Я вернулся к себе домой. Не знаю, можно ли называть домом комнату в бараке, но другого у меня нет. Лёжа на кровати, сколоченной из досок, которые я притащил в своё время со стройки, где подрабатывал разнорабочим, я раздумывал о том, что буду делать завтра. Видимо, придётся всё же промышлять воровством. Не то, чтобы меня останавливала совесть – если бы я её слушал, давно бы сдох уже где-нибудь под мостом. Больше меня беспокоило то, что если меня поймают, то придётся провести в тюрьме долгое время. Это те, кто ворует по-крупному, гуляют на свободе, потому что у них есть деньги, чтобы откупиться от жандармов. А меня упекут по полной, надо же показать, что они работают на благо государства, не жалея сил.

Видимо, незаметно для себя я задремал, потому что, когда я открыл глаза, было уже светло. Разбудили меня крики из соседней комнатушки, которую снимал старый Крис. Это был старик без кисти правой руки, которую он потерял во время несчастного случая на фабрике. Тех грошей, что ему выплатили в качестве компенсации владельцы фабрики, не хватило на нормальную механическую конечность. А по социальной программе ему поставили протез, которым можно было взять предмет, но тонкую работу уже не выполнить. Работу наладчика он потерял, новую не нашёл, стал сильно прикладываться к выпивке и в последнее время совсем опустился. Прислушавшись к крикам, я узнал голос хозяина, который требовал деньги за прошлые два месяца, и вопли Криса, на все лады костерящего и хозяина, и его барак, и заодно всё государство. Хозяин ещё месяц назад грозился выселить Криса за неуплату, и похоже, что так и будет. А если я не раздобуду денег, то и мне будет нечем платить за комнату. Да и кое-что из одежды давно пора прикупить.

Вчера некоторые из владельцев лавок и продавцов при виде меня даже разговаривать не хотели. Прямым текстом посылали подальше и называли нищим. Я бы тоже на их месте не доверял типу в зашитой непонятно как рубашке (как умею, так и зашил) и потёртых, видавших виды штанах. А чтобы выглядеть прилично, нужны деньги. Замкнутый круг. Пора вставать, попытаю счастья на городском рынке. Я снял с гвоздя, вбитого в стену, свою куртку и осмотрел её со всех сторон. Выглядит более-менее нормально, по крайней мере, в переделке с механической ищейкой она не участвовала. Уж точно лучше, чем моя рубашка, к тому же в таких куртках ходят многие работяги в нашем районе, и я не буду сильно выделяться. Ладонь всё ещё болит, но порез немного затянулся и рука работает лучше. Ладно, пора идти.

Бродя между рядами на рынке, я приглядывался к покупателям. Некоторые из них весьма беспечны. Вон у той богато одетой дамы не закрыта сумочка, а у господина в дорогом пальто торчит из кармана краешек бумажника. Попытаю счастья. Перед прилавком с вывеской «Распродажа» собралась целая толпа. Я подошёл и стал протискиваться внутрь толпы, делая вид, что интересуюсь, что же там по дешёвке продаётся. Вытащить кошелёк у одного из зевак оказалось нетрудно, здесь такая толкучка, что никто ничего не заметил. Теперь нужно уходить, пока хозяин не заметил пропажу. Пробравшись через толпу обратно, я спокойным шагом (если честно, хотелось побежать, но я же понимаю, что это привлечёт внимание) отправился к себе.

Вот и мой барак. В своё время один предприимчивый человек выкупил участок земли в нашем районе и построил два узких и длинных одноэтажных здания. Бараки больше напоминали сарай, чем жилой дом, зато обошлись дёшево. Разгородив каждый из них на восемь комнатушек, которые выходили в общий коридор, он стал сдавать это жильё буквально за бесценок, и не прогадал. Все, у кого не было денег на нормальное жилище, приходили именно сюда. Я живу здесь уже больше двух лет, с тех пор, как стало стыдно сидеть на шее у родителей.

