Пока она искала, что на себя накинуть, с кухни донесся крик. Вика не поняла, почему Сергей призывает «стеганый халат», и вышла к нему в трусах и блузке.

Сергей метался над плитой с тряпкой.

– Что случилось? – спросила она.

– Ты проснулась? – он повернулся. – А я хотел сварить кофе в постель в лучших традициях… А потом засмотрелся в окно, и, короче, все убежало… Надо было растворимый делать.

– Ты так только размазываешь. Дай мне, пожалуйста, – она отобрала у него тряпку и начала вытирать сама. – Это все равно очень мило…

– Конечно. «Дорогая! Кофе на плите!.. Вытри, пожалуйста».

Виолетта рассмеялась. Она промыла тряпку в раковине и вытерла плиту по второму разу. Сергей стоял в трениках и майке, и ее взгляд остановился на татуировке на его руке.

– Кстати, что ты маме сказала? – поинтересовался Сергей.

– Я ей позвонила перед тем, как поднялась к тебе в преподавательскую. Сказала, что, возможно, переночую у подруги.

– А ты сказала, что у самой симпатичной подруги?..

– Хватит… Хватит меня смешить!.. Иначе я икать начну. А можно что-нибудь поесть?

– Давай посмотрим, – Сергей открыл холодильник, где гордо обосновалась коробка с куриными яйцами, полупустой пакет молока и остатки майонеза в банке. – Еще что-то в морозилке должно быть… – он дернул примерзшую дверцу, на полу остались кусочки льда. – Пельмени. Самый лучший завтрак. Прости, я не успел сходить в магазин… Если б я знал, что ты придешь, – он увидел, что Вика давится со смеху, подбирая с пола льдинки. Как будто хозяйственный рефлекс у нее работал в любой ситуации. – Я бы предложил тебе омлет, но я его обычно сжигаю, а на вторую половину он сырой. Что ты смеешься?.. Размышляешь, почему я еще не умер от голода?..

– Примерно… примерно об этом. Садись, я сама все сделаю.

Сергей послушно опустился на табуретку.

– Сковородка там… Ножи, вилки… Тарелки там, – указал он, видя, что она суетится в поисках посуды. – Я на самом деле удивительно живучий. Ты бы видела, чем я питался, когда диссертацию заканчивал.

– Фартук есть?

– Не… Давай я тебе что-то другое дам надеть, а то испачкаешь блузку, – он вернулся с футболкой, которая оказалась для нее симпатичным платьем. – Мой организм отвык от нормальной еды. Может начаться аллергическая реакция. Но это не из-за тебя.

– Не начнется, – заверила Вика.

Завтрак был окончен. Организм Сергея сделался довольным, и он настоял на том, что сам вымоет посуду. После чего они вернулись в спальню.

– Что будем делать? – спросил он, отодвигая штору и щурясь от солнца. – Хочешь, в парке погуляем, раз такая погода хорошая?..

Он подошел к ней и поцеловал.

В парк они не пошли, да и вообще никуда не пошли.

Суббота незаметно стала клониться к вечеру, и Вика вдруг встала и засобиралась. Как ни уговаривал ее Сергей остаться, она сказала, что должна быть сегодня дома. Он с большой грустью отпустил ее и взял обещание позвонить, когда она разберется с опасениями мамы.

«Что же там за мать», – еще раз подумал он, раз все это время девушка просила не звонить ей, и он покорно слушался. Благо они могли легко общаться на работе, или же она звонила ему сама.

Вика же смело шагнула в неизвестность. Прошлая ночь и нынешний день придавали ей сияние счастья, и эту перемену трудно было не заметить.

Похоже, что-то придумывать дальше было бесполезно. Мама встретила ее долгим проницательным взглядом и спросила: «Кто же он, в конце концов?»

– И какие у него намерения? – задала она второй вопрос, выслушав, насколько прекрасен – кто бы сомневался – предмет ее обожания.

Вика объяснила, что они любят друг друга, что было встречено несколько скептически.

– Я думала, ты будешь умнее и не станешь уступать по первому требованию.

