— Ясно, прямо как у Высоцкого в его песне про шпиёнов[51].

— Привыкай, а вот и Верочка спешит, наверно нашла игрушку.

— Мама, ну как нашла?

— Да, ты обронил у газеты, так внимательно её рассматривал.

— А давай сходим в столовую? Может там есть сок или чай, а то пить хочется. Сейчас лекции и тётя Таня сказала, что сейчас не должно быть очереди. Идти недалеко в соседний корпус, и там есть вход с улицы. Она сходит с нами, и всё покажет.

В столовой взяли, яблочного сока и по несколько булочек. Сели за наиболее чистый столик, и стали беседовать ни о чем. Я попробовал сок, и сразу пожалел, что это не совминовская столовая. Он оказался кисловатый и невкусный. Совсем не то, что пюре и сок яблочный с мякотью из детского питания. Ещё немного отпил и отодвинул руку к Верочке, которая помогала держать стакан. Тяжело ещё такие тяжести держать, да еще и скользкие без ручки.

Однако главное сделано — знакомство залегендировано, и не должно вызвать много вопросов. Две девушки познакомились в Университете и подружились. Да тут ещё и такой забавный и развитый ребёнок.

Главное, чтобы Петрович не намылил шею, за такую инициативу и партизанщину. А намылит, значит будем встречаться только в стенах альма-матер, где нет плотного наблюдения.

Пока договорились пройтись после занятий в парк к озеру, и поесть мороженого в кафе, так как здесь мне не стоит ничего есть, ведь у меня желудок не такой лужённый, как у студентов. Идти туда, совсем недалеко. Заодно, там можно будет посидеть на свежем воздухе, спокойно поговорить и отдохнуть после лекций.

С этим и вернулись в наш корпус как раз к следующей паре, которую и отсидели. Верочка конспектировала, а я сидел рядом и, рассматривая её группу, размышлял, с кем бы Верочке можно было подружиться позднее. Но тут нужны длительные наблюдения, а не решение с бухты-барахты. Надо будет поразузнать, кто и чем дышит. Это уже мне самому придется с каждой беседовать и определять стремления. Слабые звенья, а тем более сомнительные, нам совсем ни к чему.

После этой пары зашли к Татьяне и вместе отправились в парк. И несли меня на руках по очереди, колясочку утром в час пик, не стали брать с собой. В троллейбус трудно поместиться, даже если она складная. Вот и приходилось Верочке меня носить на руках весь день, и она уже изрядно притомилась. Поэтому, решили не идти к самому озеру, а поесть мороженого в ближайшем кафе.

Присмотрели столик под навесом на улице, и присели, пока Татьяна сходила, принести три порции мороженого: мне чистого, а им с тертым шоколадом. Взяли и сок. Здесь он оказался значительно вкуснее, чем в университетской столовой. Надо было сутра идти сюда, а то не додумались.

За разговором не заметили, как у них мороженное почти закончилось и только у меня растаяло, чтобы я смог есть без опасения заполучить ангину. А до тех пор, я изрядно напился сока. Ничего, мне позволительно остановиться у любого кустика и отлить лишнее. А пока я поедал свое мороженное, девочки разговорились, и я естественно не мешал им.

Они рассказывали разные случаи и смеялись, Верочка пересказала про утренний поход в деканат, и общее удивление преподавателей. Как мы сидели на парах, а посреди одной — меня приперло от выпитого в столовой сока, и я попросился в туалет.

Благо в аудитории люди, более-менее, взрослые, и никто не стал ёрничать по данному поводу. Типа: ребенок маленький, и терпелка у него тоже маленькая. Пришлось идти в туалет и всё делать по-взрослому, пока Верочка поддерживала меня, поставив на край унитаза. Справились удачно, и, вымыв руки, вернулись в аудиторию.

Лекция была тоскливой, и преподаватель читал её, лишь бы отработать номер. У нас не философский факультет, чтобы постигать глубины исторического материализма. Мы-то хоть пробежались и встрепенулись, а остальные похоже совсем впали в транс, как бандерлоги у питона Каа[52], пока преподаватель грузил их своим предметом. Одно слово, вязаловка для него, и для нас.

