Немного будучи в лёгком ужасе, но радуясь тому, что всё идёт по плану, я вернулась в зал к Анне Захаровне.
– У вас собака есть? – поинтересовалась она, собирая остатки еды в пакетик.
– Конечно, а у кого нет собаки? У нас их две. Шарик и Тишка, – говоря о псах, поняла, что у Исаева собаки на участке нет.
– Тогда с собой заберёшь, собачкам. Толя хочет какую-то породистую, всё откладывал, времени нет на неё, а теперь с тобой заведёт, – обрадовалась тётушка.
– Давайте я вам помогу, куда нести? – взяла в руки стопку тарелок, у нас летом посуда мылась на летней кухне, как было у Исаева я не знала.
– Да на кухню, куда же ещё. Пойдём, я покажу.
Кухня в доме Исаева просто поражала красотой, простором и техникой. Я такое видела разве что по телевизору в сериалах, но не вживую. Белый кухонный гарнитур, вытяжка над красивой плитой, сервант с красивой посудой, а в углу стоял чудной серый холодильник с двумя дверцами, напоминающий этим больше шкаф. Здесь же была столовая, немного отделена аркой из брёвен. Стол чуть меньше чем в зале и стула всего четыре.
– Сюда да? – подошла к необычной раковине, непонятно из чего сделанной, а потому не решалась поставить туда тарелки.
– Да, ставь туда, я тебе сейчас посудомоечную машину сразу покажу. Будем на кухне вместе хозяйничать, чай не подерёмся поди? – рассмеялась Анна Захаровна, открыв, как казалось шкаф, но за деревянной дверцей скрывалась та самая чудо-техника.
– Нет-нет, – не хотела расстраивать милую тётушку Исаева, незачем ей знать пока, что делить эту кухню нам не придётся.
А ещё я подумала, что у меня обязательно будет такая же!
Вот в лепёшку расшибусь, а буду иметь всё самое лучшее и холодильник с двумя дверями!
Пока я в уме строила планы на то, как у меня всё будет так же, как у Исаева, Анна Захаровна обучала премудростям посудомоечной машиной. И я запоминала, но не для того, чтобы потом Исаеву тарелки намывать, а на будущее, для себя и мамы.
– И что она всё сама отмоет? – уточнила, когда тётушка, закрыв дверцу, нажала несколько кнопок и машина начала свою работу.
Чёрт его знает, может после нужно ещё что-то делать, так проще сразу руками помыть и не мучиться. Ставить как-то по-особому посуду и ложки с вилками, доставать потом ещё. Лишняя возня.
– Всё сама отмоет, только потом в шкаф расставить. Экономия и времени, и воды. Вот пока посуда моется, мы с тобой позавтракаем и кофе попьём, – заманчиво сказала Анна Захаровна, – Иди выбирай, что готовить будем, – подозвала меня к холодильнику.
– Ого! – я не с голодного края, дома всегда было что поесть, но так наш холодильник не был забит даже к Новому году или юбилею отца, а он у нас раза в четыре меньше, чем у Исаева.
Теперь понятно, чего он пухлый такой.
Мимо холодильника такого сложно пройти.
– Что? Считай, что у нас культ еды в семье, – посмеиваясь сказала Анна Захаровна, и подала мне коробочку с цветными маленькими бутербродами напоминающими гамбургеры, только без начинки и кунжута.
– Это что? – чувствовала себя самой настоящей деревней, не знающей что это за фигня такая, а от этого было неловко, я даже огляделась, не смотрит ли кто.
Как хорошо, что все ещё спали и позорилась я только перед тётушкой.
– Толя говорил, а я всё забываю название, это печенье такое. По телевизору говорили, что такие вещи, углеводы значит надо есть на завтрак, так лишнего веса не будет.
Ага!
Меня прямо подмывало сказать, наябедничать, что её племянничек Анатолий на обед трескает конфеты!
Анна Захаровна сварила кофе и пожарила яичницу с колбасками и помидорами. Ничего необычного для меня, если не брать во внимание, что кофе был не растворимый, а свежесваренный.
– Пока так перекусим, а потом все встанут и ещё раз позавтракаем, – предупредила Анна Захаровна, а я смолчала что хочу сбежать, домой не дожидаясь пробуждения всех остальных.
Только и успела отпить горьковатого кофе, как на кухню, громко шлёпая ногами, зашёл Клим в одних трусах. Как бы дела ни было до его фигуры, но пресс бросался в глаза сам собой.