Краска бросилась Виолетте в лицо. Ей было 26, и ей неоднократно напоминали, что она засиделась в девках и шансы ее стремительно снижаются. Она что-то пролепетала в ответ, но мать была неумолима:

– Я тебя предупреждала. Сама будешь виновата. А если в подоле принесешь, я на это гробить свою жизнь не стану, так и знай.

Сергей в это же время внезапно ощутил приступ одинокого уныния. Он осмотрел свой холодильник, покопался в вещах, выискивая что-то чистое и красивое. Потом взял себя в руки и пошел в магазин.

Вскоре он уже распихивал бесчисленные продукты по полкам холодильника и заряжал стиральную машинку, которую так мило пожертвовала ему когда-то мама.

Он взглянул на часы. Вика должна была уже вернуться к себе, но почему-то все еще не звонила. Смирившись с происходящим, Сергей сел перед телевизором, уничтожая купленные полуфабрикаты и пару бутербродов. В этот момент надорвался телефон.

– Привет. Да, все в порядке, – услышал он ее голос, показавшийся усталым.

– Может быть, завтра приедешь пораньше? – предложил Сергей. – Я тебе зубную щетку купил и шампунь нормальный. И еды теперь много.

– Но…

– Что такое?

– Я знаю: уже девять вечера… Но можно я приеду сегодня?..

Глава 17. Главное – маневры

²

Это было удивительно: Вика относилась к тому редкому типу людей, которые ничем вроде бы не выделяются, но их внутренний мир добр и светел и остается таким независимо от треволнений мира. Он защищен, как бы его не трясли с боков, словно его оберегал сам Бог.

Сергею, с одной стороны, в глубине души хотелось продолжить свою экспансию, получить столько влияния над ней, сколько сможет, с другой же – он трепетно останавливался перед этой непонятной ему тайной другой души, такой искренней и совершенно на него не похожей. Она так и оставалась маленькой республикой на его территории, со своим заведенным порядком и необыкновенным отношением к жизни. Светлым, доверяющим, все сносящим.

Он и сам подпал под магическое действие ее мира. Как второе солнце взошло, помимо ее собственного. А было ли у него первое?..

Превратившись в молодого исследователя, Сергей открыл для себя интеллектуальный полет. Вряд ли он мог подумать, что подобное вообще возможно. Но в его уме словно трещали идеи, а от Станислава Эдуардовича они просто-таки разлетались, как искры. Общаясь с ним, Сергей их радостно хватал горячими и спешил донести до бумаги.

Творческая составляющая научной деятельности казалась безграничной, она дарила невообразимую свободу, о которой Сергей ранее и мечтать не мог. На этих высотах было неважно, что жизнь пять минут назад ввергала его в тоску и безысходность, что у него больное сердце и неясные перспективы, здесь не было никаких препятствий. Почти…

Однако у аспирантуры имелись и побочные эффекты. И Сергей шагнул в них со всего размаху. Побитый жизнью, он на деле оставался все тем же наивным пацаном, готовым поверить в благие намерения окружающих.

Возможно, он не вляпался бы так сильно, если бы не был столь очарован новым для него академическим миром и практически отеческим обращением к себе научного руководителя. В нагрузку же – так случается – Сергей завел неизбежное знакомство с тем, кого позже расценивал как показательное зло этого мира. Правда после тридцати лет поменял свое мнение и начал считать его просто придурком.

Борис защитил диссертацию примерно тогда же, когда Сергей поступил в аспирантуру и теперь обосновался на преподавательской должности. Для сильно занятого Главного, который вдобавок часто пропадал в командировках, он был правой рукой, выполняя мелкие и крупные поручения. Появление же Сергея, жаждущего связи с кафедрой, позволило Борису делегировать львиную долю полномочий, а проще говоря, свалить все на плечи бедного нового исследователя.

Борис транслировал совершенно иной уровень общения, другой тип связей между личностями, доселе Сергею неведомый. Хотя он был всего года на три – точнее сказать не позволяли отсутствие доступа к кадровым документам и неразвитость в ту эпоху интернета с его соцсетями – старше Сергея, но являлся живым примером того, как можно считать себя на голову выше иных представителей молодежи.