Наш школьный учитель, куда лучше и занимательней рассказывал и пояснял. Да и вряд ли кто бы набрался наглости спать на его уроке. Моментальный расстрел без права переписки. Тут уж репутация работала на него, а он всячески подтверждал репутацию военпрокурора. Да и предмет давал очень интересно, не превращая урок в сонное царство.

Скорее всего, мне самому придётся объяснять этот предмет Верочке, постаравшись обойти острые углы, чтобы не попёрли из Универа за антисоветчину, попутно исключив из комсомола.

Пока сидели и смеялись над вспомнившимся, компания каких-то типов встала и направилась к нам, а их рожи, мне вовсе не понравились. По нетвёрдому шагу было видно, что они уже перебрали, празднуя начало учебного года. Надо спасать девочек. Обычно такого не бывает, но тут начало учебного года и компания явно перестаралась.

Один, самый развязный, подойдя, стал упорно навязывать девушкам своё общество, и усиленно звать в гости, догуливать тут неподалёку.

Так что я решил, взять разговор с этими пьяными в свои руки, ребёнка они вряд ли посмеют обидеть.

— День добрый, нам сейчас некогда праздновать, а пора на работу возвращаться. Итак, выскочили на полчасика поесть мороженого, и нас уже заждались.

Другие бы скорее удивились ребёнку заговорившему с ними, но эти уже так залили зенки, что даже не поняли, что в таком возрасте ещё не должен разговаривать. А кроме того, его матери, вовсе не до гулянок, когда ребёнок с ней.

— Да чего ты понимаешь мелюзга, сейчас завалимся к Витьку домой, а там музычка и всё такое. От работы и кони дохнут. Пусть рабочий класс вкалывает, ему по названию положено. А мы студенты и нам положено веселиться, «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы»[53]. И все они противно заржали, будто сказали что-то смешное.

— Вам может и отдыхать положено, а мы работаем и рабочий день еще не завершился, — влезла сестра с пояснениями, — а вам бы надо поспешить по домам и отдыхать, сегодня жарко и выпитое может в голову ударить.

— Не понял. Это что, ты нас ещё и учить будешь, как надо отдыхать? Кто вы такие, чтобы читать морали. Преподаватели воспитывают, а тут еще всякие дуры будут поучать.

— Мы никого не поучаем, и не мы к вам подошли, а вы к нам, и вмешались в наш разговор, мешая отдыхать. Сейчас вызовем милицию, и вас заберут в вытрезвитель.

Ой, зря Татьяна это сказала. У этой публики итак мозги набекрень поехали, а теперь ещё и в бутылку полезут.

— Чё, ты нам тут права качать будешь, да я тех милиционеров построю и заставлю честь отдавать. Знаете кто у меня отец.

Но Татьяна уже завелась, и её было не остановить.

— Не знаем, и знать не желаем. Приспичило, идите папочке жаловаться. А нам не мешайте отдыхать. Вы-то здесь не сок пили, и это тоже нарушение правил поведения в кафе, наряду со скандалом.

— А ну повтори, чё сказала. Ты, ….! Да я тебя на … видал!

Тут уже я не вытерпел, и влез.

— Милостивые судари, вы вроде претендуете на воспитание в лучших семьях города? А тут такой поток нецензурщины? И где ваша культура речи?

— Ты и вовсе помолчи шкет, Жопе слова не давали, молчи себе в тряпочку пока не огрёб за борзость. Тебя и соплёй перешибить можно, а туда же лезешь в разговор.

— А вас в ваших семьях не учили, что детей и женщин обижать некрасиво? Вроде должны были с детского садика начать. Меня, этому учат.

— Так пусть и учат такой херне сосунков, а мы взрослые и сами знаем, что делать. Ещё каждая сопля учить будет, щас дам щелбан, и у тебя прыщ — голова отвалится.

В этот момент другой компании надоело слушать брань, и они подошли успокоить распоясавшихся молодчиков. Попытались, по-хорошему, словами убедить их покинуть кафе. Но пьяные, пользуясь двукратным превосходством, сразу полезли распускать руки, и наносить удары. Однако те попадали в пустоту, а ответные вскоре уложили пьяных отдохнуть. Я отметил, что били защитники крепко, но осторожно. Никаких травм не нанесли, и вдвоем положили всех играючи.