– О! Проснулся уже! Садись за стол, – засуетилась Анна Захаровна, встав из-за стола.
– Да не! Я ещё сплю, за водичкой зашёл, – друг Исаева действительно был словно у себя дома и без труда получил холодную воду прямо из дверцы холодильника.
Обалдеть! Вот это техника, ещё и воду даёт.
Напившись, Клим нацедил стакан воды с собой и ушёл обратно, громко зевая.
– Ну всё! Раз на водопой вышел и с собой воды прихватил, до обеда теперь не выйдет точно, – посмеиваясь, оценила его состояние Анна Захаровна.
– И часто они так собираются? – спросила, чтобы поддержать беседу, сама же быстро управлялась с завтраком, чтобы успеть отчалить до пробуждения женишка.
– Да нет, но ты всё равно не привечай, нечего! – строго ответила Анна Захаровна, – И над огородом подумай, Толя мне не разрешает, говорит ни к чему, а мне хочется. Я же с рождения на земле, как это столько площади и даже редиску не посадить?! – возмутилась она.
– А я-то причём? – действительно не поняла, каким боком я к этой земле, – Хотите сажайте, – пожала плечами, и отодвинув пустую тарелку, полезла в коробочку за чудным цветным пирожным.
– Так Толя из-за тебя не дозволяет ничего сажать, мол тебе ни к чему эти грядки, а ты к нему подхода больше имеешь, вот и поговори с ним. По-женски лаской возьми, что ли, – с заискивающим взглядом уговаривала меня так, словно не о редиске и грядках просила, а отписать ей дом в наследство.
– А вы давно здесь живёте? – а то я, как Исаева зовут только вчера узнала, а он грядки явно не первый год в опале держит, удивительно было бы, если из-за меня.
– Так лет сто уже, ещё прадед мой здесь жил, родился даже, от дома правда ничего не осталось, горел два раза, я тогда ещё маленькая была. Последний уже до конца, одна печка уцелела тогда. Это всё уже Толя отстраивал, а так избушка на курьих ножках была, – призналась Анна Захаровна.
– Так грядки же были? Куда всё делось?
– Были! И теплицы две было и три парника, грядки большие, всё было. Это когда я несколько лет назад спину сорвала, а до того ногу подвернула, не могла в огороде работать и Толя так ругался, что всё снёс подчистую!
– Я попробую, но ничего не обещаю, – не хотела Анне Захаровне давать надежду, даже если сейчас Исаева уговорю, то потом, когда сбегу, он снова всё снесёт со злости.
– Ага, ну как? Вкусные пирожные? – с улыбкой поинтересовалась Анна Захаровна, меняя тему разговора.
– Очень! Но я тоже не знаю, как называются, – откуда мне знать?
Эти чудные пирожные у нас в местных магазинах посёлка не продавались, а в редкие вылазки в город за мои восемнадцать лет я таких не встречала.
– Ну Толя проснётся, спросим у него.
– Спасибо за завтрак, вкусно всё, – хотела убрать посуду со стола, но Анна Захаровна остановила.
– Я сама приберу, ступай милая, платье ищи, – с довольной улыбкой отправила меня обратно в комнату Исаева.
– Да, пойду, – не стала спорить, но с ужасом поплелась в комнату к женишку.
На цыпочках прокралась к двери, что мне тут же казалось бессмысленным. Чего ходить на цыпочках, когда моё сердце колотилось так громко, что уши закладывало. Мне было страшно, но при этом я сама не могла объяснить отчего.
Нежелание разбудить Исаева было понятно, но почему так страшно от мысли что он проснётся нет. Не сожрёт же он меня в конце-то концов?! Храбрилась минут пять, а то и дольше, прежде чем потянула на себя массивную деревянную дверь. Выдохнула, мысленно себя убеждая, что Исаеву после гулянки хоть из пушки стреляй.
Медведь словно и не ворочался, спал на том же месте, где спал, когда я сбежала.
Беглый осмотр комнаты оставил меня ни с чем совершенно. Платья моего не было ни под кроватью, ни на ней, комод, кресло-качалка, полки с книгами и тумбы тоже не подарили мне радостной находки. Оставался только шкаф в углу комнаты, такой же массивный как всё вокруг. Ну да! Исаев же такой чистюля, педант, и я должна была сразу догадаться, что он всё убрал в шкаф.
