— Хорошо, — сказал Гай и, улыбнувшись, добавил: — Если бы вы знали, как хорошо, когда есть кому подчиняться. А то все решения висели на мне последние пять дней. Сам себе командующий.

— Ну чем-чем, а приказами мы вас обеспечим, — тоже улыбнулся Тухачевский. — Хотя я вас понимаю — действовать в такой обстановке очень тяжко.

— Мы сначала и не говорили бойцам, что окружены. Но долго солдата не обманешь — догадались, что кругом враг, тем более что начались бои.

— Бойцы у вас молодцы, дрались хорошо. И дивизия железная будет. Сразу же создавайте штаб дивизии, мы вам дадим несколько спецов из офицеров. Требуйте от командиров ежедневных донесений о происшедшем за день и об обстановке. И сами давайте в штаб армии ежедневную сводку. Четкость связи и управления — главное условие успеха.

— Эти же слова я своим командирам говорил, — засмеялся Гай. — Теперь у меня будет такая мощная поддержка, как командарм Тухачевский.

— Начальником штаба дивизии будет Вилумсон, у него опыта хватает, — сказал Тухачевский.

— Не стесняйтесь обращаться в штаб когда угодно, — сказал Куйбышев. — Чем можем — поможем.

— Да я не из стеснительных, — улыбнулся Гай. — Буду обращаться, еще надоем.

— Связь будем держать пока телеграфную. А когда штаб армии подойдет поближе, посылайте связных. — Тухачевский поднялся из-за стола, встали и все остальные. — Завтра к шестнадцати часам приезжайте с комиссаром в штаб армии, дадим вам людей для штаба и для политработы. Обмундирования и оружия хватает, или есть нужда?

— С этим у нас полный порядок, везем запас в обозе. Прошу только некоторых тяжелораненых забрать в армейский госпиталь.

— Отправляйте хоть сегодня. Вопросы есть? — Тухачевский оглядел стоящих. — Ну тогда до завтра.

Гай с командирами вышел из вагона, пошли к станции.

— Ну что ж, теперь мы не сироты, — радостно засмеялся Гай. — Есть кому за нами приглядеть и, если надо, потребовать.

— Да, с таким командиром и комиссаром воевать веселей, — одобрительно сказал Лившиц.

— Посылай связных в отряды, пусть командиры съезжаются к шести часам, — обратился Гай к Воробьеву. — Ты пока побудь в штабе до прихода Вилумсона. — Он повернулся к Павловскому: — А ты срочно пришли Вилумсона в штаб. Ну что, поехали в Чуфарово.

Гай, Лившиц, Самсонов и Панов поехали в машине вдоль железной дороги.

Приехав в Чуфарово, Гай расположился пока в комнате начальника станции. Велел передать по телеграфу в штаб армии, что командование и штаб дивизии с сегодняшнего дня находятся в Чуфарове. Стали прикидывать, какие отряды в какой полк определять, чтобы полки были примерно равными по количеству штыков и пулеметов. Просидели час, определили составы. Гай приказал интенданту сегодня же обмундировать батальоны первого полка в одинаковую форму. Тот с частью походного склада поехал тотчас же по указанным отрядам.

В комнату вошел Воробьев, доложил, что все командиры будут на совещании в срок.

— Сушко, подлец, опять вымогательством занялся, — гневно сказал Воробьев. — Приходили ко мне два бойца, сказали, что Сушко получил взятку с жителей Чуфарово, чтоб не определял в их дома на постой. Я проверил — все подтвердилось.

— Расстрелять мерзавца! — жестко сказал Гай. — И объявить по отрядам, какая будет кара за вымогательство у населения.

— Правильное решение! — Лившиц встал из-за стола, заходил по комнате. — Я ему дважды говорил, чтобы бросил свои замашки, и, как видно, проку нет.

— Распорядись, чтобы Сушко немедленно передали следственной комиссии, а им скажи наше мнение.

Гай посидел некоторое время молча, думая о только что принятом решении. О грабежах и вымогательстве не раз говорилось на митингах, предупреждали, что будут беспощадно карать тех, кто отступал от революционной дисциплины. И вот от слов нужно переходить к делу. Мелькнула жалость к Сушко, в общем расторопном коменданте штаба, но тут же пришла мысль о тех, кто стал жертвой его вымогательства: что они будут думать о революционной армии? Уговорами, выходит, не обойтись... И если хочешь добиться твердой дисциплины, надо быть беспощадным к тем, кто ее нарушает. Жалость к таким, как Сушко, обернется бедой в трудную минуту. И все-таки в душе саднило сожаление о случившемся, досада на то, что приходится прибегать к таким крутым мерам.

