

Для начала он создал световой кокон невидимости вокруг себя, затем дёрнул дверь: она не поддалась. Ника словно обожгло: он понял, что погребён заживо в глубокой утробе монастыря, названного в честь великих Чудотворцев, и теперь ему, действительно, поможет только чудо! Если нет – можно считать, что игумен Плеон, сам того не зная, достиг своей цели: свёл счёты с ненавистным подкидышем своим излюбленным способом, погребением заживо, пусть не в Астусе, так хотя бы в собственной келье провинившегося! «Браво, Плеон! Но я просто так не сдамся! Нет! – собрав всю волю в кулак, принял решение Ник. – Не для того я родился на свет, чтобы сгнить в этой норе, не выполнив своего предназначения! Не выйдет, владыка Плеон! Мы ещё посчитаемся, лживый хозяин монастыря!»

И мальчик со всей силой принялся барабанить в дверь кулаками, пинать её разбитыми обутками, сопровождая яростную атаку истошными выкриками. Пот катился с его лба, заливал глаза, одежда взмокла, хоть выжми. Ник то бросал своё бесполезное занятие, то снова обрушивался на монстра, которым теперь представлялась отроку дверь, пока вдруг в гулком монастырском коридоре не прогремели шаги. Мальчик секунду колебался, усомнившись в своей невидимости, но тут же понял, что другого выхода у него нет – и снова, и снова атаковал ненавистную дверь.

Шаги прогремели уже совсем близко, затем ключ заскрежетал в замочной скважине, и… дверь толкнули вовнутрь с такой силой, что Ник, если бы не отбежал к кровати, то оказался попросту убит этим толчком. Слава Богу, он вовремя поостерёгся: инстинкт самосохранения своевременно впрыснул в кровь очередную порцию адреналина!

Как только монах-конвоир Елпидофор, – шедший на смену Фаддею, дежурившему возле кельи профессора Грымова, – ввалился в свободный проём, Ник прытко проскользнул под носом громилы и был таков. Конвоир, ничего не поняв, недоумённо обозрел пустую полутёмную келью и, исполнившись суеверного ужаса перед взбунтовавшимися привидениями, о которых не раз слышал от старых монахов, вылетел наружу и запер дверь на засов. Про себя монах-конвоир Елпидофор решил молчать о произошедшем: лишь бы братья как всегда не подняли его на смех.

Тем временем Ник брёл по длинному сводчатому коридору, напоминающему нескончаемый лабиринт. Он, зная, что всё ещё не видим и никто не сможет причинить ему вреда, постарался всё же ступать легче, чтобы не слишком тревожить эхо, дремлющее под сводчатым потолком. Ник направлялся к двери, ведущей в подвал монастыря, где, по слухам, находилась тайная библиотека. Он твёрдо решил отыскать там книги Магнуса Горнвальда, которым был в прошлом, как утверждали Ангелы. Может быть, именно в этих книгах есть что-то такое, что напомнит ему о подробностях, приведших его на столь опасный путь. Послушник толком не мог понять, почему именно ему предназначалось в этой жизни расправиться с владыкой Плеоном и низвергнуть сложившийся порядок в монастыре.

Ничего не подозревая, что иерарх отдаёт себе отчёт в том, что опасность низложения исходит именно от него, монастырского подкидыша, Ник по наивности считал владыку просто жалким истеричным стариком, по которому давно «психушка» плачет, как однажды выразился брат Амвросий. Того высекли «ни за что», но потом разобрались, найдя настоящего виновного, на котором владыка тоже сполна отыгрался. Недооценивая, таким образом, всю опасность, которая исходила от настоятеля Николо- Григориевского монастыря, отрок обычно много ему спускал в отношении себя и других. Но только вот теперь, в эту минуту, поразился родившейся у него в голове внезапной мысли: «А что если владыка Плеон узнал про исчезновение странички рукописи из Псалтири? А что если это именно он вырвал её откуда-то для чего-то специального и спрятал там?! А что если Плеон как-то свяжет между собой уборку в келье и пропажу листка? Что тогда? А тогда – Ника всего аж передёрнуло – тогда мы и есть с ним заклятые враги. Нужно непременно найти книги Магнуса Горнвальда, ведь он, – то есть я, создатель Плеона, – уж точно знает, как его устранить!»

Обуреваемый этими неприятными размышлениями Ник не заметил, как скоро достиг ступеней, ведущих в подвальное помещение, где ему не раз доводилось прятаться от конвоиров, вечно рыскавших за ним по приказанию Анила Гремучей Змеи. Брат-соглядатай имел привычку приписывать безродному подкидышу все те гнусности и пакости, которые вытворяли некоторые монахи. (Они нарочно натравливали Гремучую Змею на беззащитного послушника, потешаясь над обоими).

Центральная дверь в подвал часто бывала незапертой по причине того, что вела в продуктовые и винные погреба, без конца посещаемые монахами-поварами и личной обслугой владыки, а также членов его Совета. Вот и на сей раз Ник легко проник в пропахший сыростью и горелым факельным маслом подземный коридор и остановился, прислушиваясь, нет ли кого поблизости. Дверь даже не скрипнула. Вероятно, кто-то из чревоугодников не забыл о ней позаботиться, чтобы лишний раз не привлекать внимания к своим частым посещениям этого притягательного местечка. Нику это было на руку, хоть он и находился в состоянии невидимости, время от времени поддерживая его в своём воображении с помощью струящегося золотого потока, как учили Ангелы-Хранители.