— Так, мы переговорили с Иваном Кирилловичем и решили следующим образом. Чтобы погасить все пересуды и международный скандал, всё будет представлено, как попытка знакомства с иностранной студенткой и студенческая шутка, но вы трое отправляетесь нести службу в рядах Советской Армии, где вас научат соблюдать дисциплину и думать головой. Альтернативой является крупный скандал, с освобождением родителей с занимаемых постов, а для виновников тюремным сроком. Необходимо согласие всех сторон на такое решение. Вы девушки, что скажете?

Я кивнул Верочке она сразу ответила.

— Мы с сыном согласны. Парни молодые и неразумные, жаль им ломать жизнь тюремным заключением. Да и особого вреда они не нанесли. Только он, — и она указала на главаря, — Затыкал всю дорогу сыну рот ладонью, и угрожал насилием.

— Хорошо, ваша позиция ясна. А вы Хайди — что скажете?

— Я не совсем всё понималь, но думай, что им не стоило себя так вести с девушками. А что есть служить в армия. Там же должны служить лучшие. У нас так…

— Не беспокойтесь. Там их и воспитают и научат вежливо обращаться с девушками, и когда они получат увольнение в город, то и сами будут рады поступать именно так. — и Виктор Петрович посмотрел на Хайди еще раз.

А я со своей стороны, взял её за руку и кивнул ей.

— Я не протьив этот решения, но у нас наказывайт много больше.

— Хорошо, мы поняли. Ну и теперь я хочу спросить у вас, и он обратился к стоящим в сторонке парням, — Всё ли вы поняли? Осознали, что натворили и к чему подвели свои семьи? Не согласись студентка из ГДР на мирное разрешение, то и вы и ваши семьи лишились бы привычного комфорта, а вы отравились бы под стражу.

Те долго молчали и только бычились.

Первым не выдержал министр, и гаркнул.

— Что языки проглотили? Привыкли, что вас избавляли от неприятностей, чтобы не позорить уважаемые семьи, и уберегали от законного наказания. Надо было в первый же раз, наказать вас как следует. Мне Виктор Петрович поведал, как было дело в кафе, где вы пьяные приставали к девушкам. И что не преступники на вас напали, а вы сами полезли в драку и получили достойный отпор. В армии вас научат порядку и дисциплине.

— Но отец, мы были пьяные и плохо помним, что было тогда. Вот и хотели у девушек выяснить обстоятельства.

— И для этого вы их похищаете среди белого дня на глазах у половины университета? И тащите их к нам в квартиру. Да еще и силой удерживая иностранную студентку, не имеющую никакого отношения к тому делу. Ничего, в армии вас научат уму разуму, а то вы в следующий раз и точно дойдёте до полного криминала и убьете кого-нибудь.

— Отец, что ты говоришь?

— Замолчи, этот выход самый лучший, и мамочка не изменит такого решения. Министерство внутренних дел и Комитет Государственной Безопасности подключены к поискам похищенных, а они не намерены отвечать за разгильдяйство кучки обормотов, которые не понимают элементарных вещей. Своим поступком вы подставили стольких высокопоставленных людей, что и ввек не искупить. И меня, и всех родителей твоих подельников — освободили бы от занимаемых постов, и твоя мамочка и сам ты — лишились бы всех привилегий.

— Но можно было бы замять, предложить какую-то компенсацию, — встрял, не сдаваясь сыночек.

— Это было бы возможно, не будь такого скандала. А так — похищена иностранная студентка. И разве сам не видел, что она даже таким решением не очень удовлетворена?

— Но можно было бы предложить денег или ещё что-то.

— Замолкни, не нужны им наши деньги и прочие подачки. В будущем будешь лучше думать, перед тем как сотворить глупость. Разбаловала тебя Нина, и я потакал вашим капризам. Драть тебя надо было в детстве, а я больше на службе пропадал. И милиция и КГБ не желают отвечать, если в следующий раз придется расследовать тяжкие преступления с вашим участием. Я всё решил, итак мне придётся лично извиняться перед всеми потревоженными, за доставленные хлопоты. Должен был бы понимать, уже не десятилетний малыш.