Войдя в узкий коридор, похожий на кишку ещё и тем, что там было темно, ведь окон со стороны коридора не было, я привычно прошёл четырнадцать шагов до своей двери и на ощупь вставил ключ в замочную скважину. Не знаю, зачем я запираю дверь, наверное, по привычке: брать у меня нечего. В комнате, кроме моей самодельной кровати, из мебели были только два ящика, поставленные на бок, которые заменяли мне и шкаф, и стол. Закрывшись на крючок изнутри, я сел на кровать и стал рассматривать свой улов. Денег в бумажнике не слишком много, зато они разного достоинства. Есть и горсть монет, и мелкие купюры. Если я в своей одежде приду в магазин с большими деньгами, продавец, пожалуй, позовёт патрульного жандарма. Схожу-ка я на барахолку, там можно найти недорого вполне приличного вида вещи, немного поношенные, но это даже лучше: не буду привлекать внимание.

Костюм и обувь обошлись недорого. Я стал выглядеть не как оборванец из трущоб, а как небогатый ремесленник или рабочий. Было бы неплохо ещё и улучшить немного свои способности. Уж больно опасную «профессию» я себе выбрал. В госпиталь с теми деньгами, что у меня остались, лучше не соваться. Слышал я, что в пригороде есть одна прачечная, в которой оказывают вовсе не услуги по стирке. Её содержит старая ведьма без лицензии. Магистрат или не знает, что она практикует, или не обращает на это внимание, ведь она не слишком сильна. Может подлечить, сделать амулет или усилить какую-то способность. Схожу к ней, может быть, она мне чем-нибудь и поможет.

Я вышел в тёмный коридор и столкнулся нос к носу с хозяином, выходящим из комнаты Криса.

– Всё, твой сосед здесь больше не живёт. Мне надоело ждать, я вызвал сегодня утром жандармов и выселил этого забулдыгу. А ты сам-то платить собираешься? Срок был вчера!

– Сейчас заплачу, вчера я работал, вернулся поздно.

– Да неужели! Ладно, мне всё равно, где ты взял денег. Давай сюда!

Я вернулся в комнату, закрыл дверь перед носом хозяина, чтобы он не совал свой длинный нос в мой карман, отсчитал нужное количество монет и вышел обратно.

– Вот, держи.

– Ну нет, пойдём на улицу. Откуда я знаю, что ты тут в темноте не подсовываешь мне фальшивку.

Мы вышли во двор, и я отдал деньги, которые хозяин очень внимательно осмотрел, только что не обнюхал. Усмехнувшись, я отправился искать прачечную. Правда, денег осталось ещё меньше.

Адрес я знал очень приблизительно. Зато в одной компании, где я и услышал об этой ведьме, мне подробно описали вывеску: круглый деревянный щит без надписей, с нарисованными кружевными панталонами, висящими на верёвке. Рассказчик очень веселился, когда говорил об этом. Изрядно поблуждав по пригороду, я, наконец, нашёл нужную дверь.

Мне открыла высокая худощавая старуха, одетая весьма живописно, но очень опрятно. Окинув меня цепким взглядом, она ироничным тоном произнесла:

– И зачем же ты пожаловал? Неужели постирать чего нужно?

– Мне бы амулет какой… Нужно… – если честно, я немного растерялся.

– Мало ли, чего тебе нужно. Ну ладно, я вижу, что ты не подослан властями. Проходи.

Я следом за старухой прошёл в помещение, которое вроде бы было похоже на кухню. По крайней мере, здесь был очаг, кухонная посуда, развешанная на крючках вдоль стены и большой стол. Но большинство предметов, которые я увидел, были мне незнакомы. В шкафу со стеклянными дверцами сверкали какие-то металлические инструменты и прозрачные флаконы с разноцветным содержимым, на полке у окна лежали кулоны с кожаными шнурками и стояли механизмы, назначение которых я не понимал. И ещё меня поразила невероятная чистота: нигде не было ни единой пылинки. Я с опаской сел на скамейку, на которую показала старуха.

– Так какой тебе амулет нужно? – насмешливо спросила она.

– Мне бы что-нибудь, чтобы меня какое-то время не замечали, не обращали внимания. И видеть бы в темноте, а ещё лучше сквозь преграду.

– Много слишком хочешь. Сквозь преграду видеть – на это у меня сил нет. Ночное видение сделать могу, но это дорого для тебя. А чтобы не замечали – могу зарядить амулет невидимости. Твоих денег как раз хватит. Активируешь его, и целых три минуты тебя ни человек не увидит, ни техника. Но маг или магические приборы тебя всё равно засекут.