Приехал Вилумсон, поговорили о работе штаба, о структуре и функциях отделов.

К шести часам съехались все командиры отрядов, задымили табаком.

Гай встал, оглядел сидящих:

— Сегодня совещание короткое, вопрос один: как выполнить приказ командующего Первой армией о сформировании дивизии.

Гай зачитал приказ Тухачевского и сказал:

— С сегодняшнего дня мы уже не Сенгилеевско-Ставропольский объединенный отряд, а Симбирская дивизия. Мы теперь регулярное соединение Красной Армии и подчиняемся установленным в ней порядкам. Из отрядов образованы два полка. — Гай зачитал списки отрядов, вошедших в первый и второй полки. — Отныне приказы командиров не обсуждаются, самостийные митинги запрещаются. Комиссарам полков и командирам батальонов обо всем подробно рассказать бойцам. В ближайшие два дня всем бойцам и командирам получить на складе военное обмундирование. Какие будут вопросы?

— А что делать с гражданской одеждой? — спросил Устинов.

— Сдать пока на склад, потом подумаем, куда ее деть. Скорее всего, раздарим населению.

— И все-таки зря назначили командиров батальонов, — упрямо сказал Устинов, разгоняя перед собой табачный дым. — Надо было бы выбрать их на собрании батальонов. Кто лучше бойцов может знать своих командиров?

— Ты уже говорил об этом в Кармалинском, слыхали твои доводы, — резко сказал Гай. — Мы теперь часть армии, порядки в которой не обсуждаются.

— Теперь и мнения своего не выскажи, так, что ли? — взорвался Устинов.

— Если мнение твое будет расходиться с приказом, то лучше помолчать.

— Но совет должен какой-то быть, ведь и приказы нужно выполнять с умом, подумавши, а не с бухты-барахты, — поддержал Устинова рассудительный Кожмяков. — Недаром говорят, что ум хорошо, а два лучше.

— Совет будет в штабе, — сказал Гай, остывая от стычки с Устиновым. — Будем собираться и решать, как лучше выполнить приказ, и чтобы приказы были ясные как божий день.

— Нужна хорошая связь с частями и штабом, — сказал Павловский. — Просите штаб армии выделить связистов) с полевыми телефонами. На одних конных связных не; выедешь.

— Это дельная мысль, Вилумсон доложит в штаб армии. Еще что?

Все сидели молча, свыкаясь с тем, что сказал Гай. Кончилась привычная отрядная жизнь, впереди была тревожаще-новая. Как-то она сложится?

Перед вечером Гай вышел на улицу, кликнул Гайдучека, решив съездить в Майну, проверить боевое охранение в сторону Симбирска. Белые все время шли по пятам, нужно быть готовым к любым неожиданностям.

Выехали из Чуфарово, нагнали только что обмундированный батальон. Гай велел Гайдучеку остановиться, чтобы пропустить идущих. Бойцы шли по четыре в ряд, четко отбивая шаг. Впереди шел Анфимов, тоже одетый, как все.

Гай, приподнявшись с сиденья, жадно оглядывал батальон, словно стараясь понять нечто важное для себя. Колонна шла по пыльной дороге вперед, уходя в сгущающиеся сумерки. Перед нею лежали долгие и жестокие дороги гражданской войны, которые еще предстояло пройти.

Мирным летним днем пароход с пассажирами шел вниз по Волге. Прошли Ульяновск, бывший Симбирск, приблизились к Сенгилею. На палубе у правого борта стоял подтянутый командир Красной Армии с тремя ромбами комкора в петлице. Он задумчиво смотрел на берег и вспоминал о том, что было здесь десять с лишним лет тому назад, в июле 1918 года... Теперь кажется удивительным, как он мог вывести свои отряды почти без потерь из плотного окружения белогвардейцев. И все-таки вывел!

В августе того же года из всех отрядов Гая была сформирована дивизия, штурмом овладевшая Симбирском. Гай послал телеграмму Владимиру Ильичу Ленину, который выздоравливал после покушения на него эсерки Каплан: «Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего родного города — это ответ на Вашу одну рану, а за вторую — будет Самара!» Ленин направил бойцам ответную телеграмму: «Взятие Симбирска — моего родного города — есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы». За взятие Симбирска дивизия получила наименование Железной. Ее бойцы поистине с железной неотвратимостью настигали и изгоняли белых из Сызрани, Бугуруслана, Бузулука, Белебея.