— Знаешь, что с тобой сделаю, если хворь какую мне принесешь? — вопросил грозно.

— Да я с резинкой…

— Ну то-то! И помни: башку отрежу…

— Да вы чего, дядь Саш… Я ж не дура…

— Вообще… Как можно в машину к незнакомым мужикам запрыгивать? Вдруг — насильник какой или грабитель?..

— Да он хороший, я сразу поняла…

— Адрес этого хорошего запомнила?

— Конечно, записала даже.

— Вот и дура! Мозги молодые, запомни и храни все в башке! Башка-то у тебя золотая… — Потрепал ее по мягким, пышным волосам. Поцеловал в темя рассеянно.

И подумал:

“Вырастешь ведь скоро, стерва… И мне еще сто очков форы дашь… Эх, людишки… Сначала глина тягучая, а потом — прах. А он, Крученый, — умелые персты лепящие…”

Служба в РУБОП преподносила майору Пакуро регулярные сюрпризы, и были эти сюрпризы, как правило, малоприятного свойства.

Вот и сейчас, бродя по квартире, где произошло убийство, он, рассеянно наблюдая возню экспертов, раздумывал о кульбитах и несообразностях судеб своих подопечных, приходя к мысли, что несообразности эти подопечные исподволь или нарочито создают себе сами, ступая на разного рода авантюрные стези… Но все же этакого поворота в судьбе убитой Валентины Рудаковой, бывшей начальницы кредитного управления одного из коммерческих банков, он ожидать не мог.

Лишь на прошлой неделе было принято решение об оперативной разработке ответственной банковской служащей по факту ее связи с чеченскими мафиозо, отмывающими через банк черную долларовую наличность, и — нате! Разработку теперь придется осуществлять патологоанатомам, а ему, Пакуро, прибавится еще одно текущее дело, связанное с насильственным отправлением в загробные дали некогда благополучной и даже респектабельной дамочки.

Не оставалось ни малейшего сомнения в том, что убийца был Рудаковой знаком, и в квартиру она его впустила без принуждения; далее, судя по всему, между хозяйкой и гостем состоялся некий принципиальный разговор, и итогом разговора стал выстрел из мелкокалиберного пистолета, оборвавший ее жизнь. После мерзавец застрелил дочку Рудаковой, убрав таким образом свидетеля.

Гильз не оставил: возможно, стрелял из переделанного под боевой патрон газового «барабана» или же самоделки, на что указывали застрявшие в черепах жертв пули: убойная сила оружия была невысока. Велась бы стрельба из того же расхожего «Марголина», свинец прошил бы головы убитых навылет.

Зато оставил убийца странное послание, начертанное губной помадой хозяйки на зеркале в ванной, и предназначенное, видимо, для Пакуро. То есть, не персонально для Пакуро, а для того, кто будет вести расследование и кем оказался именно он, майор РУБОП. Странное послание состояло из трех частей: исламский знак, изображающий полумесяц со звездой; короткий текст на турецком, предположительно, языке, и — номер телефона.

Полумесяц со звездой обозначал, судя по всему, косвенную или же прямую причастность злодея к мусульманскому миру, если, конечно, тот не ставил себе целью отвести следствие на ложный путь; текст на турецком гласил, что тот, кто хочет с убийцей пообщаться, легко может это сделать, позвонив по указанному ниже телефону, а сам телефон принадлежал редакции одной из известных газет.

И, как выяснилось буквально несколько минут назад, относился телефон к отделу редакции, ведшему рубрику: “Телефон невозможных встреч”.

В рубрике печатались воззвания тех, кто потерял друг друга на этой земле и не чаял встретиться вновь при помощи популярного издания.

Убийца определенно обладал некоторым чувством черного юмора, причем механизм этого юмора нуждался в исследовании квалифицированного психолога, который в штате РУБОП числился, и чьими услугами майор решил в данном случае не пренебрегать.

“Итак, — крутилось в голове у Пакуро. — Версия номер один: покойная Валя поссорилась со своими чеченскими клиентами. Поскольку чеченцы, имеющие отношения к банку, контролируются РУБОП плотно, а с этого часа и круглосуточно, их причастность к убийству должна проясниться довольно-таки быстро. Начнутся обсуждения свершенного, проскользнет вторичная информация… Версия номер два: убийство на бытовой почве, что означает неизбежную рутину: тщательную проработку всего круга знакомых покойницы. Муторный, тоскливый процесс… Однако, чувствуется, неизбежный. А коли душегуб подбросил телефончик газеты, придется волей-неволей знакомиться с кучей сотрудников этого средства массовой информации, устанавливая, где в определенный период времени эти сотрудники находились. Данная версия включает в себя и корыстный мотив: вдруг, в квартире хранились существенные ценности? Тем более, кошелек покойницы оказался пуст, но золотые побрякушки, с другой стороны, не взяты… Наконец, версия номер три, самая, что ни на есть, противная в своей загадочности: убийство связано с профессиональной деятельностью мужа Валентины…”

Именно благодаря этой версии сюда, на квартиру, уже выехали офицеры ФСБ: муж убитой работал дипломатом в одной из исламских стран, где символ в виде полумесяца со звездой был популярен не менее, нежели в России — двухглавый орел…

Вздохнув, майор посмотрел на цветную фотографию в резной ореховой рамке, стоявшую в нише буфета: мужчина, женщина и девочка сидят на солнечном песчаном пляже на берегу моря. На лицах всех троих — печать беспечного отдохновения и счастья от сознания сплоченности своего маленького родного сообщества…

И даже не верится, что двоих персонажей этой жизнерадостной фотографии уже везет в черных пластиковых мешках в судебный морг трупоперевозка.

От философских размышлений о хрупкости человеческого бытия майора оторвал вернувшийся с опроса соседей верный напарник — капитан Борис Гуменюк.

— Ну, вот, потолковал с народом, — доложил он прямо с порога. — Вести обычные: никто — ничего… Публика к ней захаживала разнообразная, кое-кто бывал регулярно; предварительные описания собрал… Выстрелов соседи не слышали… Записную книжку ее нашли?

Пакуро отрицательно покачал головой.

— Значит, этот унес…

— А почему не эта?

— Интуиция, — ответил Боря небрежно. — Я, конечно, не экстрасенс, но… мужик тут накуролесил, нутром чувствую. Кстати… Последний раз с мужем она виделась восемь месяцев назад, как соседка сказала. Ездила к нему за границу с дочерью.

— Версия с любовником? — прищурился Пакуро скептически. — А что? Элементик рабочий… Хотя и из категории копания в грязном белье… Но нам, как прачкам, мораль позволяет…

— Где только время взять на эти элементики рабочие? — с усталым разражением отозвался Борис. — Тут каждый день их по целой периодической таблице плюсуется! Благодаря всяким химикам…

— Ну, кто его знает, может, господа из ФСБ дело к себе заберут? — предположил Пакуро. — Тогда во всех смыслах, прости Господи, баба с возу…

— Ну тогда и бодягу с чеченскими банковскими махинациями им заодно перепулим, и “наружку” свою от дополнительных забот избавим… Ты готов поверить в эти замечательные чудеса? Нет? Правильно, товарищ майор, дело будет обстоять по-другому: московская кутерьма ляжет на нас, а на них — всякие заграничные таинства, связанные с персоной супруга покойной. Такое вот разделение труда — гарантирую.

Приехавшие корректные чекисты с многозначительным видом рассмотрев оставленную убийцей надпись на зеркале в ванной, сказали, что муж-дипломат о случившемся извещен, сегодня они встречают его в аэропорту и начинают с ним работу.

Кроме того, берут на себя и возможные контакты убитой с сотрудниками редакции, в частности — с ведущими рубрики “Невозможных встреч”.

Данный факт и Пакуро, и Гуменюка немало порадовал и озадачил: с плеч сваливался груз огромной кропотливой работы, любезно взятой на себя спецами из госбезопасности.

— Ну хоть чуть-чуть кислорода прибавилось, — усаживаясь в служебную машину, говорил напарнику майор. — Удружили ребята. А ты говорил… Давай в банк, начинаем устанавливать контакты бедной Вали…