На мгновение мне кажется, что я вижу на лице Ноя выражение, которого никогда раньше не видела: серьезность.

У меня просто перехватывает дыхание.

Со злобным Ноем я могу справиться. Агрессивный, хитрый, грубый Ной? Конечно.

Но не это.

Его карие глаза по-щенячьи милы.

Я нахмуриваю брови и делаю шаг ближе, тыкая пальцем ему в грудь.

— Скажи мне, что ты делаешь.

— Я хочу выпить с тобой кофе.

Его выражение лица не меняется.

Ничего себе. Должно быть, он тренировался в этом перед зеркалом раньше.

Или… он честен.

Мое сердце бьется в два раза быстрее. Мой мягкий центр не может справиться с возможностью того, что у Ноя есть настоящие человеческие чувства. Что в глубине души он может быть таким же, как и все мы.

— Я не могу завтра.

— Почему?

— Лоренцо попросил меня позавтракать с ним.

И в это мгновение глаза Ноя сверкают достижением.

Он достиг своей цели, и мы оба это знаем.

Я закатываю глаза.

— Ты хуже всех.

Он пожимает плечами, ничуть не обеспокоенный.

— Я просто хотел посмотреть, будешь ли ты придерживаться основных правил, и очевидно, что нет.

— Иди к черту.

Он протягивает мне руку.

— С радостью, если только ты пойдешь со мной.

Мне хочется задушить его прямо здесь и сейчас, просто покончить с этим и все. Пока итальянские полицейские увозили бы меня, я бы кричала, что это того стоило, что я бы сделала это снова, если бы у меня был шанс.

Протискиваюсь мимо него и подхожу ближе к группе, чтобы послушать конец дискуссии Лоренцо о колонне Марка Аврелия. Сейчас момент для вопросов и ответов, и мои дети не упускают такой возможности.

Старательным, деловым тоном Зак спрашивает:

— Мистер Риччи, да, я хотел спросить, не знаете ли вы, какой длины ствол у колонны?

— На этой же ноте, — продолжает Исайя, звуча так же серьезно, — я хотел бы узнать об обхвате колонны.

Я понятия не имею, как средняя школа Линдейл попала в эту шикарную программу обучения за рубежом. Сбор денег на шоколадки никак не может покрыть полную стоимость этой поездки, но я не жалуюсь. Наряду со всеми другими удобствами, у нас есть возможность питаться в столовой три раза в день. Бесплатно! И это хорошая еда! В этот самый момент у меня не один, а два маленьких кусочка тирамису, которые я украла с ужина, и я ем их, пока общаюсь по FaceTime с моей подругой Кристен.

Экран полностью черный. Ее улыбающееся лицо должно быть в отведенном ему прямоугольнике, но она прячется в шкафу с выключенным светом. Необходимая жертва.

— Как дела? — спрашивает она, шурша оберткой на заднем плане.

— Нормально, в основном. Эй, я думала, ты съела все свои конфеты еще в апреле?

— Да, я тоже так думала, но вчера нашла Сникерс, запутавшийся в одних из моих стрингов. Мне повезло.

В прошлом году Кристен украла несколько детских конфет на Хэллоуин и спрятала их в ящике с нижним бельем. Всякий раз, когда она впадает в отчаяние, скажем, если дети особенно ворчливы, или если у нее вот-вот начнутся месячные, или если любой день заканчивается на Y⁷, она роется в своем тайнике.

— Хорошо ли себя ведут ученики?

— Да. Это не из-за них у меня болит голова, — я агрессивно вонзаю вилку в тирамису, используя ее как импровизированный мячик от стресса.

— Ной? — сразу догадывается она.

— Он хуже, чем когда-либо.

— Ну, по крайней мере, все это зло заключено в горячее тело.

— Кристен.

— О, не пытайся отрицать это. Я видела его, помнишь?

Видела. Два месяца назад она принесла мне обед в школу. Когда она вошла в мой класс, ее глаза были круглыми, как блюдца.

Ей не нужно было говорить ни слова.

— Ной? — спросила я, раздраженная ее реакцией.

Она тупо кивнула, ее челюсть все еще отвисла от шока.

Я бросилась к ней и затащила ее внутрь, быстро закрыв за нами дверь.

— Ты ему что-нибудь сказала?

— Нет. Я не могла! Но он улыбнулся мне.

