— Проходи, граждане, шагай проворней, — сказала старуха.
И мы поднялись по лестнице в избу. В избе было тепло, пахло свежим хлебом и пареной брюквой. За столом сидел горбоносый хозяин со строгим лицом, читал газету.
— Вот, Кузьмич, привела, — сказала бабка, — Пес их ведает, то ли немцы, то ли наши, русские. Вот бумажки ихние, проверь. — И она подала хозяину наши документы.
Тот пронизывающим, хозяйским глазом осмотрел нас с ног до головы, сказал:
— По обличью, кажись, наши, и одеты тоже по всем статьям правильно.
Затем внимательно и шевеля губами прочел наши документы, опять сказал:
— И бумаги правильные, с печатями, подпись гласит верно. Одначе бывает, что…
— А так бывает, что курица петухом запевает, — с горячностью ввязалась бабка, — эвот намеднись русского привели, и святой хрест под рубахой, а он, рыжая тварь, природным немцем оказался. Да под нашего красноармейца вырядился.
— Бывает, бывает, — вздохнув, повторил хозяин. — Всяко бывает. А ну, молодцы, вроде вам экзамена, уж не взыщите. Москву знаете? Как зовется, где звезды да луну с землей показывают?
— Планетарий, — в голос сказали мы.
— Верно, планетарий. А на какой он улице? Ну-ка…
Мы ответили.
— Верно. А как город Пермь теперь зовется? И что за город такой Чкалов?
Мы снова ответили без запинки. Под седыми усами хозяина заиграла самодовольная улыбка, и он уже посматривал на нас со стариковским благодушием:
— Ну еще, уж не взыщите- Вот скажите-ка, сынки, чем клянется воин, когда присягу приносит?
Я, быстро припомнив слова присяги, сказал:
— Воин клянется до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей советской родине и рабоче-крестьянскому правительству.
— Бабка Дарья, — с веселостью возгласил Кузьмич, — проводи молодцов к машине. Наши! Слышь, бабка! Пошарь-ка в Шкафчике, там бутылка живительного, да сметаны в кринке достань из подполья, да хлеба нарежь. А ну, дорогие воины, выпьем по чарочке да подзакусим. А мои-то все партизанят. Всем семейством. До единого!
Пока бабка готовила угощенье, хозяин успел рассказать нам много любопытного:
— Побито нашими ребятами до полутораста фашистов. А вот вроде как трофей — штаны полковничьи. С отрядом забрался в нашу деревню, услыхал, что девки дюже красивые у нас, ну, значит, погулять хотел. А у нас засада… Тут мы ему и показали, как в чужой земле хороводы разводить: при девках из портков вытряхнули. Он после того в лес ударился, а мы вслед ему зверовых собак науськали. То-то было много шуму и веселья!
Через четверть часа мы уже садились в машину. Возле машины стоял вооруженный партизан. Подобревшая старуха, указывая хворостиной, проговорила:
— Вот по этой самой дороге поезжайте, ребятушки. А по той-то не ездите, по той проклятые немцы сегодня прокатили. Ну, счастливо! Прощайте-ка!.. Уж не обессудьте… Прощай, рыжеватенький!..
Василий ЛЕБЕДЕВ-КУМАЧ
КАПИТАН-ЛЕЙТЕНАНТ
Он капитаном-лейтенантом
Ходил на нашем корабле
И был всегда немного франтом
И на воде и на земле.
Любовно каждый шов отглажен.
Нигде, ни в чем изъяна нет,
И китель так на нем прилажен,
Что все портные смотрят вслед.
Будь ты девушка,
Будь ты хоть сам комендант, —
Поневоле начнешь любоваться:
Капитан-лейтенант,
Капитан-лейтенант
По-морскому умел одеваться!
Ему всегда везло на дружбу,
Сердец немало он разбил,
Но море и морскую службу
Всего сильнее он любил.
Он занимался водным спортом
И в цель по-снайперски стрелял,
Умел ходить на яхте чертом,
Как дьявол, плавал и нырял.
Даже в боксе он был
И знаток и талант
И владел настоящим ударом.
Капитан-лейтенант,
Капитан-лейтенант
Моряком назывался недаром.
Война — проверка всех талантов.
Геройской доблести компас.
И капитану-лейтенанту
В боях случилось быть не раз.
Он трижды был в тылу фашистов,
Десантом он руководил.
Метался враг, как зверь, неистов,
С ума от ярости сходил.
Но всему вопреки
Шли вперед моряки
За своим боевым командиром.
Капитан-лейтенант,
Капитан-лейтенант
Задал трепки фашистским мундирам!
Он ранен был в плечо и в ногу,
Но неизменно впереди
Он шел подтянуто и строго.
Как на параде он ходил.
И, с честью выполнив заданье,
Явился отдавать рапорт,
Помыт, побрит, как на свиданье,
От боли бел, но духом тверд.
И седой адмирал
С теплотою сказал:
— Я рапортом взволнован, признаться…
Капитан-лейтенант,
Капитан-лейтенант,
Вы геройски умеете драться!
Леонид ЛЕНЧ
ХОРОШЕЕ ВОСПИТАНИЕ
(Сказка)
Родился в одной немецкой фашистской семье сынок.
Пришли профессора — осмотрели младенчика, обнюхали, обмерили, распрабабок его по особому списку проверили до десятого колена туда и обратно и сказали:
— Родители, поздравляем! Сынок ваш — ариец чистых кровей. Молодцы!
— Рады стараться! — сказали родители. — Может, фюрер нам за него хоть фунтик маслица отвалит? А то мы совсем отощали, его рожавши!
— Хлопочите через имперскую канцелярию.
Отхлопотали себе родители фунт масла через эту канцелярию и стали сынка растить.
Пока он сосунком был, без хлопот дело обходилось: сосет младенчик мамашу, и бог с ним! А как подрос, призадумались родители: кого в воспитатели позвать?
Пригласили опять профессоров посоветоваться.
Профессора сказали:
