— Думайте о своем будущем! — между тем говорил Максим Петрович. — Большая жизнь впереди у нас, у страны — готовьте себя к этой жизни!

Я знал, что Игорь и Филипп Романюк получили из вузов ответы на свои запросы. Им сообщали программы вступительных испытаний, описывались лаборатории, кабинеты, общежития. А что же я? Никуда не пишу, никого не запрашиваю.

Перед глазами встал цех. Станок Павла. Сыплющаяся из-под резца стружка. Дымящий махоркой Петрович, его слова: «А у тебя, Алексей, пойдет токарное дело!..» А Василий Лазарев, а инженер Чернышев? Почему же я должен бежать, словно одурелый медвежонок, от этих людей? В Сибирске нет индустриального института. Ну так что же? Павел сумел найти время учиться дома и, если бы не болезнь, уже заканчивал бы седьмой класс. Почему же не смогу работать и учиться я?

— Ты о чем, Лешка, задумался? — потянул меня за рукав Игорь. — Давай сходим после собрания в кино, мне так хочется с тобой поговорить.

— Зачем в кино? На завод пошли! — схватил я руку Игоря. — Пошли!

Я еще сам хорошо не знал, для чего мы должны были идти сейчас на завод, но мы должны быть там. Нет, не зря приходил Антон в школу, — именно приходил, а не очутился возле нее случайно. И, казалось, стоит только появиться нам с Игорем в цехе, как все станет ясным.

На завод нас не хотели пускать. После случая вредительства охрана строже относилась к пропускам, пришлось искать и просить главного конструктора Чернышева.

Так же, как и в те дни, когда шла наша работа над приспособлением, в цехе монотонно гудели станки, гулко катался над головами подъемный кран.

— Чего пожаловали? — удивился Лазарев.

— Да вот, Лешка затянул, — ткнул меня в бок Игорь.

— А ну, тогда, паря, становись к станку, — пошутил токарь. — Гляди, сколько втулок подвалило.

Я принял его приглашение всерьез и подошел к станку Павла.

— А я ведь с ним наловчился, — кивнул Василий на работающее приспособление. — Здесь пущу в ход и потом бегу к своему станку обтачивать фланец. Потом все сначала. Хлопотно одному только.

— Дай-ка резец, — попросил я.

Лазарев с нескрываемым удивлением открыл инструментальный ящик, вынул резцы, помедлил.

— Давай, давай!

Я взялся за рукоятку суппорта, сказав Игорю, чтобы он держал наготове следующую втулку.

Резец плавно врезался в металл, попыхивала дымком стружка, и я уже не испытывал прежнего страха, что он может сломаться или вырваться из державки. Вспомнился весенний ангарский берег, печеная картошка в костре и рассказ брата о какой-то хитрой детальке… «Это как понять? Не романтика?»

Приближалась полночь, а мы все не уходили с завода. Работа на многих станках прекратилась, и в цехе то там, то здесь стали гаснуть огни. Пройдясь меж станков, мы осмотрели, нет ли лишнего народа, и уселись возле батареи, где частенько ночевал Петрович. Игорь беспрерывно зевал, жаловался, что у него сосет под ложечкой. Но когда Василий рассказал какую-то смешную историю и вдобавок, сбегав за кипятком, угостил нас ужином, сон у моего друга прошел. Оставив Лазарева отдыхать у батареи, мы стали с Игорем бродить по цеху.

Ночная смена не была полностью загружена. Работали только карусельный и строгальный станки и светилась конторка мастера. Кругом стоял полумрак.

— Лешка, — взял меня под руку Игорь, — я тебе что-то давно хотел сказать.

— Говори.

Игорь смущенно кашлянул.

— Понимаешь, какая со мной история приключилась. Она ведь такая славная…

— Кто — она? — удивленно поглядел я на друга.

— Милочка Чаркина… Только ты, пожалуйста, не смейся, — предупредил Игорь. — Живет она сейчас на другой квартире, и ходить нам с ней почти по пути. И вот иду я как-то с занятий, гляжу — впереди меня шествует Милочка, идет и напевает. Я догоняю ее и спрашиваю: «Поешь, Мила?» — «Пою! — засмеялась она. — Когда идешь и напеваешь, то расстояние от школы до дома кажется совсем коротким…»

— И все?

— Все, Лешка.

Помолчали.

— Ты твердо решил стать инженером? — спросил я.