— Виктор Петрович, с родителями остальных я переговорю сам. Думаю, они согласятся с этим хорошим предложением, А армия им всем пойдёт на пользу и мозги вправит. Только разрешите, я ещё поговорю с девушками наедине, чтобы принести извинения за действия этих оболтусов, а вы забирайте этих провинившихся и пока снимайте с них показания. Девушки позже дадут свои.

— А вы ступайте вон, с глаз долой, — обратился он к стоящей компании, — И только посмейте там неправду рассказывать. Чтобы все ваши показания совпадали.

— Но отец?!

— Ступай, больше не хочу с тобой разговаривать. И отвечать только правду.

Когда все ушли, он посмотрел на нас и произнес.

— Я приношу свои глубокие извинения от своего лица и от лица своей жены. Она сейчас отсутствует в городе, и Петру совсем разболтался. Итак, она его всячески опекала и баловала, так как у нас больше не может быть детей. Это не оправдывает его хамское поведение, тем более, позорящее всю нашу страну, — и он поглядел на Хайди, — Я лишь поясняю, почему он вырос такой избалованный. Мы ему слишком многое прощали, а многое, как оказалось: вовсе не знали, или знали неверно.

— Мне не очень верится в искренность, — сказала Верочка, — У меня свой опыт имеется. И как назло отрицательный. Мы не дали в своё время хода произошедшему со мной, да ещё в результате появился такой замечательный ребёнок. — и она ласково погладила меня по голове.

— Ваша позиция понятна, но вы сразу согласились с предложенным решением?

— Костик с ним согласен, значит оно разумное и хорошее.

— Не понял, какой Костик?

— Иван Кириллович, Костик это я, — сразу же уточнил я, для ясности.

Но, наверно, если бы разверзлись все врата ада, и то не удалось бы достичь такого оцепенения. Наверно Виктор Петрович его не предупредил об особенностях. То ли к слову не пришлось, то ли специально.

— Вы не удивляйтесь, хотя это общая для всех реакция. Тут вот комиссия из союзного министерства просвещения прибывает, чтобы решать, как следует обучать удивительного ребёнка. Наше министерство им доложило об успехах.

Видно было, что министр с трудом переваривает услышанное, и пришлось подтолкнуть

— В моей школе, меня протестировала экзаменационная комиссия по программе младших классов, и признала знания отличными. Теперь будут решать, как дальше поступать с таким уникальным младенцем.

— Да, а я думал, что о всех неприятностях предупреждён?

— Так тогда в кафе, в основном я с ними разговаривал, а они что этого не рассказывали? Странно, не каждый день встретишь на улице годовалого ребёнка поддерживающего беседу на таком уровне. Правда, они были пьяны до изумления. Трудно сказать, как и на ногах держались.

— Значит он не только дурак, а ещё и пьяница?

— Так не будь они такие пьяные то и не полезли к девушкам приглашать в гости мать с малолетним ребёнком. Да еще всех окружающих — стращать отцом, когда мы сказали, что вызовем милицию.

— Хорошо, оставим это. Наверно, если бы тогда во всём разобрались до деталей, то и этого вопиющего похищения не случилось. Я приношу извинения и за тот случай, о котором я знал совсем иное. Нина мне сказала, что на них напали хулиганы и страшно избили, и надо найти преступников. Я и просил милицию приложить все усилия.

— Никого страшно не избивали, просто после попытки ударить одного из заступившихся за нас, те отправили всех их отдыхать. Каждого одним ударом. И как видите, абсолютно без последствий.

— Да, врачи отметили, что к счастью повреждений не нанесено.

— Вот если бы тогда ознакомились с протоколами показаний других присутствовавших свидетелей, то знали бы, кто начал драку.

— Мне их не показывали.

— Так и следствие не завершено, хотя детали вам теперь известны. Не знаю, есть ли смысл его продолжать или отозвать заявление, чтобы меньше было материалов на вашего сына и остальных.

— Да, совсем я отстранился от воспитания сына и передоверил его жене, а она ему во всём верит. — и он задумчиво помолчал некоторое время.