Я застонала и забрала у нее пакет «Тако Белл».

— Почему ты позволила ему это сделать? Это как его секретное оружие. Они положили сюда пакеты с огненным соусом или только обычный?

— И то, и другое. А что я должна была делать? Он просто был там и…

— Стоп, — я подняла руку. — Прекрати говорить о нем.

Конечно, она не перестала. Не в течение тридцати тошнотворных минут.

К счастью, теперь она верит мне, что, горячий или нет, Ной — воплощение настоящего зла. Как любой хороший друг, она ненавидит его из принципа, просто потому, что я ей так говорю.

Судя по шуршанию с ее стороны, похоже, что она пытается найти еще один кусочек шоколада, притаившийся в ее трусиках. Она часто так делает: прячется, чтобы побыть в тишине. Только так мы можем разговаривать. Ее муж Дрю милый, но он фанатик спорта. В его понимании присматривать за детьми — это кричать через плечо, чтобы они успокоились, не отрывая глаз от игры НФЛ.

— У меня завтра утром свидание, — рассказываю я.

— Что? С кем? Ты только что приехала!

— О, ни с кем особенным, просто с директором программы, который, как оказалось, очень сексуальный итальянец.

— У-ля-ля. Мне нравится, как это звучит. Расскажи мне все…

Ее сын начинает колотить в дверь ее шкафа.

— МАМОЧКА! МАМОЧКА! Я ГОЛОДЕН!

— Мы только что пообедали! — кричит она в ответ.

— НО Я ГОООЛОДЕЕЕЕЕЕН!

— Найди папу!

— Папа на работе! Я хочу к маме!

— Похоже, тебе нужно идти, — говорю я ей.

— Ты шутишь? Ты только что собиралась рассказать мне о горячем итальянском парне! Не оставляй меня в подвешенном состоянии.

— Я расскажу тебе после свидания, как тебе?

Ее сыну удается открыть дверцу шкафа, заливая экран телефона светом, и на долю секунды я успеваю увидеть лицо Кристен, прежде чем ее сын появляется в поле зрения, его белокурые локоны подпрыгивают, когда он обнимает ее.

Линия обрывается, и я знаю, что позже она напишет мне сообщение, извиняясь, что наш разговор не продлился дольше, и я заверю ее, что все в полном порядке. Это просто так происходит теперь, когда она стала мамой. Не стоит беспокоиться.

Хотя я больше чем немного завидую этому хаосу.

В моей маленькой комнате сейчас как никогда тихо. Мои скудные вещи плохо помогают создать здесь уют.

Снаружи солнце село, и я не вижу соседнего сада.

Я бы хотела, чтобы у меня здесь был друг.

Мне приходит в голову, что Ной находится прямо напротив.

Интересно, что он делает?

Пристыковывает себя к своему зарядному порту на ночь? Заползает в свой гроб? Стрижет ногти на ногах?

Я решаю проверить детей.

В свое время мы с друзьями устроили бы в этом месте настоящий беспредел. Забудьте о постельном режиме, комендантском часе, правилах. От одной мысли о том, чтобы встретить мальчика из школы вроде Тринити, безумно влюбиться и играть в жизнь главной героини какого-нибудь ремейка, вдохновленного сериалом OC⁸, я бы вспотела от восторга.

Но сегодняшняя молодежь совсем другая.

Когда я прихожу проведать их, они уже в своих комнатах, играют в видеоигры, пишут смс, листают социальные сети. ОДИН ИЗ НИХ ЧИТАЕТ КНИГУ, со страницами, которые можно переворачивать, и все такое.

Тем не менее, я продолжаю свой сержантский инструктаж:

— Не выходите из своих комнат после десяти вечера, только если в туалет. Я буду знать, если вы будете действовать тайком. В коридоре будет стоять охранник, который будет наблюдать и ждать, когда вы нарушите правила. Я слышала, у него на поясе электрошокер. Не хотелось бы, чтобы ему пришлось его применить.

— Угу, ладно, пока, — таков их коллективный скучающий ответ.

Вернувшись в свою комнату, я начинаю подозревать. За кого они меня принимают? Все это явно было притворством. Они хотели, чтобы я увидела, как они ведут себя как совершенные ангелы, чтобы я ослабила бдительность и впредь меньше их подозревала.