— Да, Лешка, в один институт с тобой, в Томск, — ответил Игорь. — Погоди, а чего это ты с таким вопросом?

— Так…

— Не веришь, что из нас инженеры получатся? Получатся! Куда же нам больше? Филя, тот наверняка по астрономии двинет, Тоня — по истории, Вовке из ЦК комсомола вызов пришел: на полярную станцию приглашают…

— В Томск не еду, — перебил я Игоря.

— Ты чего, Лешка? Обалдел?

В этот момент у стены, за которой находилась электрическая будка, раздалось подозрительное бренчание.

— Что такое?

Мы инстинктивно присели за станком. Прошла минута, две… Бренчание повторилось, но осторожней, тише. Походило на то, будто кто-то случайно зашел на лист железа и хотел с него неслышно сойти.

— Смотри! — прошептал Игорь.

В просвете между станками я увидел человеческий силуэт. Он медленно двигался вдоль стены по направлению к электрической будке.

Сердце мое заметалось. Крикнуть Лазареву? Но не успел я собраться с мыслями, как на пути силуэта выросла чья-то длинная тень и тотчас прыгнула, на неизвестного.

Мы с Игорем бросились туда же.

— Сволочь! — раздался знакомый голос Антона. — Вот ты меня на какое дело заманивал, златые горы сулил. Не выйдет!.. Не выйдет! — злобно приговаривал он. — Хватит того, что отец на вас всю жизнь батрачил!

Подоспевший Лазарев включил свет. На полу лежал Семка. Его давил коленом Антон. Неподалеку валялся финский нож.

— Берите, пока не придушил кулацкую гадину! Хотел электрические кабеля перерезать…

…Шли дни. По ночам небо стояло в зареве лесных пожаров. В открытые окна врывалась дымливая и какая-то вязкая весенняя теплота. Так же было и днем: жарко и душно.

«Среди соединений с замкнутой цепью углеродных атомов», — читал я, но меня отвлек от занятий говорок за окном. Подбежав к нему, я увидел Игоря и Милочку. Облокотившись на велосипеды, раскрасневшиеся и веселые, они держали в руках по огромной охапке багульника.

— Один из букетов — редактору школьной стенгазеты, — протянула мне цветы Мила. И тут же начала объяснять: — Сегодня мы с Игорем за физикой сидели, прямо обалдели — и вот решили прокатиться в лес… Погода такая чудесная! А тут… — Милочка рассмеялась, — физика!

— И химия, — вздохнул я.

— А вот тебе и физика и химия сразу, — сказал Игорь, — на заводе обнаружено нефтяное месторождение!

— Какое еще месторождение? — опешил я.

— Нефтяное, как в Баку, — серьезно подтвердила Милочка. — Если не веришь, спроси Вовкиного отца. Он и открыл это месторождение.

— Да как же это случилось? Ничего не понимаю!

— А вот слушай… Ты знаешь, что Вовкин отец работает на стройплощадке каменщиком? Это возле нефтяного склада, на пустыре, где мы зимой были. Помнишь? Так вот, недавно он обнаружил там масляное пятно. Пятно появилось как-то вдруг, и это его заинтересовало. На другой день пятно увеличилось. Тогда Вовкин отец принес лопату, выкопал маленькую ямку. И что ты думаешь?. В ней скопилась нефть.

— Нефть?

— Мы видели эту нефть сегодня у Вовки, отец в бутылке принес, — подтвердила Милочка. — Черная такая, маслянистая…

— Может быть, это с нефтяного склада? — допытывался я.

— Как же нефть попадет на пустырь? Трубопроводы ведь туда не проложены! — возразил Игорь.

— Загадка, действительно, — недоумевал я. — Да что у нас, в самом деле, Баку?

— Баку не Баку, а уже сегодня на том месте копают…

«Нефтяное месторождение на территории Сибирска! Предполагаются большие запасы нефти!» — услышал я наутро по школьному радио. Передачу эту организовал Игорь, который был еще не совсем в курсе дела, но все-таки было интересно… Чудеса, да и только! Однако находились и такие, которые даже не удивлялись этому. «Ведь есть нефть на Байкале, почему бы ей не быть в Сибирске? Это же рядом», — рассуждали они. «Интересно, что теперь будут делать с заводом — переносить на другое место? И когда начнется добыча нефти?» — гадали остальные.